— Что ты хихикаешь, — бурчал бородатый, косматый старичок. Его большие, круглые, изумрудные глаза перечеркивал зрачок как у кота. Он щеголял длинной, почти до колена, холщовый рубахой и шикарными штанами. Баюн затягивал алый кушак на поясе и бухтел: — Вроде не первую жизнь по земле бегаешь, а ведешь себя как девчонка? Ты же будешь в маске старой, мудрой женщины..., — но, успокоить Латте у него не получалось.
Еще бы! За ней прислали самую резвую лошадку с просторной телегой, в которую накидали мягкого сена, чтобы старушка смогла лечь и ничего себе не отбила на тряской дороге.
— Деревенские же о тебе, дурында, думали, — втолковывал домовитый дух. — Пусть даже по себе мерили...
— Мне на метле к ним быстрее добраться, — глядя в окошко, как испуганный, бледный мужик выбирается из повозки, переваливаясь через высокие борта, чтобы постучать в ворота ведьмы, хмыкнула недавно принявшая дела колдунья.
— Ага, и наблюдать, как от тебя народ шарахается? — фыркнул Баюн. А потом поднял очи к небу: — Та — всю жизнь нагнетала, создавая образ страшной бабы Яги, ты — пытаешься добавить, сделав Ягу вездесущей... Вроде не глупые девки, но детство в вас играет... Хоть бы о других ведьмах подумали! Бедная Явь!
Читать "Ведьмы Яви".
