Про сидушку.
В гараже спорила снаряга, о том кто из них в походе главный:
- Да я, да мы, мы ложки - самые главные! Без нас хозяин останется голодным! А как он облизывает ложку, почти целует. Вас кого-то, хозяин облизывает?! НИКОГО! ВОТ!
Ложка с гордым видом посмотрела на всех.
- Подожди, в чем хозяин сварит еду? ! - загремел ручкой котелок, - В чем вскипятит воду для чая! Никто из вас в этом ему не поможет! Значит, я главный!
Котелок хлопнул крышкой и с победным видом встопорщил ручку.
- Ага, а дрова для костра кто нарубит, - зазвенел лезвием топор, - Без костра и еду не приготовить, и не погреться, и не посушиться. Значит, я главнее всех.
И тут со всех сторон понеслось:
- Я главный!
- Нет, я главнее!
- Нет, я самый-самый главный!
Кричали ботинки, палки, коврики, спальники. Даже фонарики - и те вступили в спор, доказывая свою главность. Гвалт в гараже стоял неимоверный.
Только сидушка тихонечко пряталась на дне рюкзака.
"Может, в этот раз про меня не вспомнят" - думала она, - "А то опять будут всем гаражом ржать надо мной, изверги."
Каждый раз, когда снаряга затевала спор, он заканчивался насмешками над бедной сидушкой. И начинала всегда подначивать сидушку вредная ложка. Вот и в этот раз ложка начала:
- А что это наша серебряноликая молчит? Она, наверное, думает, что самых главных подкладывают под одно место.
- Ха, ха, ха, - заливались спорщики.
- Она же, она же серебряноликая, ни у кого такого лика нет.
- Ха, ха, ха!
Тут проснулся старый рюкзак Гаврилыч. Это был поношенный, побывавший в многих походах рюкзак, с протертыми лямками, гнутыми-перегнутыми латами.
- Хватит молоть ерунду, никто не может быть в походе самым главным или самым ненужным. Каждая вещь в походе имеет важное значение и её никто не может заменить.
- Да гонишь, старый! - опять начала вредная ложка.
- Подожди, не вредничай, - продолжал Гаврилыч, - вот как-то забыл хозяин такую незначительно вещь, как вы все тут говорите. Сидушку.
А это был зимний одиночный поход и помощи хозяину было ждать не от кого. Так вот я за этот поход столько натерпелся. На каждом привале хозяин сидел, а то и лежал на мне, сидушки же у него не было. На стоянке хозяин долго мучился, разжигая костер, раздувал пламя и мной, и курткой, и просто дул, ничего не получалось. Полез хозяин в палатку, а под коленки и положить нечего, холодно коленкам на снегу, забыл же недотепа самую ненужную вещь. А когда спать укладывался, опять вспомнил про этот кусок вспененного полипропилена, привык класть его под голову. Вот так вот. А вы говорите, мол, я главный, или я главный. Присмиревшая снаряга молча взирала на сидушку. Так вот она какая - серебряноликая.
И теперь хозяин никогда не забывает сидушку, и в этот раз не забыл. И все вместе они пошли в очередной соли- поход, в окрестности священной горы ИРЕМЕЛЬ. Встали лагерем под Сукташом. Налазились по сугробам и заснеженным курумам. На Сукташ взобраться не удалось, навалило очень много снега да и метель поднялась. А на Иремель поднялись, правда на вершине чуть не унесло ветром. А внизу, в лесу было тихо и немного морозно. И было чем раздуть хозяину костер, и что под колени на снег положить, и под голову, и на чем посидеть. Ночевали в палатке. Два спальника грели хозяина, было даже жарко, несмотря на тридцатиградусный мороз за пределами палатки. В общем, было хорошо.