- Кажется, началось, - процедила женщина сквозь зубы, нащупав в темноте крепкое плечо мужа.
Он приподнял голову от подушки и взглянул на бледное лицо жены. В неярком свете луны, заглядывающей в темные окна жилища, она казалась еще бледнее, чем обычно. Внезапно она сжала пальцы так сильно, что он невольно вскрикнул от боли, скинув рывком ее руку со своего плеча.
- Сбрендила? - мгновенно проснувшись, прикрикнул на женщину муж.
- Что-то не так, - простонала она, сворачиваясь калачиком на жесткой деревянной кровати.
- Что там может быть не так? - заворчал он, спуская ноги на холодный пол.
Он встал, немного поежился от предутренней прохлады скользнувшей по коже, и, громко шлепая босыми ногами по полу, подошел к большому деревянному столу.
Поводив ладонями по сколоченной наспех из половинок стволов столешнице, он нащупал огарок свечи и огниво. Стукнув пару раз кремнем над фитилем, рассыпав по грубому дереву сноп ярких искр, он умело разжег фитиль свечи, осветив комнату тусклым мерцающим светом.
Он взял свечу в руку, и, защитив одинокий огонек от сквозняка второй рукой, приподнял слегка, чтобы видеть больше. Он повернулся к жене, нахмурив брови, хотел уже отругать ее за то, что тревожит его без дела средь ночи, но не смог. Едва он понял, что происходит, он сменился в лице, громко сглотнув, не в состоянии переварить увиденное.
Его любимая беременная жена все еще лежала на кровати, подвернув под себя колени, прижимая ладони к огромному синюшному животу, стискивая от боли зубы и тихо скуля. А на белоснежных простынях, вокруг ее маленького беззащитного тела чернели липкие пятна крови.
- Джон! Что ты стоишь? - тонкий визгливый голос старухи-матери прорезал ночую тишину, заставив мужчину вздрогнуть и выйти из своего оцепенения, - Беги за повитухой! А я воду погрею...
Мужчина очнулся, стряхнул с себя морок ужаса, накативший на него внезапно, и, натягивая на ходу штаны, выскочил из дома. Быстрым шагом, время от времени переходящим в бег, он скрылся в темноте непроглядной июньской ночи.
***
В ту ночь, забрав жизнь любимой жены Джона, единственной и неповторимой Маргарреты, на свет появился его первенец, его сын. Но видит бог, лучше бы этому ребенку было не рождаться на свет божий.
