В вагончике, где Мелита жила с родителями и старшей сестрой, нередко, было пусто и холодно. Отец постоянно в рейсе. Мать работала уборщицей не только в конторе строительного участка, но и на аэровокзале. Старшая сестра постоянно жила в городе у родственников, откуда проще добираться в старший класс школы. А Мелита могла после школы побыть в тёплом Красном Уголке, а перекусить у Тимы. У Тимы и уроки сделать. Что бы не греть печку в вагончике из за одной Мелиты.
Тима и Мелита могли, иногда, пропустить школу. Это им было нипочём - программа первого класса была сильно растянута. Они могли бы и месяц не появляться. Оба умели бегло читать и сносно считали и писали. Но старшая сестра не могла манкировать учёбой из за плотности подачи материала в школе. И её в посёлке видели редко.
Нередко, дети вдвоём делали уроки у Мелиты. Благо - учились вместе и даже сидели за одной партой. Вагончик отапливался печкой на дровах и угле, которые размещались в большой, едва ли не больше самого вагончика, пристройке. Ключ Мелите не давали, ещё потеряет. Но школьники и не нуждались в ключе. Они проникали в пристройку через лаз для собаки, куда взрослому не протиснуться. А вагончик не запирался снаружи.
Славно проводили свободное время двое первоклассников!
Они готовили себе еду, обычно жарили картошку с тушёнкой, печенью трески или колбасным фаршем. Без хлеба. Хлеб на морозе замерзал камнем, а талый терял вкус. Да и за ним надо было ещё ходить в аэропорт. Это канительное дело в сорокаградусный мороз. Повара они были не слишком опытные и картошка получалась или горелой или сыроватой. Едоков это нисколько не смущало. Зато печку Мелита топила с пяти лет сама, научила приятеля и с этим проблем не было.
Они развлекались игрой в настольный хоккей. Они рисовали. Они запускали самолётики. Иногда выбирались для этого на улицу. Тогда самолётики поджигали. В полярной ночи под шорох замёрзшего дыхания, когда пар изо рта превращался в кристаллики и со звуком, падал - шёпот звёзд - горящие в воздухе бумажные планеры смотрелись особенно эффектно!
Они играли с собакой. Это был крупный пёс Сигнал, необыкновенно умный, хоть и хромой. Про Сигнала говорили, что раньше он был ездовой собакой, будто даже вожаком упряжки. Когда повредил ногу, хозяин не смог его пристрелить и отдал проезжему водителю, отцу Мелиты. Удивительный пёс мог не есть по три дня и больше, лаял только на чужих и только тогда, когда те подходили к вагончику, не боялся выстрелов, а спал всегда или в пристройке на холодке возле лаза или вовсе на улице в сугробе у завалинки. Доброты был неизмеримой и позволял малышне кататься верхом и спать на себе, как на диванчике.
Они по многу раз переслушали горы пластинок, пока не сломалась игла, а новой не было. Впрочем, уже к тому времени занятия в школе закончились, наступили летние каникулы. Здорово удлинился день. А ночь была всего два-три часа. Печку можно было не топить. Хватало тепла от готовки. Перестала работать и кочегарка, от которой грелось несколько строений и в том числе щитовой дом, где Тима жил со своими родителями.
Иглу для проигрывателя можно было купить в городе. Но родители с обеих сторон не давали денег. Лето. Можно и без пластинок обойтись. Но с теплом повылазили комары в таком количестве, что спасались только дымом или репеллентами. Ни в том, ни в другом недостатка не было. Но от дыма болели глаза, а репеллент действовал всего час, если не суетиться, и двадцать минут, если играть в чижика или в мяч.
Дети забирались для разнообразия в пустую котельную. Дверь её вросла в землю, когда вечная мерзлота стала подтаивать. Открывалась лишь ненамного, взрослые туда попасть не могли. Дверь была не заперта. На северах вообще стараются никакие двери не запирать по возможности. В случае загорания закрытая дверь может помешать человеку выбраться. А эта была брошена ещё и оттого, что один из кочегаров отравился угарным газом аккурат под конец отопительного сезона. Второго кочегара увезли на дознание и больше его никто не видел.
Тима и Мелита в который раз сидели одни в котельной и рассматривали колоду карт. Играть они всё равно не умели, небось, не бильярд, сам не освоишь, но и разглядывание развлечение. Заняться было решительно нечем. И Тима от безделья снова обвёл глазами помещение. Его заинтересовала настольная лампа, стоявшая под самодельным столиком с матовой столешницей из стекла. Обычно, столешница была застелена клеёнкой. Но однажды клеёнка понадобилась детям для игры. Тут и открылось, что под клеёнкой толстенное витринное стекло.
Впервые увидев стекло, Тима не задумался, но теперь вспомнил, что примерно такой столик видел на экскурсии на обогатительной фабрике, где кимберлитовую породу промывают, отделяя сырые алмазы. Для чего в кочегарке такой стол? На фабрике на таком просматривают сырец, а тут откуда быть алмазам? Ещё более странно было наличие лампы под столом. Ведь и лампу под стол ставят для просмотра всё там же, на обогатительной фабрике.
Ерунда, конечно.
Карьер охраняют. Просто, по желанию, к породе не подойти. Возят на фабрику кимберлит на огромных карьерных самосвалах по 25 тонн, именуемых в народе четвертаками. Если комок породы случайно падает при движении на подъём через открытый задний борт, то следующий водитель останавливается, подбирает всё лопаткой и метёлкой, а происшествие записывает в путевой лист. Это знали все жители в районе карьера.
Неоткуда кочегарам взять алмазы. Тима рассказал Мелите и они вместе посмеялись над забавным совпадением столика и лампы.
Минутку, - Мелита перевела глаза с окна на приятеля. - А что это за стаканчик между оконными рамами? Соль?
Оба замерли от внезапного подозрения. А почему бы и не быть там соли? Да, кочегары, вероятно, трепетно относились к теплу. Раз поставили соль между рам с треснутыми, грязными стёклами и обвалившейся замазкой. Так делают - осушить воздух. Такое окно лучше держит тепло. Тепло, которого в котельной и так столько, что кочегары зимой работали в майках.
Нечему там быть другому, кроме соли!
Примечание автора
Рассказ абсолютный литературный вымысел. Любые совпадения случайны. И! Планируется продолжение.