Хороший мужик Петруха! Простой, веселый, какой-то свойский, работящий в благую пору. Хозяйство в образцы его не метит, но все ж стоит крепко, регулярно подживляемое его , пусть, и не геркулесовыми, а крепкими, жилистыми, сноровистыми руками: коровенка и телята, пара лошаденок, с десяток овец, ну, и две жучки в придачу. Короче, некогда было Петрухе скучать и хандрить - в любое время работенка водится. Но и грех тоже был. А куды без него?! Выпить Петруха любил. Два месяца робит, а на третий развяжется и скажет домашним: "За скотинкой глядите, а папка маненько гульну".... Смотришь - направился в магазин. Идет, а собаки со всех дворов на него гавкают. Видят, что бредет непрямым путем мужичок да под нос себе что-то бурчит, а на голове в любую погоду мохнатая собачья шапка, съехавшая непременно на глаза, - она-то, наверно, и злит заполошных. Собаки его облаивают будто дичь какую на охоте, а он им в ответ ласково так и незлобно: "Чииво вы на меня ругаетесь...Ничаво я вам не сделал!" И руками через забор им помашет, как малым ребяткам. Кочует таким макаром между домом и магазином с недельку, а потом видать домашние ему казну-то прикроют. Ну, Петруха в гости тогда начинает подворачивать. Зайдет - скажет: "Братья-христиане, выручите на бутылочку, а я вам полюшко весной спашу!" И выручают, знают, что Петруха хотя и навеселе, а помнит, долги вернет.
Вот идешь про деревне - смотришь, а Петруха собеседника себе нашел: "Тебе, -говорит, - про какого медведя рассказать, про того или про этого?" - спрашивает он товарища по диалогу, улыбаясь во всю ширину своего редкозубого рта. Или глядишь: толпа мужиков из местного околотка собралась порядочная, расселись на бревнах у забора, курят. А среди них Петруха, подгулявший, всех громче про своего любимого карька рассказывает: " Он ить у меня крепкой! Жила за жилу завязана. Посколь дерев нагрузишь - волокет, понюжать не надо! А где горка скажешь "Тпру, тпру" - не станет - ходом! Только держись". Мужики его подначивают, знают, что Петруха нынче всякие истории может рассекретить, а он и радый - на душе баско ("баско" - то есть хорошо), до срока, конечно.
И в самом деле историй Петруха знал множество. Ведь не только что хозяйство вел свое, а и охотничал и рыбачил вдосталь. Меткую его пулю не один мишка распробовал, да, и сохатый не миновал. А сколь куниц, лисиц переловил капканами - не счесть. Весна приходит, мужики суетиться начинают - патроны заряжать, места занимать еще по снегу. А Петруха непременно загуляет на недельку да объявит вопрошающим:" Глаз надобно навострить перед охоткой!". Двор петрухин на краю деревни, где дорога выездная проходит. Смотрит Петруха, а мимо его двора первые нетерпеливые охотники потянулись за утками да гусями, а он, не сколь не волнуясь, не заражаясь ихней суетой, крикнет на дорожку: "Ребята, куды торопитесь, птица ишшо не подлетела!" Бывало кто-нибудь первого гуся у села увидит, так уж мужики разволнуются по селу - усидеть не могут, друг по дружке ходят да в небо глядят. Петруха на все это улыбнется - чего, мол, не в первый раз, не пропустим пернатых! И По какой-то своей примете определяет когда пришла пора, тогда и двинет в калтус (калтус - травянистая кочковатая низина, по бокам поросшая красноерником. Обычно калтуса расположены у подножия бора). Настреляет гумяшей со своей двустволочки. А потом еще на пару дней за утками рванет, "за курями", как он сам говаривал. Касмарей (чернять хохлатая), голубанов набъет по необходимости и баста. Не жадный мужик Петруха, оттого и с добычей всегда.
Охота пройдет, а Петруха уж и рыбку свежую коптит в бочке. Запах стоит в окрестности аж голова кружится да слюнки свисают. А то и сани конные мастерит, полозья загибает, когда себе, когда на заказ. затем пашня поспевает. Петруха себе поля спашет и половине села. А после обязательно гульнет перед сенокосной страдой.
Так и жил русский мужик. И жить бы да жить дальше да все оно винцо-то проклятое сгубило раньше времени. А дело вот как было. Весеннее половодье заполнило виски и шарки (маленькие речки, притоки Печоры) у села, однако умеренное было и к домам не подступило. Это для местных аборигенов радость - и воды в домах нет, и на лодках покататься можно по вискам, ставные сетки забросить. А у Петрухи как на грех опять вольная случилась. Вот он навеселе и поехал в нижний конец села, не весть зачем. Дернул моторишко и с ветерком в гости! Уехал и, как говорится, с концами. Дома разволновались, где, мол запропастился. Стали узнавать у людей - говорят, видели, как на лодке ехал вдоль села, так давненько уже было.... От дома до виски каких-нибудь 100 метров, а то и меньше. Пошли смотреть, а лодочка его у берега болтается, мотор опущен.... Искали долго и кошками и даже сетями. Нашли. Тут и выпал, у родного берега, перед окнами собственного дома, а никто не увидал. Вода же весенняя ледяная, шутки с ней плохи.
Не стало Петрухи, и домашние его, как птенцы, кто куда выпорхнули. Двор затих, постройки обветшали, искосились. Вдоль забора дурнина всякая повылезала. Жутко. Много лет прошло, а идешь мимо петрухиного двора и вспомнишь интересного работящего мужичка. И с печалью сознаешь, что сиротеет село, медленно угасает с уходом таких вот русских Петрух...