Неужели нам действительно пришлось пройти через все это, чтобы поговорить друг с другом?
Это грустная правда
Мне 37 лет и я плохая женщина. Точнее, так было до апреля прошлого года, когда я положила букет фиалок на стол рядом с креслом-качалкой. Плетеное кресло ставилось прямо напротив окна, чтобы солнечные лучи падали на ноги сидящего человека. До того, как я стала плохой женщиной, я была плохим подростком, а до этого я была плохой девочкой.
— Ты плохой, своенравный ребенок, — спокойно сказала ты, поворачивая опухшее от выпивки лицо.
Я посмотрела в зеркало и с детским отчаянием обнаружила, что ты говоришь правду. Мы жили в большом пустом доме. Так получилось, потому что мой отец и его новая потенциальная супруга оставили тебя здесь одну с животом. Тут всё впервые случилось и со мной. И это был мой первый грех, который ты не смогла простить мне. После него были и другие, и их можно было бы долго пересчитывать. Самое большее, в чем ты обвиняла меня, что я разрушила твою многообещающую актерскую карьеру.
«Мне нужно спешить, самые важные роли еще впереди, а жизнь скоро закончится», — отчаянно сказала ты, потягивая свой напиток.
Просто никто не хотел заниматься актрисой с постоянным похмельем. В основном в своем театре ты играла за кулисами, не получая даже роли в массовке целыми месяцами. И в этом, конечно, тоже была моя вина.
Я не понимала, почему ты до сих пор винишь во всем меня. Я думала, что так в каждой семье, что во всем виноваты дети. Я ненавидела вид бутылки, которые всегда были полупустыми у твоей постели. Я боялась моментов, когда ты просыпалась ночью в этом бреду и кричала на весь дом, что твоя жизнь сошла с ума…
Но еще я помню свое ушибленное колено. Я упала прямо перед въездом на оживленную улицу. Ты бежала ко мне, сбивая прохожих с развевающимися ветром волосами и ужасом в глазах.
- Ты могла угодить под машину. Доченька моя, маленькая моя... - ты меня обняла и поцеловала.
А я думала, что это просто поврежденное колено. Но с тех пор мне всегда будет не хватать этого прикосновения твоих рук и ужаса в моих глазах.
Однажды я испытала любовь
Мне было шестнадцать, когда я встретила Толика. Позже в тот же день я лежала с ним на твоей большой кровати в синей комнате. Он был первым мужчиной, который сказал, что любит меня. Сегодня я знаю, что он любил только мое молодое, цветущее тело. Затем были Максим, Сергей и много других.
"Какая ты доступная, - равнодушно сказал ты. - Ну, может быть, ты и права". Эта проклятая жизнь заканчивается так быстро. Нужно брать от неё всё.
Мне было легко? А может, я просто хотела, чтобы ты меня заметила? А может, я искала любви? Это делается не так? Ведь не ты научила меня искать любовь.
Только когда я соблазнил Виктора, твоего лучшего друга, авторитета и бога, я попала в самую больную точку. Это была детская игра. Я больше не была гадким утенком, и я хорошо это знала. Ты стояла у двери синей комнаты, сначала окаменевшая, не веря своим глазам . Твои кулаки на моей голове. Моя рука на твоем лице. С меня было достаточно...
Я встала и ушла. Мне надоело бороться за твои чувства. Моя новая жизнь должна была быть другой. И это было. Я нашла работу. Сняла комнату. Встретила человека, который терпеливо объяснил мне, что такое хорошо и что такое плохо, что такое любовь, а что просто желание.
Он был человеком принципов, чести и праведных ценностей. Я влюбилась. Когда он предложил мне выйти за него замуж, я без колебаний отправила тебе письмо:
"Видишь, что мне принесла удача! И без твоего участия! Видишь, мама, я достойна любви прекрасного человека! А ты говорила, что ничего хорошего со мной не случится в жизни, что судьба накажет меня за мои поступки. И она наградила меня!»
Изменится ли наконец моя жизнь?
Ты пришла с бутылкой. На знакомство. За один вечер ты рассказала ему всю мою жизнь. Вы не упустили ни одной пикантной детали, ни одного мужского имени, и голубая комната превратилась в публичный дом.
- Скажи, это все правда? — крикнул он с другого конца стола. А я смотрела на свое счастье и знала, что приговор уже вынесен. В этом мире непоколебимых ценностей не было места плохим, распутным женщинам. Добро должно вознаграждаться, а проступок наказываться. Никаких сомнений, никакого права на защиту.
— Не задавай мне вопросов, на которые не хочешь получить ответ, — сказал я, вставая из-за стола.
Через семь месяцев появилась Полина, похожая на тебя как две капли воды...
Тихое одиночество
Потом, матушка, последовали десять долгих лет молчания. Однако, когда я узнала, что ты в больнице, я примчалась на другой конец России. Ты не могла уйти тогда, было так много всего, что я не успела тебе рассказать…
«Я ждала тебя», — сказала ты.
Только тогда мы по-настоящему начали говорить. Ты говорила о своей боли, своих стремлениях и своих страхах. О жизни, в которой все шло не так. И я вспомнила дни, когда бурю нельзя было предотвратить, когда резкие слова ранили и тебя, и меня. Когда потом, в тишине моей комнаты, я хотела бежать к тебе, но грязная гордость не позволяла мне.
Нарушенная тишина
Когда ты поправилась и тебя выписали, мы снова стали жить вместе. Ты сейчас сидишь в кресле-качалке перед окном - седая старушка и объясняешь Полине, почему она должна носить платок. Я укутываю твои ноги одеялом, потому что апрельский воздух может быть коварным. И смотри - я принесла фиалки, твои любимые цветы. Я думаю, что наша совместная жизнь — и это сломанное колено, и отпечаток руки на нашем лице — неизбежно привели нас к этому плетеному креслу. И только, пожалуйста, не говори маме, что жизнь кончается. Она только начинается...