Вернувшись на родину я поняла, что ни кто меня здесь не ждал. Это была другая страна, магазины наполненный иностранными продуктами. В казахстане такого изобилия ещё не было.
Люба, слава Богу, стала поправляться, ей помогла химия терапия. Дети её стали взрослыми! И только я с маленьким ребёнком на руках попала как кур во щи. Новочеркасскому театру я была не нужна.Они открыли при театре филиал Ярославского театрального института и я тридцати восьмилетняя старуха, пролетела как фанера над Парижем.
Ехать в Ростовский Академический театр у меня не хватило наглости, а может быть стоило. Но нет поеду в Шахты там меня с таким образованием точно возьмут. Вспомнила сон приснившийся мне при отъезде из Семипалатинска.
Помню снится город Шахты, школа в которой я училась а напротив школы маленький домик с полу разбитым окном, на половину забитым фанерой и в уголочке где стекло сидит маленький, грязненький котёнок. Как я уехала в двадцать лет из Шахт так он мне ни когда не снился. Воспоминания об этом городе меня всегда приводили в дрожь. Зачем я туда поехала ведь был ещё Таганрогский театр. Нет меня потянуло туда, как лягушку в пасть удава.
Шахтинский театр был только после капитального ремонта. Интерьер напоминает эпоху барокко, золотые вензеля, потолочные рисунки в стиле Рубенса. Во дворе театра почти построили дом для сотрудников театра. В общем красота!
Конечно меня взяли в Шахтинский театр. Откровенно говоря мне было всё равно какой театр. Свой путь я выбрала ещё в Семипалатинске разорвав письмо из Москвы. Главное для меня это ребёнок. А если мне ещё дадут квартиру, ну чего ещё желать.
И начались будни Шахтинского театра. Собрание коллектива, никаких собраний ни в Новочеркасске , ни тем более в Семипалатинске не было. А тут на собрании будет присутствовать Мэр города.
Я помнила только собрания в детском доме. Которые ничего хорошего не несли, обязательно кого-то из детей ругали, хуже того отправляли в колонию за плохое поведение, а кого-то хвалили. Я же всегда заступалась за тех кого ругали, мне их было жаль. Они же приходили в детдом из неблагополучных семей. Семей алкашей, наркоманов, убийц , воров. Они другой жизни не знали, как могли так и выживали в этом мире. Какого нормального поведения от них можно было требовать. А детей из хороших семей, нас четверо, мама умерла от родов и папа инвалид войны, да двое сестёр Цыганковых у которых мама сгорела а папа умер от инфаркта, вот таких две семьи на сто детей детского дома.
А тут театр и собрание? Оказывается директор слетал новую вывеску «музыкально драматический театр«Пласт»». Веть до него он назывался Шахтинский драматический театр им.Н.Погодина.Было странно как театр может называться музыкальным если в нем не было ни одного актёра с музыкальным образованием. Это я потом узнала, что директор прежде чем попасть в Шахтинский театр работал в Луганском музычно драматичном украинском театре.
Он директор, что хочу то и ворочу! И вот ещё одно его новшество. Он захотел сделать Шахтинский театр Антрепризным. Это было такое новшество в Москве , открывали Антрепризные театры.Теперь он ни директор а антрепренер. То есть актёрскую трупу распускает, живите как хотите, а потом набираю актёров на один спектакль и плачу только за этот спектакль, а если спектакль не пошёл я разрываю с ними контракт. Но так можно делать в столице, где у актёров есть свои театры, а в антрепризные театры их приглашают на какую-то одну постановку и за эту постановку им платят, хорошая подработка . Но мы живём в городе где только один театр. Таким образом в городе своего театра не будет.
Всё это я пояснила на собрании Мэру города. Разве директор театра думал о городе, об актёрах которых он должен уволить из театра с новым его статусом. Сколько поломанных судеб! А квартиры театрального дома продать. Все смотрели на меня на этом собрании как на самоубийцу. Только они не понимали не скажи я этого нас бы всех уничтожили. План не удался, Мэр его не поддержал. А я стала для директора врагом номер один. Уволить он меня не может. Я одинокая мать с ребенком, у меня такое образование, которого нет ни у одного актёра этого театра.
Кто мог сохранить театр, если не я!
