«Я сказал тебе не доверять мне. А теперь беги домой, пока я не передумал и не решил тебя убить». — сказала я таким холодным голосом, что была рада признать его своим. Это я понял.
Он стоял и недоверчиво смотрел на меня. Разве он не знал, что я чудовище, убийца, и так было сотни лет?
"Только одна последняя вещь." Он говорит.
"Да?" Я спрашиваю. Чего он мог хотеть?
"Ваше имя, как вас зовут?"
Прошло несколько мгновений, прежде чем я снова ответил. Как он мог все еще стоять здесь, со мной, вот так? Я только что угрожал его жизни; Я хотел, чтобы он боялся меня. И все же он казался заинтересованным во мне так же, как я в нем.
«Элизабет, — говорю я ему, — меня зовут Элизабет». Позже я понимаю, что мой голос едва слышен шепотом.
Лодка издала пронзительный свист из своего парового рога, испуганный он обернулся, чтобы оглянуться. Я воспользовался возможностью уйти.
Когда он снова повернулся ко мне лицом, я уже ушел, но все еще мог видеть его оттуда, где прятался. Он озадаченно огляделся, а затем в уголках его губ заиграла улыбка.
«До свидания, Элизабет».
Затем он повернулся и ушел. Я наблюдал за ним, пока туман полностью не поглотил его, и я остался один.
— До свидания, Маркус.
Глава 3
Когда я вернулся в ковен, это было как раз перед восходом солнца. Я наелся по дороге от какого-то пьяного бомжа и больше не был очарован моей ноющей жаждой. Подойдя к воротам, я заметил, что дежурный охранник с удивленным выражением лица признал меня. Это был молодой вампир, которому не исполнилось и полувека; Кажется, его звали Лоуренс. У него была устаревшая прическа, и он был одет как Джеймс Дин пятидесятых годов. Я ненавидел, когда молодежь одевалась не в соответствии со временем. Казалось, они пытались удержать часть своей прежней жизни; что было глупо. Когда ты вампир, впереди тебя только будущее, прошлое бесполезно и не более чем бессмысленные воспоминания, которые не служат нашему виду.
«Рад видеть, что ты вернулась, Элизабет», — говорит он мне.
«Мне нужно было поесть, и нападение прервало мою охоту. Это было неизбежно». Я пожал плечами.
Я почувствовал легкую панику, думая, что, может быть, он разгадает мое притворство; хотя я знал, что на моем лице не было признаков, вызывающих подобные подозрения. У меня были годы, когда я разыгрывал подобные шарады для наших человеческих жертв. Я мог бы планировать массовое убийство, и на моем лице можно было бы прочитать любовь или задумчивость, если бы я тоже этого хотел, одно из преимуществ жизни почти в четыреста лет. На самом деле я нарушил закон ковена, разговаривая с Темным Охотником. Он отпустил меня, и я не убил его. Наказанием для моего вида наверняка будет смерть, независимо от того, насколько король благоволил ко мне больше всех остальных. Несмотря на то, что он был моим создателем до того, как стал моим королем, у него были тысячи таких, как мы, чтобы поддерживать порядок. Даже если это причинит ему боль, если он когда-нибудь узнает, что я сделала, у него не будет выбора, кроме как наказать меня.
Мы не всегда нуждались в короле, в течение многих лет не перед кем было отвечать, и многие поступали так, как им заблагорассудится, но по мере того, как человеческий мир рос и развивался, мы не могли допустить, чтобы вампиры бегали и убивали безрассудно. Нам нужен был кто-то, кто следил бы за порядком в нашем мире, чтобы не быть разоблаченным в их мире. Сирил — один из старейших вампиров, и немногие пошли против него, когда он взял на себя роль нашего лидера. В отличие от людей, с возрастом мы не слабеем, мы становимся сильнее, наши чувства обостряются, а он самый сильный вампир, которого я знаю.
«Король будет рад услышать вашу поддержку, у него есть Блейк и еще пара человек, которые ищут вас». — сказал он, поднимая трубку, чтобы позвонить и сообщить о моем возвращении.
— Отлично, — пробормотал я.
Он провел меня через ворота и пробормотал что-то вроде удачи. Мне бы это точно понадобилось. Король вряд ли обрадуется моему долгому отсутствию, особенно после нападения.
Я прошел по большой подъездной дорожке, ведущей к главному входу в особняк викторианской эпохи. Я всегда думал, что это место хорошо подходит нашему виду. Он был старым и древним, как и люди, населявшие его. Главный вход имел высокие колонны, доходившие до третьего этажа, и был увенчан статуями первобытных ангелов. Вы могли бы подумать, что ангелы подчеркнут красоту и мягкость дома, но, по сути, это произвело противоположный эффект, сделав его жутким и тревожным.
Я помедлил перед дверью, взявшись за ручку. Я знал, кто будет стоять с другой стороны, и не торопился. Я закрыл глаза и выпустил огромный поток воздуха, прежде чем открыть вход и войти в дом.
— Ах, Элизабет, так рада, что ты добралась до дома. Он выглядел разъяренным, но его тон был спокоен и невозмутим; что сделало его более пугающим. — Подумать только, мы приняли тебя за мертвого, — сухо добавил он.
«Извини, Кирилл, мне пришлось покормить». Я не сводил глаз с пола. Меня мало что пугало, но он был ужасен, когда хотел. Я подумал о своей короткой встрече с Маркусом и подумал, стоили ли того все это замешательство, а теперь и последствия.
«Ну, если тебе нужно поесть, тогда все в порядке». — отрезал он. Он не спрашивал меня, он дал понять, что я поставила свои собственные потребности на еду вопреки его желанию.
«Нет, Сирил, мне жаль, что это больше не повторится». — торжественно сказал я.
Он сидел на старом старинном стуле, прислоненном к дальней стене. Его черные волосы были зачесаны назад на бледную кожу, а бледно-голубые глаза предвещали зло, когда он смотрел на меня сверху вниз. Он был одет в черные брюки и белую хлопчатобумажную рубашку. Несмотря на то, что ему было тысячи лет, он все еще выглядел на двадцать с небольшим. Я быстро встала перед ним на колени. Моя голова была в нескольких дюймах от его колен, и я почувствовала, как его прохладная рука мягко погладила меня по затылку.
«Ах, Элизабет, — вздохнул он, — как я никогда не могу долго злиться на тебя», — он слегка усмехнулся. Это был холодный зловещий смех. Я не мог не думать о том, что в нас нет ничего человеческого или доброго. Даже то, что должно было быть таким же приятным, как смех, было чем-то угрожающим. Мне было интересно, почему я так думаю. Раньше я никогда не думал о том, насколько бесчеловечными мы были. Отбросив эту мысль, я запрокинул голову и устало посмотрел на Сирила.
— Значит ли это, что я прощен? — спросил я, изогнув бровь.
— Да, ты прощен, но ты больше не будешь действовать так опрометчиво. Он предупредил: «Элизабет, это слишком опасно. Темные Охотники с каждым годом становятся все более безрассудными. Они принимают свою глупость за храбрость, растрачивая свои жизни, а Джон был убит сегодня ночью, его повернули в то же время, что и тебя». Он напомнил мне.