Мало кто может воплотить ностальгические сельские образы в стиле этого талантливого человека. Очарование его картин говорит само за себя... но вот несколько слов от самого художника.
"Я вырос в Сиднее. После окончания школы я выиграл стипендию и провел три года в Национальной художественной школе. Уехав оттуда, я вышел в мир зарабатывать на жизнь.
В начале 1950-х можно было по пальцам пересчитать количество художников, зарабатывающих на жизнь рисованием. Даже такие мастера, как Элиот Грюнер, работали в сиднейском универмаге. Другие преподавали, чего я делать не хотел; или же они были вовлечены в коммерческое искусство.
Я путешествовал и работал на овцеводческой ферме Мори.
Я любил жизнь. Верховая езда, сбор и вождение, и все, что связано с деревенским существованием. Однако, если вы вряд ли станете землевладельцем (которым я не был), в нем было мало будущего.
Вернувшись в большой дым, я огляделся в поисках какого-нибудь занятия, связанного с искусством, в котором (с моим строго ограниченным капиталом) я мог бы наладить бизнес. Трафаретная печать оказалась привлекательной возможностью.
Чтобы узнать больше об этом, я работал на текстильном типографе, после чего я наладил работу со старшим партнером, и мы вместе проработали все тонкости (слишком тонко для моего партнера, который ушел). Я продолжал в течение 18 лет, и моей лебединой песней стало изготовление всех баннеров, выстроившихся вдоль улиц центрального делового района Сиднея по случаю празднования двухсотлетия капитана Кука.
Я продолжал рисовать с натуры и немного живописи, пока не увидел возможность продать свою работу. Бизнес был продан, и после года трафаретной печати по неделям и рисования по выходным и вечерам я почти сразу стал художником на полную ставку. Спустя 47 лет я все еще художник.
Мне повезло, и я получил заказы на фрески в отеле Gazebo на Кингс-Кросс и в отеле Terrace в Брисбене. Последний имел площадь 2,5 квадратных метра и перевозился в полуприцепе, зажатом в груде матрасов. Он оставался на виду до недавнего времени.
За этим последовала череда крупных заказов для ресторанов Cahills, которые в то время претерпевали значительное расширение. В них все окружающие стены были покрыты фресками, изображающими различные темы. Первый был «Азиатский торговец» в Чатсвуде, оформленный в стиле руин Ангкор-Ват. Эти панели включали в себя каменную кладку; огромные резные головы, захваченные джунглями, с переплетенными лианами и корнями; Азиатские танцоры и все такое. За «Голландской деревней» на Парк-стрит в Сиднее последовала другая в Мельбурне, где одна восьмифутовая панель была спроектирована по мотивам «Вид на Делфт» Вермеера. Много лет спустя я увидел оригинал, который представлял собой очень маленькую картину, наполненную изумительно тщательно подобранными деталями. Фреска шла вдоль стен, в ниши, вокруг нескольких углов... все это создало некоторые интересные проблемы с перспективой. В одном жизненно важном моменте дизайна им понадобился льдогенератор, поэтому они переставили панели, в результате чего получилось что-то, немного отличающееся от моего первоначального плана.
Итальянская тема была представлена в ресторане Italia Romantica в Strand Arcade. Среди них был восьмифутовый портрет кардинала Ришелье в алых мантиях, после Филиппа де Шампани, чьи работы я видел незадолго до этого в заграничной поездке.
Оглядываясь назад, я поражаюсь тому, чего добился так давно.
Тема «Тома Джонса» была использована в таверне «Виндзор» на Парк-стрит с иллюстрациями из знаменитого романа (чему-то помог фильм). К нему примыкал коктейль-бар с темами из «Моей прекрасной леди».
Большинство из них были нарисованы на панелях, вырезанных по размеру слесарем, и доставлены в мою студию. Я купил ветхий викторианский двухэтажный дом, где работал в заброшенной дополнительной спальне площадью около 16 квадратных футов с французскими дверями, выходил на веранду. Эти панели, некоторые размером до 8 х 12 футов, нужно было поднять над перилами веранды. Мне пришлось выбить перемычку над дверями и наклонить вентилятор, чтобы они прошли.
С полудюжиной в комнате стало довольно тесно. Телевизионные новости засняли съемочную площадку, направлявшуюся в таверну «Виндзор», когда унесли панно с лошадьми и женщинами из Эскота.
Всему этому пришел конец, когда менеджер Кэхиллов заболел и вернулся в родную Швейцарию.
К моему удивлению, фрески просуществовали много лет, многие из них были удалены только тогда, когда здания были снесены или перестроены.
У меня была первая выставка в галерее Sebert Gallery на Argyle Place в The Rocks. Это называлось «Дань уважения австралийскому искусству». Я включил портреты некоторых известных художников в их собственные пейзажи. Там был Уильям Добелл с мальчиками, пьющими пиво с «Цементным рабочим» и парой других мужчин, которых он нарисовал.
Другой был «Сэр Уильям с дамами», где он играл с Хеленой Рубинштейн и Маргарет Олли. На другой картине Норман Линдсей был одет как пират в сцене разврата.
К счастью, это привлекло некоторое внимание и продавалось достаточно хорошо, чтобы я отправился в путь. Вскоре после этого я гостил у двоюродного брата на его участке в Беррен-Джанкшн, в то время, когда я работал над большим пейзажем «Расширенные равнины».
Я искал центр интереса для картины, когда появилась упряжка из 36 лошадей Клайдсдейла, тянущих «исследователя». Это как передняя часть корабля с длинным килем, который используется для прочистки водостоков (длиной до 60 миль). Эти дренажи направляют воду, вытекающую из артезианских скважин, для нужд животноводства и орошения. Я добавил эту команду в качестве удаленного фокуса. Он был продан очень быстро, и с тех пор люди просят лошадей.
К счастью, я влюбился в "Нежных гигантов". После всех этих лет я никогда не уставал рисовать их, поскольку они имеют бесконечное разнообразие.
По этой причуде обстоятельств я стал хорошо известен тем, что рисовал рабочих лошадей. Для этих,
Я очень люблю - особенно пернатых Клайдсдейлов. На мои выставки приезжают люди с такой же любовью из ближнего и дальнего зарубежья. У меня только что была моя 33-я персональная выставка — пятая в Галереях Бойда. Среди 30 с лишним работ, которые я повесил, были самые разные виды сельской деятельности: возделывание земли, вспашка, уборка урожая, заготовка сена и перевозка шерсти.
Я увлекся нежными великанами еще в раннем детстве, когда они были обычным явлением на различных фермах и в собственности, которые я часто посещал. Пружинная тележка, угрюмая и двуколка, была широко распространенным видом транспорта; и пошли фургоны с колесами диаметром восемь футов, запряженные упряжками до 20 (или более) лошадей. Это были большегрузные перевозчики - обычно до ближайшей железнодорожной станции или морского порта и обратно.
Когда в середине жизни я резко изменился, чтобы стать художником на полную ставку, у меня был столетний викторианский дом, который мы спасли и отреставрировали. Здесь я устроил свою студию в спальне наверху. Мы с женой влюбились в это место, которое, хотя и окружено оживленным пригородом, сохранило большую часть первоначального квартала, так что оно стояло в большом саду, где стояла старая конюшня и здание амбара. Этот зарос глицинией (сон весной).
В старом месте царила деревенская атмосфера и даже некоторые из ворот фермы с пятью решетками, которые я стремился запечатлеть в своих картинах.
Когда наши сыновья разошлись, мы с женой переехали в сельский дом, с небольшим участком на окраине Киамы. Я устроил свою студию в заброшенных коровьих тюках. Среди каменных стен и холмистых зеленых холмов, окруженных постоянно меняющимся откосом и сверкающим морем, это было райское место для жизни. Это была страна, где мои предки были первоначальными поселенцами, и где у меня развилась любовь к тяжелым лошадям, пони и породистым лошадям, которые были неотъемлемой частью сельской жизни в моем детстве, когда я отдыхал на ферме моего дяди.
Здесь у меня были сараи и сарай, где я мог хранить свою коллекцию сбруи, конных повозок и сельскохозяйственной техники — все это первоклассные ориентиры для моих художественных работ.
Наша собственность оказалась в районе, намеченном для раздела, поэтому нам, к сожалению, пришлось уйти, так как его магия должна была быть уничтожена. Но мы
мне очень повезло получить дом на половине акра, где я построил новую студию, в которой хранится множество артефактов и моя библиотека справочников.
Здесь есть место для столярных работ, резьбы по дереву и лепки. Квартал окружен одной из оригинальных местных сухих каменных стен, поэтому он все еще сохраняет очарование страны с видом на горы, холмы и море.
Даже сегодня большая часть животноводческой работы выполняется верхом - сбор, перегон и стойловое содержание овец и крупного рогатого скота. Я шутил и работал с погонщиками скота на «Длинном загоне». Я также ездил на большие расстояния по разным местам, от западных равнин до самых крутых и суровых диких местностей, вдоль водотоков и горных хребтов.
На этих аттракционах я стал очень уважать лошадей. Их сила и выносливость невероятны.
Еще одной моей любовью были корабли и парусные суда. Моя юность и детство, когда я не был в гостях у загородных родственников, прошли на берегу гавани Сиднея.
Я плавал и плавал, участвовал в гонках и круизах на различных судах в течение примерно 40 лет. Я смог разнообразить свои сюжеты, включив в них морские пейзажи, морские сюжеты и пейзажи, а также заказанные портреты.
Моя самая известная работа, вероятно, не одна из моих картин, а скульптура кота Мэтью Флиндерса «Трим» — бронзовая скульптура, заказанная Государственной библиотекой Нового Южного Уэльса и установленная на подоконнике библиотеки Митчелла на Маккуори-стрит в Сиднее.
Во время зарубежных поездок, финансируемых моей картиной, мне посчастливилось посетить большинство величайших галерей западного мира. Это унизительный опыт — стоять перед творениями мира сего.
самые известные художники. Как художник, вы никогда не прекращаете учиться… и это занятие, которым вы можете заниматься даже после «пенсионного» возраста.
К моему удивлению, в 2001 году меня пригласили в Султанат Оман, чтобы выставить картины на Всемирной художественной выставке, представляющей Австралийский континент. Это был замечательный опыт участия в выставках с выдающимися людьми с других континентов.
Я считаю, что мне очень повезло, что я могу поддерживать свою семью, делая то, что мне нравится больше всего. Я живу с женой, на которой женился в 1958 году; и у нас двое сыновей - один актуарий, другой голливудский режиссер.
Чтобы заполнить время, я являюсь президентом Киамского и районного исторического общества, где, среди прочего, мы руководим местным музеем «Лоцманская хижина». Я бывший президент Kiama Rotary (и до сих пор активный член) и стипендиат Пола Харриса. В 2004 году я получил медаль столетия Содружества."