Начало.
В городах и селах бушевала чума, «соседи» все норовили разорвать ослабевшую страну на части, медля единственно лишь из-за того, что не хотели и в свои земли внести заразу. Многие деревни опустели — порой, приходя в них вместе с татьбой, мы с ребятами не встречали никакого сопротивления! Знай себе, бери что хочешь, главное от раздутых трупов держись подальше. Бывало, конечно, где и оказывались живые защитники, но быстро оружие бросали да отдавали все, что нам надо было — ведь в татьбе моей были опытные бойцы, сытые и злобные, что пес твой.
В 33 году, помню, на нас объявил охоту сам Ярослав, отправив свою дружину. Как же я тогда этому радовался: наконец в нас начали видеть настоящую силу! А ведь когда-то мое имя вызывало у людей лишь насмешку: все из-за слабовольного папаши, который лишь олом заливаться мог, да дань своим более сильным характером младшим братьям платить, маскируя это под «добровольной помощью». Ну а когда мамашка моя ушла к дяде по отцовской линии, то тогда и вовсе стало понятно, что отныне имя Одихмант не вызовет что-либо иное, кроме как презрительной насмешки у окружающих.
Так и стало бы, если бы я не взял ситуацию в свои руки: папашу отправил в монастырь, вотчину отдал дядьям по-дешевке, а на вырученные деньги заручился поддержкой кое-каких отчаянных ребят... А затем спалил свой бывший дом! Тогда-то мое имя и перестало вызывать смех, а затем и вовсе начало внушать людям, от холопов до князей, ужас.
Так вот. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что дружину Ярослава мы всю порубили, заманив их в узкое ущелье, где, якобы, находился наш временный лагерь. Наверное, я первым придумал такую тактику: пустить слух через своих людей, что мы находимся в определенном месте, чтобы завлечь врага в ловушку! Это сейчас этим пользуются все кто ни попадя, а раньше и не бывало такого.
Татьба моя все росла, пополняясь преданными и сильными бойцами. К 34 году, когда я услышал про богатую вотчину в Карачарово, мы уже успели ограбить нескольких князей. Конечно же, слух про несметные богатства, которыми обладал местный старый князь, коего Бог за какие-то грехи наказал неспособным ходить сыном, сразу же привлек мое внимание.
Недолго думая, мы двинули в сторону беззаботной жизни, которая могла ожидать нас в случае успеха нашего предприятия. Особого внимания к себе не привлекали, даже на небольшие села не нападали: лишнее внимания от очередного князька нам было бы ни к чему — пусть мои ребята и справлялись с ослабевшими от недостатка провизии дружинами без особых проблем, однако лишние, даже небольшие, потери были совершенно не к месту. Дело в том, что исходя из тех слухов, которыми я располагал, у правителя Карачарово был очень сильный отряд невероятно преданных бойцов, сытых и довольных жизнью, которую они были готовы оберегать, не щадя живота своего.
Вот и приходилось моим ребятам какое-то время жить без развлечений... Впрочем, эта вынужденная «диета» была только на руку: парням нетерпелось залить луну кровью обитателей Карачарово, когда мы наконец подошли к нему на расстояние полета стрелы. И тут-то Судьба нанесла мне первый жестокий удар, из которого я, будь поразумнее, извлек бы урок.
Из деревни, обнесенной высокой стеной из толстенных бревен, будто это не какая-то деревня, а самая настоящая крепость, нам навстречу вышел отряд конников: это были закованные в железо статные воины, сидящие на огромных конях, подобных которым я и не видел прежде. Татьба моя, конечно, несколько опешила: по сравнению с этим отрядом, даже дружина Ярослава выглядела оборванцами, никогда не державшими в руках оружия! Но, как я уже говорил, ребята мои были отчаянными, да еще и численный перевес был явно на нашей стороне (к тому моменту татьба моя насчитывала около ста человек, а конников было раза в два меньше) к тому же их подогревала мысль о бабах и богатствах, что ждали нас за стенами. Поэтому мы быстро выстроились в хитроумном порядке, который, к слову, придумал лично я: составленные вместе в виде квадрата повозки с лучниками, борты которых были ощетинены толстыми заостренными бревнами, закрывал ряд копейщиков, специально имеющих вид, не вызывающий совершенно никакого опасения у врага.
Как вы, мои друзья, уже, наверное, догадались, расчет в этом порядке состоял в том, что конные бесстрашно бросятся на не внушающих опасения копейщиков, а те, в свою очередь, нырнут в небольшие проходы между повозками, когда враг подойдет совсем уж близко. Лошадей, несущихся по инерции, уже будет не остановить, и они начнут вместе с всадниками налетать на острые бревна, а остальных с близкого расстояния будут поливать стрелами лучники.
Но когда отряд начал приближаться, я понял: что-то не так. Во-первых, слишком уж они медленно скакали для тех, кто собирался снести строй пехоты; во-вторых, в руках у них были какие-то странные копья, к древку которых, ближе к острию, крепились похожие на трубку предметы длиной с локоть; ну а в-третьих, когда им оставалось до нас примерно шесть цепей, они начали доставать из небольших котелков, висящих у каждой лошади на боку, тлеющие головни и подносить их к трубкам на своих копьях, начинающих сразу же исходить дымом, после чего отбрасывали угли в сторону за ненадобностью.
Потом началась сущая неразбериха, смазанная огнем, кровью и ужасными ранами. Это я уже потом узнал, что к чему, а во время той бойни подумал, что мы схватились с воинами самого Нечистого.
В общем, всадники приблизились к отряду копейщиков, которые, как и предполагалось, забежали внутрь квадрата из повозок, в то время как лучники выпрямились во весь рост в повозках, натянув луки и приготовившись обстреливать нанизанных конных. Однако те, как оказалось, и не думали врываться в строй пеших: за пару саженей от повозок они преспокойно остановились, благодаря небольшой скорости, а затем направили в сторону лучников свои копья.
В тот момент я подумал, будто они хотят швырнуть их, лишив себя основного оружия, однако все произошло совершенно не так. Трубки, привязанные к копьям, вдруг начали взрываться огнем, издавая оглушительный звук - из них полетели какие-то ошметки в сторону повозок (как потом оказалось — осколки стекла и железа), разрывая тела моих ребят, которые начали падать замертво.
Конечно, на тот случай, если конные успевали остановиться до заграждения из повозок, невредимыми, у меня тоже был план: копейщики, вооружившись уже топорами и мечами, должны были выбегать из квадрата и начинать рубать всадников, в первую очередь целясь по ногам лошадей. Однако тогда об этом не могло быть и речи.
Татьба моя, вернее ее остатки, побросав оружие, рванула обратно в лес, из которого мы вышли на поле перед деревней; они всерьез решили, что схватились с самыми настоящими демонами. Впрочем, я их совершенно не виню — сам бежал среди них. Можно, конечно, было попробовать применить свои способности (ну, вы знаете, что я имею ввиду), которые не раз помогали мне выйти из трудных ситуаций, но я предположил, что на воинов Нечистого они не возымеют нужного эффекта.
Бежали мы, наверное, около получаса, подгоняемые криками конных, начавших преследовать остатки моей татьбы. Нам повезло, что лес был — настоящая чаща, где ни одна лошадь не пройдет, если с дороги свернет. Один из конных так увлекся погоней, что не заметил, как оторвался от своих; в какой-то момент его лошадь наступила в яму и сломала ногу, уронив закованного в железо всадника. Я, услышав это, решил рискнуть — остальные конники, судя по всему, развернулись много раньше, поэтому дружинник остался один.
«Сейчас и узнаю, демон это или человек», - подумал тогда.
Пока дружинник вставал, я свистнул так, что тот сознание потерял. Так и понял, что это самый обычный смертный, а значит, я должен был узнать секреты деревни, которая смогла разгромить мою татьбу. Раздел бесчувственное тело практически догола, чтобы тащить легче было, подозвал одного из своих, который рядом со мной до того бежал и был всему свидетелем, а затем мы понесли его в сторону лагеря с остатками наших пожиток в глубине леса.
Продолжение следует.