В ближайшее время в Госдуму внесут законопроект о запрете уничтожения конфискованных как «санкционка», но пригодных для употребления продуктов. В интервью NEWS.ru автор инициативы зампред фракции ЛДПР Ярослав Нилов рассказал, что по его мнению лучше делать с конфискатом, смогут ли изменения повлиять на рост цен на еду, при чём тут Блокада Ленинграда и что не так с позицией излишне «патриотичных» граждан.
— Мера по уничтожению конфискованной санкционки существует уже давно. Почему сейчас появился ваш законопроект?
— Мы уже давно за это выступаем. У нас консервативное общество и оно консервативно подходит к принятию решений, в том числе так и с властью. Однако вода камень точит — мы всё равно придём к этому. Для нашей страны, которая прошла через такой трагический момент, как Блокада Ленинграда, отношение к уничтожению еды — особое. К тому же у нас есть потребности в пище в государственных и муниципальных учреждениях, на которые тратятся деньги. Абсурдно заниматься уничтожением, когда можно принести пользу. Утрировать и доводить до абсурда, говоря лишь только о пармезане не нужно. Пармезан — это капля в море, по сравнению со всем объёмом того, что конфискуется и уничтожается. Когда это делается с тонной рыбы, которая бы могла завтра быть на столе граждан, а её вместо этого сожгли — это неправильно.
— Вы предлагаете раздавать конфискат?
— У нас есть различные благотворительные общественные организации, например, те, что кормят людей пенсионного возраста или бездомных. Есть система исполнения наказаний, которая закупает пищу на государственные деньги. Есть приюты для животных. те же детские дома не всегда получают фрукты в полном объёме. Да, коммерческая организация нарушила правила ввоза продукции или завезла что-то, что не могла — за это нужно штрафовать и конфисковать, но уничтожать продукцию не надо. Более того, даже если продукция ненадлежащего качества или просрочена бездумно сжигать её тоже не стоит. По возможности нужно либо перерабатывать, либо использовать в другом качестве. Скажем, алкогольную продукцию для дезинфекции или для размораживающей жидкости для транспорта. Её муниципальные структуры за наши деньги покупают, кстати.
— Есть возможность продавать этот конфискат?
— Если мы введём сейчас какой-то коммерческий элемент, это будет сразу внушать недоверие. К тому же возникнут возможности для какой-то коррупции. Лучше, чтобы продукты передавались в социальные учреждения, чтобы они и мы экономили средства. Хотя, надо сказать, что в 90-е были специальные таможенные магазины, где продавался конфискат, правда там были не еда, а вещи.
— Рост цен на продукты делает ваш законопроект более актуальным?
— Думаю, что ситуация с ростом цен делает больше нашего населения беднее, а у социальных учреждений уменьшает возможность закупать продукты. Так что сейчас заниматься уничтожением еды — это по-варварски. Здесь больше выделяется моральная сторона вопроса.
— На снижение цен это не повлияет?
— Нет, не повлияет. Но наш законопроект и не направлен на это. Он направлен на поставку продуктов туда, где её нет и экономии бюджетных средств, в том числе и тех, которые идут на уничтожение продуктов.
— Уничтожение из-за контрсанкций — нашего ответа на санкции, которые ввели другие страны против нас. Кто-то может сказать, что то, что вы предлагаете — это проявление слабости.
— Кто так думает может эти продукты не использовать. Те, кто не могут себе многое позволить, кто живёт в социальных учреждениях или без определённого место жительства, будут ими пользоваться с удовольствием. Не нужно рассматривать наше предложение через призму контрсанкций. Мы говорим о том, что продукция была незаконно ввезена на территорию России. По назначению её использовать всё равно не получится, но и уничтожать не нужно. Надо вместо этого использовать для нужд государство. Критики и сторонники всегда найдутся, а заставлять употреблять в пищу санкционные товары мы не собираемся. Думаю, тех, о ком вы говорите, будут единицы. Кто будет говорить, что непатриотично раздавать эту санкционную еду нашим голодным, вынужденным греться на вокзалах?