«Вперед ногами из школы вынесут», - так говорила про себя учительница. Оформила пенсию и сказала.
У нее своеобразное отношение к жизни. Например, она уверена, что никому помогать не нужно. Потому что трудная ситуация – это урок, который послала судьба.
Например, без денег оказался. Сам виноват. Где разум был? Куда смотрел? Умные люди обязаны уметь планировать. И обеспечивать планы реальными делами.
Пусть без копейки посидит. Даже поголодает. Пусть поучится.
Вообще неудачники, в ее представлении, чуть ли не преступники. Вышла замуж за пьяницу – сама виновата. И слушать ее не надо. Потому что глупая. Незачем такой женщине искать утешения и сочувствия. Зачем в грязь полезла? Не понимала, что с тяжело пьющим человеком семейный союз невозможен?
Вот и пусть в беде сидит. Слезы льет. Чем стонать, лучше найти в себе силы и уйти. Жить самостоятельно. От алкаша не зависеть.
Или у кого-то дети не по той дорожке пошли. Не работают, воруют, грабят. Таким родителям тоже сочувствовать нельзя. Их нужно арестовать и в колонию упечь. Пусть на нарах сидят.
Это их вина, что дети такие. Воспитание без строгости не воспитание. Гуляли, наверное. Думали о собственных удовольствиях, вот и получили награду - невозможных детей.
С ней трудно было разговаривать, потому что она мыслила приговорами. Хорошая информация пролетала мимо ее ушей. А негатив привлекал. Выслушает – и пригвоздит резко и даже грубо.
И про старость тоже однозначно рассуждала. Что солидный возраст неизбежен. И в конце жизненного пути каждый человек обязан мужество проявить. Не на шее у детей сидеть, не пить из них соки, а добровольно переехать в дом престарелых.
Надо близких жалеть. Начинается деменция – всё, собирай вещички и туда – доживать век. Да и близкие просто обязаны мыслить аналогично. Уговорить старых родителей уйти из дома. Нет сил ходить и за собой ухаживать – уезжай.
Категоричный и резкий человек.
Не знаю, была ли она замужем. Но бездетная – это точно, потому что с утра и до ночи в школе. Приходила к первому уроку. Отработает до обеда. Затем в учительской тетради проверяет. Что-то пишет.
Первой ни с кем разговор не начинала. Но внимательно слушала, о чем беседуют другие, иногда вставляя острые комментарии: «Это вы, Николай Иванович, сами виноваты. Зачем туда пошли? Вас же предупреждали, что этого лучше не делать».
Или: «Наталья Ивановна, зачем жалуетесь, что у вас в троллейбусе кошелек украли? Он же на толстую книгу похож. Смотреть было страшно. Такой предмет нельзя у всех на виду доставать. Вы разве не знали? Приготовьте деньги за проезд. И уберите свой огромный кошелек подальше. Так что сами виноваты. И расплатились за свое легкомыслие».
Выскажется, резко встанет, бросит на всех гневный взгляд. И уйдет.
Про нее говорили, что она «невозможная особа». И сторонились ее.
На второй пенсионный год вдруг уволилась. Это было странно. Не раз утверждала, что без школы – никуда.
И только через пять лет бывшие коллеги узнали, что у нее резко сдала мать. Быстро состарилась. И потеряла память.
Школьная уборщица случайно где-то увидела. Постаревшую, посеревшую, больную. Ушла из школы и угасла.
Самоотверженно за старой матерью ухаживала. За абсолютно больным человеком. И никуда ее не увезла. Не сдала в дом престарелых.
Пять лет под одной крышей с тем, кто только физически ее мать. С физической оболочкой матери. И эти пять лет как пятнадцать. Все силы были отданы. Можно сказать – пожертвовала собой.
В учительской была мертвая тишина, когда уборщица рассказывала. Все думали, что не увидели в ней чего-то важного, главного, заслуживающего уважения.