Батон — ык. Сыр российский «на каждый день» — ык. Селедка «балтийский берег» со скидкой — ык. Хлеб «бородинский» — ык.
Ната механически берет продукты с ленты, пробивает и кладет с другой стороны от кассы, туда, где полная немолодая женщина нервно и раздраженно засовывает их в пакет.
— Карта магазина есть?
— Да, пожалуйста.
— Можете одеть маску?
— Нет.
— Нас штрафуют.
— А мне какое дело? Я не желаю участвовать в этом помешательстве.
— Оденьте пожалуйста маску.
— Не оденьте, а наденьте!
— Что?
— Надо правильно говорить, раз уж общаетесь с людьми.
Белая комната. Тишина. Ни одного звука. Ната разбегается и бьется о стену. Если бы не толстый слой войлока, который амортизирует удар, одновременно обволакивая тело, она, наверное, сломала бы руку, вывихнула плечо или пробила голову. Но это белая, тихая, мягкая изнутри комната. В которой — хрясь! Она делает это снова и снова. Телу больно, но боль терпима. Сквозь тишину прорывается: ык, ык, ык. Снова — хрясь! И успокаивающее — ык, ык, ык.
Ната открывает дверь ключом. От утробного металлического хрумканья по затылку идут мурашки. Ната сглатывает, будто что-то мешает в горле.
— Привет, милая! Принесла вкусняшек?
Гарик выхватывает из рук пакет и тащит на кухню, откуда красноречиво шуршит.
— Ммм! — разочарованно. — А чипсы? И я надеялся, ты принесёшь курочку из ка-эф-си.
— Не разговаривай со мной.
— Что? А! Понял.
Гарри скрывается в комнате. Ната идет на кухню: стол и плита замызганы, пол в чем-то красном, везде крошки, на разделочной доске лежит не завернутый в пакет хлеб. Гари недавно ел. Или давно. И не убрал за собой. К тому же неудачно донёс суп до стола от микроволновки. На плите пустая кастрюля. Надо опять готовить. Ната была уверена, что хватит до завтра, и не купила ничего серьезного. Придётся есть макароны с сыром. Ну почему надо каждый день думать о еде! Если бы Ната не пыталась экономить, то ела бы в Макдональдсе или KFС. Но готовить самой дешевле. Ната постоянно беспокоится о деньгах, что их не хватит. Если бы можно было просто, не задумываясь покупать все «хотелки». Ната мечтает про наушники с шумоподавлением, чтобы повернул колесико — и тишина. Полная. Абсолютная. Гробовая. Но откуда взять лишних двадцать тысяч? Ната устала об этом думать, устала работать и ненавидеть свою работу, устала бояться бедности и мечтать потратить все на дорогую, непрактичную вещь, устала жить, не понимая смысла.
— Нат, ну ты че там затихла? Иди сюда.
Ната встаёт и идёт. Входит в комнату. Диван не собран, постельное белье топорщится грязноватыми мятыми складками. Гари в наушниках. Он поглощен игрой, ему нужно пройти миссию — убить тридцать членов банды.
— Мог бы заправить!
Он не слышит.
Ната и Гари неподвижно лежат на застеленном новым сатиновым бельем диване. В спальне чисто. На тумбочке пустые упаковки от «Седаксена». Тихо колышется занавеска. Спокойно. Хорошо. Никаких тревог, мыслей и раздражений.
Гари оборачивается и меняется в лице. Испуганное, побледневшее, оно еще сильнее злит Нату.
— Началось? — спрашивает он.
— Да.
— Почему торт не купила?
— Денег пожалела.
— Надо было купить! Иди сюда.
Ната ложится на диван, Гари ложится сверху. Он в два раза больше ее. Ната – худая, костлявая и мелкая, как подросток. Он — крупный, округлый, с раскачанной грудной клеткой, бицепсами и жирком. Гари почти полностью закрывает ее своим телом. Из-за его плеча видно только маленькое лицо с острыми напряженными чертами. Он обхватывает ее, сжимает объятья. Ната начинает постанывать и толкаться. Она все сильнее дергается под ним, вырывается, бьет его по голове и плечам острыми кулачками, брыкается и отпихивается. Он болезненно кряхтит, отворачивает лицо и вжимает голову. Несмотря на хрупкость, Ната делает ему больно. Наконец, она выдыхается и начинает всхлипывать, потом рыдает. Он так же держит ее, но уже не крепко, а расслабленно, даже нежно. Наконец, полностью отпускает, отодвигается, всматривается в заплаканное лицо.
— Помогло?
— Нет, — она скорбно на него смотрит. На его крупном лице растерянность.
— Что же делать? — беспомощно говорит он.
— Поехали.
— Опять? Нет. Пожалуйста, — просит он.
— Поехали, я сказала!
Они выходят на станции «Митино», долго идут вдоль дороги. Уже темно. Встречные прохожие кажутся унылыми и замерзшими, будто мертвыми. Гари сворачивает в переулок, потом во двор. Ната за ним. Спускаются в подвальное помещение. Коричневая металлическая дверь. На ней вывеска ООО «Асфодель». Звонят. Дверь открывается автоматически. Заходят.
— Здравствуйте, — говорит Гари неприметной и востроносой девушке за столом.
— На сколько запись?
— Мы без записи. С острой болью.
— Ясно. Проходите. Подождите здесь.
Гари и Ната сидят на простом кожаном диване в коридоре. Стены, покрытые синей красной, украшены закатными пейзажами, которые не хочется рассматривать — настолько неправдоподобными и даже тошнотворными кажутся цвета.
— Кто клиент? — востроносая девушка неожиданно появляется перед ними.
— Я, — говорит Ната.
— Кто будет платить?
— Я, — Гари поднимает руку, потом встает.
— Какая группа?
— Первая положительная.
— Когда последний раз?
— Месяц назад.
Девушка с сомнением смотрит на него, потом на Нату. Той кажется, что взгляд полон осуждения.
— Я крепкий, могу хоть каждый день, — оправдывается Гари.
— Хорошо, — девушка приветливо ему улыбается. — Пойдемте.
Ната смотрит вслед.
Шаг, два, три. Она нагоняет их, хватает девушку за лошадиный хвост и со всего размаху бьет маленькой востроносенькой головой о синюю стену, на которой появляется еще одна картина — в стиле дриппинг: капли крови, кусочки черепа, мозг.
— Скоро полегчает! — говорит себе Ната.
— Проходите! — слышно из приоткрывшей двери. Ната проходит.
Продолжение здесь
#рассказ #мистика #чтение #фантастика #современная литература