У меня очень плохие отношения с дочерью. Прямо вот настолько плохие, что будь такие отношения с мужем, давно бы подала на развод - просто сравнение, чтобы оценить размер катастрофы. Но развестись с одиннадцатилетней дочерью не представляется возможным. Кроме того, тараканы, которые сидят в голове моей дочери, по-крайней мере частично, достались ей от меня. Мне, вместе с ней конечно, и расхлебывать.
Начинается обычно с того, что кто-то из нас пытается помочь ей с уроками. Тогда она обычно кричит, что будет сама решать, заниматься ей уроками или нет, и сколько, несмотря на очень средние оценки в школе. Кричит на меня, может и на отца, и на бабушку, которая приходит один-два раза в неделю заниматься с ней французским. Каждый из нас чувствует ответственность за будущее ребёнка, и пытается помочь по мере возможности. К тому же дочь не умеет грамотно писать (прямо катастрофа, ни на одном языке). Можно попытаться списать эту неграмотность на то, что сначала она два года до школы училась писать по-английски, потом посреди первого класса перековалась на немецкий. Но с тех пор прошло уже много времени, а результаты не очень. У неё теперь немецкий основной, английский как первый иностранный, а теперь ещё прибавился французский, и все так же неграмотно. Но в пределах нормы, проверяли.
И вот тут мы подходим к актуальному проблемному состоянию: обиды, крик, топание ногами. Почему? Ведь мы пытаемся ей помочь! Говорим ей, это же для тебя, ты одна не справляешься, мы тебе поможем! А она сопротивляется. В чем же дело? Может, просто переходный возраст?
Отчасти наверно так и есть. Хотя ну какой, скажите, переходный возраст в одиннадцать лет, она же ещё формально даже не тинейджер. Но это видимо кто как. Моя дочь в некоторых проявлениях была и раньше слишком взрослой. Но раньше это было удобно и здорово, зато никакой беспомощности.
Одна ее подружка из параллельного стояла под дождем перед порогом школы минут сорок, потому что последнего урока не было, а ее бабушка этого не знала и забирала ее как всегда. Так вот эта девочка не зашла в здание школы, чтобы спрятаться от дождя, не попросила позвонить в секретариате, не поехала домой. Просто стояла и тихонько плакала, как мне рассказала потом ее бабушка.
Вообще, почти все дети ходят или ездят в школу самостоятельно, здесь, в Германии, так принято. Бывают школьные автобусы, но у нас ходит обычный рейсовый. От нас три остановки, проездной бесплатный, и даже первоклашки справляются. А вот эта девочка, о которой я рассказывала - нет. Вообще, она хорошая девочка, я рада, что дочь с ней дружит, но в начальной школе девочка провела на год больше, чем стандартные четыре года. Не из-за плохих оценок, а именно из-за неготовности к следующему этапу жизни. А вот моя дочь была готова, ну по-крайней мере, я так думаю.
Следующий этап школы в Германии это три разных пути развития: гимназия, реальная школа и так называемая общеобразовательная. Последнее название стало более благообразным несколько лет назад, до этого школа называлась основной. Там и учили основам, после нее, к сожалению, даже пойти в аналог здешнего ПТУ сложно. Хотя аналогов особо нет, система послешкольного образования, кроме высшего, очень сильно отличается от знакомого мне из России. Обучение специальности происходит обычно на базе предприятий: мастер обучает бывших школьников основам профессии, причём это может быть и профессия пекаря, и плиточника, и медсестры, и программиста. Параллельно учащиеся посещают Berufsschule, это вроде советского ПТУ как раз, там дают дальше общее образование. Но я, если честно, не очень хорошо знакома с этим путём образования, вернемся лучше к тем школам, получить после которых высшее образование проще.
Реальная школа даёт образование до десятого класса и, на мой взгляд, наиболее соответствует нашему бывшему советскому школьному образованию. Один иностранный язык, довольно много математики и приближенность к практическим требованиям нашего времени делает этот тип среднего образования для многих привлекательным. Вот только одно «Но»: по окончании этой школы, то есть в среднем в 16 лет, надо точно знать, что ты хочешь делать. Потому что надо выбирать направление следующего промежуточного учебного заведения, Fachoberschule (профессиональной школы высокой ступени) для последующего поступления в ВУЗ. ВУЗ, кстати, в этом случае, может быть тоже только того же направления, поэтому решение очень важно. Альтернативно, можно опять же получить чисто профессинальное образование на предприятии, как после общеобразовательной школы. И вот это решение, чем заниматься всю последующую жизнь, современным детям в 16 лет сделать ещё совсем не так просто. Есть, конечно, люди, которые и в 10 лет уже знают, кем они будут, когда вырастут. Вот мой муж, он якобы всегда знал. А вот я в 16, когда закончила школу в Москве, не понимала ни мира, что, впрочем, в 1992 было общей проблемой, ни себя. И пошла учиться на химика (зачем ?!??!!). Или вот мой сын, в общем умный мальчик, в 16 лет в Германии он ещё не имел никакого представления о том, чем ему хотелось бы заниматься. Слава богу, когда он закончил гимназию, (средний возраст выпускников 18-19 лет) он довольно быстро решил учиться на программиста с экономическим уклоном и пока доволен своим решением.
Так вот, гимназии как раз для тех, кто может и хочет тяжело и много учиться, но пока, может быть, и не знает, хочет ли он стать астрономом или журналистом, врачом или учителем. А может и знает, но много учиться придется все равно.
Учиться в гимназии надо до 12 класса, а у нас в Баварии теперь опять до 13-го. Выходишь почти взрослым человеком, без всякого понятия о реальной жизни и профессии, но может быть, уже хотя бы с идеями, чего хочешь в этой жизни.
В общем, вот на этом непростом пути и находится моя дочь. Шестой класс, как я уже говорила, первый год французского, кроме первого иностранного английского и родного немецкого. Языки здесь преподают на серьезном уровне, учиться трудно, программа насыщенная, много надо заниматься дома. А у неё ещё два раза в неделю плавание, один раз театральный кружок на продленке и, вместо отмененного пианино, теперь балет по субботам. Но это ее решение, никто никого не заставляет - просто в мою защиту.
Но видимо, силёнок не хватает. Может быть, ментальную зрелость я оценила неверно, а может, ее голова занята другим. В результате, за одну неделю были потеряны фара от велосипеда (она ездит на нем в школу), ключ от ящика со спортивной формой и одна из двух велосипедных перчаток. Оценки скорее средние и плохие, есть очень плохие. Кстати, здесь не стесняются ставить «неудовлетворительно» и порядочным девочкам, а не только двоечникам-хулиганам. В среднем, оценки такие, что на второй год наверно, не останется. Это не шутка, на второй год здесь тоже оставляют не только безнадежных идиотов и хулиганов, а и вполне приличных девочек. Не очень приятно, но это вовсе не клеймо на всю жизнь, из класса может остаться два-три человека. Многие потом успешно заканчивают гимназию и без проблем получают высшее образование. Просто видимо, таким людям было нужно время на этом этапе.
Но проблема в нашей семье не в оценках, и не в потерянных перчатках. Ведь и дочь прекрасно понимает, что нашему семейному бюджету покупка новых перчаток не сильно повредит. Проблема во взаимной обиде.
Я пытаюсь ей помочь, как могу, она не хочет, получает плохие оценки, и я на неё ругаюсь. А она меня за это ненавидит. Потому что все, что она делает, она делает для меня. Точнее, для того, чтобы я ее любила, ей гордилась и признала, что она круче меня. Это ужасно глупо, если честно, но это так, я знаю, сама такая.
И вот это и есть те самые тараканы, о которых я говорила. Я думала, они мои личные, воспитанные (от слова питать) недолюбленностью со стороны моей матери. Я думала, я не такая как моя мать, я буду любить и баловать мою дочь. И она будет счастлива. Она будет ходить на балет, если захочет. У неё будет своя личная большая комната. И куча модной одежды. И я помогу ей с уроками и отвезу на машине к подругам. И со мной она будет ездить на море, лучше пару раз в год. И ещё много всего, о чем я мечтала и даже не мечтала, когда была ребёнком. И все это у моей дочери есть. А она все равно несчастлива и даже ненавидит меня, потому что по ее меркам, я ее не люблю, или люблю недостаточно. А это все потому, что я на неё ругаюсь.
Придется рассказать, почему я ругаюсь. Ну, начнём с того, что потому, что я обычная, раненая с детства, неуравновешенная тетка. А объективно, дело было так. В пятницу отвожу дочь в школу на машине - мне жалко бедного ребёнка, ехать на велике по холоду минут пятнадцать, а на уроке физкультуры должен быть бег, она устанет, а потом ещё полтора часа плавание. Надо отвезти и забрать бедную, думаю я, хотя она даже активно не просит. После школы забираю ее в час дня, я сейчас не работаю, могу себе позволить. Она идёт мне по улице навстречу, сияя. Оказалось, нашла в классе за батареей ту самую перчатку, что потеряла на прошлой неделе. Отлично, я рада. А на физкультуре не замёрзла, спрашиваю я ее. На улице около нуля, а они бегают в тонких трениках и кофтах. А я, говорит, на физкультуре ходила пешком, в пальто, потому что забыла ключ от шкафчика со спортивной формой дома. Это тот самый ключ, который она неделей раньше потеряла и должна была за 10 евро делать новый. И теперь, наверно, оставила дома. А может быть, думаю я, опять потеряла вместе с последним ключом от велосипедного замка и чипом от столовой, на котором 150 евро.
Поднимите руки те, кто может сказать в такой ситуации «жаль, больше так постарайся не делать». Наверно использованное мной вместо этого выражение «ну ты и дура», не самое правильное в данной ситуации, но в прошлую пятницу оно мне показалось вполне уместным. Некрасиво, да? Дочь себя дурой отнюдь не считает и, правда сказать, ей не является. Но я была страшно обижена тем, что я зазря катала ее в школу и из школы, ничего она не устала, на физкультуру-то не ходила. А она была обижена на меня и сказала мне в ответ: «а чем тебе ещё заниматься, кроме как меня возить, ты же все равно не работаешь».
В этот момент мне хотелось ее придушить, если честно, как Гомер Симпсон своего наглого отпрыска в мультике. Или, по крайней мере, развестись с ней, как я уже упоминала. Но я не сделала ни того, ни другого.
Я стала думать, что мне делать. Но сначала ничего не надумала. Потому что все, что я думала, было про то, как мне изменить ее.
Сходи с ней к психологу, советовал мне муж. Но дочь про это ничего даже слушать не хочет. Дочь одной моей подруги ходит к психологу со своим нервным тиком, и моя дочь ни в коем случае не хочет, чтобы ее ставили на одну доску с этой девочкой. Что мне ее, на веревке тащить? Вряд ли это улучшит наши отношения.
Вообще, я вычленила пока две проблемы - первая: плохие оценки и риск остаться на второй год плюс потерянные вещи как сигнал о повышенном стрессе; вторая: моя дочь меня оскорбляет, вообще ругается как сапожник, впадает в раж, топает и орет.
Решения первой у меня пока нет, начну со второй. Почему моя дочь так орет? Надо понимать, она думает, что я ее не слышу. Давай я послушаю, ЧТО она мне орет. А орет она примерно следующее: «я хочу, чтобы ВЫ (взрослые, родители) или чтобы ТЫ (лично я), никогда меня не ругали по пустякам и были мной всегда довольны. И чтобы вы пожалели о своих поступках, и чтобы вам было стыдно и вы извинились». Примерно так, только очень громко.
Я сначала это когда услышала, даже засмеялась грешным делом. «Ты меня хочешь перевоспитать, да ты с собой справиться не можешь». Но меня терзали смутные сомнения, что я такое уже где-то слышала. Вот только от кого и при каких обстоятельствах?
Когда до меня дошло, желание смеяться пропало. Да от себя самой я это слышала, и как раз в отношении своей матери, только сказано это было в гораздо более старшем возрасте.
Я тогда, помнится, тоже выдала своей матери, что единственное, что я от неё хочу, это чтобы она признала свою неправоту, извинилась передо мной и признала, что все, чего я добилась, это вопреки, а не благодаря ей. А она сидела передо мной и непонимающе хлопала глазами. А рядом сидел ещё мой сын и ещё люди, родственники. И они все слушали, как я ору прилюдно на свою мать. Но мне было все все равно. В тот момент я была только с ней вдвоём, с моей матерью.
И только от неё я хотела покаяния, и выплеснула свою боль, всю ту обиду, что годами копилась во мне.
Ведь в тайне даже от самой себя я надеялась, что вся моя хорошесть наконец будет осознанна моей матерью и она наконец скажет «какая ты молодец! Как жаль, что я не была тебе хорошей матерью. Жаль, что я не водила тебя в художественную школу, жаль, что мы не научили тебя кататься на велосипеде, как жаль, что я не ездила с тобой на море. Как жаль, наконец, что ты сама себе была вынуждена шить платье на выпускной, и что до четвёртого курса института, пока ты сама себе на него заработала, у тебя не было зимнего пальто». Какая же я была дура, что я ожидала с ее стороны какого-то раскаяния, а ведь мне было уже за тридцатник.
Напротив меня сидела моя мама, ошарашенная, с глазами, полными слез. Мне было уже жаль, что я начала, но остановиться я уже не могла. А в ее сознании все было не так, весь этот ад недоданной любви был исключительно в моей голове: для нее, оказывается, было вообще непонятно, что я хочу велосипед и уметь на нем кататься; она что-то смутно помнила про художку, она даже со мной ходила туда на пробное занятие, но там вроде были не очень убеждены в моем таланте и велели приходить через полгода. А тогда она уже уехала с моей младшей сестрой туда, где служил мой отец. Ну кто меня мог туда водить? Дедушка и бабушка, с которыми я жила, не могли, им уже тяжело было. И это правда. А на море она и сама тогда не ездила, а позже, когда ездила, мне уже наверно и не интересно с ней было бы, сказала она, поэтому она брала только мою сестру и ее подругу. А пальто у меня наверно было, не могло не быть, а платье на выпускной мне шила наверно бабушка, она же всегда всем все шила. И вообще, вон какая я выросла и на море ее пригласила. И она так радовалась, и никак не ожидала, и за что ей такое.
Мой сын, мой тогда примерно пяти-шестилетний сын, пришел ко мне после, вечером, и строго спросил, как мне не стыдно. Бабушка там плачет. Пусть поплачет, сказала я.
Мне просто надо было ей это высказать, лучше поздно, чем никогда. Пусть даже сын считал меня жестокой и плохой, но мне стало тогда легче, хотя я не получила никаких извинений. Конечно, мне до сих пор неудобно, что это тогда так получилось, при всех, но нарыв лопнул именно тогда, тут уж ничего не поделаешь.
Я просто не могла больше слышать, как моя мама хвалилась, как она хорошо меня воспитала и поэтому у меня все так хорошо. Как я сама поступила и закончила МГУ, как при этом ей не пришлось потратить на меня ни единой копейки на репетиторов. Это было так горько слышать, я ведь хотела исходно совсем другого. Я хотела учиться в архитектурном, но на это родителям пришлось бы потратиться, и на репетиторов и чтобы подготовить папку. Такие варианты даже не рассматривались. Но и так ведь все прекрасно получилось, правда?
В общем и целом, я тоже считала, что все получилось неплохо, я уже давно успешно закончила универ, вышла замуж, уехала с мужем в Германию, родила сына, работала и думала, что моя жизнь удалась. Вот только я искренне считала, что я это все сделала сама, без помощи родителей. Была ли я права? Ну как сказать… Я же жила, пока училась в университете, с родителями, ела их еду, мылась их водой в их ванной и даже убиралась только в своей комнате. Но для меня это было само собой разумеющимся, я этого не ценила нисколько. Ведь все так жили. И пусть у меня не было пальто, но ведь искусственная шубка из детского мира у меня была, и тоже купленная на деньги моих родителей. И ещё куртка, купленная ещё на последнюю в истории сдачу макулатуры, тоже была. И даже ещё одна, купленная у какой-то соседки, которая ездила челночить в Турцию. Пусть это куртка и была размера на два-три больше, чем надо, зато я выглядела в ней особенно хрупко и трогательно, думала я. Но главное, я думала, что моя мама ценит мои жертвы.
Я понимала, что она купила мне этот позор на вырост только потому, что это было дёшево, а денег мало, а детей двое. Но я была согласна носить это, я не требовала со скандалом и слезами приличной одежды. Почему? Потому что я жертвовала собой. Ну вот не дура ли? Ведь это было в моей голове, откуда моя мать должна была знать это? Ведь я НИКОГДА этого ей не говорила. Но сама все ждала, когда же моя мать оценит меня, как хорошо я учусь (для того, чтобы заработать ее любовь), и как я сама шью себе одежду на лето (чтобы мать оценила мои жертвы) - я действительно была очень дешёвым, почти бесплатным ребенком. Моя мама, по моему мнению, должна была ценить, что я сама поступила бесплатно в институт и его закончила. Моя мать и правда радовалась, что я такая удобная и успешная, но она-то искренне считала, что это ее заслуга, ее воспитания. А я-то ждала, что она признает МОЮ крутость и мощь. А ещё лучше, признает заодно свою никчёмность. Вот прямо сойдёт со своего пьедестала и скажет мне: «это теперь твое место, ты заслужила». А сама посыпет голову пеплом.
Вот такое извращенное желание, в котором я посмела себе признаться только, когда мне уже минуло тридцать. А всю дорогу до этого я мучала себя этим желанием, чтобы ОНА, моя мать, изменилась и извинилась. А она меня не понимала и не слышала, потому что я ей этого никогда до того момента не говорила.
А вот теперь вернемся к моей дочери, девочке грубой и хамской. Которая утверждает, что ненавидит меня и хочет, чтобы я изменилась. И извинилась. Ничего не напоминает?
Насколько более здоровым оказывается ее поведение, по сравнению с моим? Она не молчит, топает и орет мне, пытаясь до меня докричаться. И я вроде бы даже услышала.
Самое неприятное, это то, что она так страшно орет и топает, потому что она ненавидит СЕБЯ. Она не уверена больше в своей хорошести, она видимо плохая, так как я недостаточно люблю ее. Как она померила это, с чего она такое взяла?Ведь у нее есть все велосипеды на свете, большая комната, ее подруги могут ночевать у нас в любой выходной, она занимается балетом, потому что так захотела и так далее. На мой постсоветский взгляд, вот оно счастье! Более того, у меня есть на нее время, я читаю с ней книжки и обсуждаю устройство землероек, мы делаем вместе украшения из эпоксидки и ходим в кино. Но это все для нее само собой разумеющиеся вещи. Ведь у неё не было жизни без этого, в одной комнате с бабушкой и дедушкой, зато с собственноручно перешитыми из старых папиных штанов «модными» брюками. Почему она должна ценить то, что у неё уже есть? У ее подруг жизнь тоже похожая, так что и сравнить не с чем.
Что же объединяет эти ситуации, моя обида на мою мать и обида моей дочери на меня? То, что ни я, ни моя мать не ценили усилий и самостоятельных успехов своей дочери.
Усилия не видны так просто, зато я прекрасно вижу и замечаю, когда моя дочь НЕ делает уроки, зависая с телефоном. А когда делает, не обращаю внимания. Когда она нашла потерянную перчатку, сказала ей, «ага, ну хорошо». А забыла ключи дома - дура.
Конечно, дура это я, обидела ребёнка. А она чувствует, что заслуживает уважения, и любви, и гордости, хотя бы даже и ни за что, в кредит.
Боюсь, что только я могу ей их дать, вот так БЕЗ-условно. И любая критика с моей стороны, которой славилась и моя мать, воспринимается как крушение самооценки.
Интересно, эта беззащитность по отношению к матери останется с моей дочерью навсегда? Или потом ей станет наплевать на мое мнение? Может быть, кто из психологов подскажет?
По крайней мере сейчас мое мнение важно ей, и наверно, во многом, отражает ее собственное мнение о себе. Я постараюсь его поддержать на высоком уровне. Постараюсь почаще хвалить мою дочь и ещё постараюсь изо всех сил держаться, не ругать. Ни за потерянную перчатку, ни за плохую оценку, ни за дурь в голове. Может быть, это поможет ей в будущем не чувствовать себя никчемной и не заслуживающей любви.
PS. Я вот тут подумала, а ведь моя мать, в свою очередь, тоже обижена на свою мать. А та на на свою, вот ведь беда. Такие вот наследственные тараканы. Но это уже совсем другая история.
