Он родился в канаве под забором, где его мать, чувствуя приближение родов, вырыла яму под корнями старой ольхи, устроив себе логово. Вот уже восемь лет, рожая по два помета в года, она это делала в одном и том же месте, но в этом году ей пришлось искать новое убежище. Старое, родное логово было разрушено экскаватором, начавшим рыть котлован под строительство нового дома как раз там, где она обосновалась.
В канаве было неплохо и достаточно безопасно, а главное мусорный бак, где всегда можно было разжиться чем-нибудь съестным, располагался совсем близко, а это было важно для выживания.
В середине марта она разродилась пятью щенками. Трое из них ум...ли в первую же ночь, а оставшиеся двое были очень слабы. Маленькие и слепые они остервенело дергали материнские соски, в которых почти не было молока. Основной источник добычи пропитания — мусорка, ещё пока не мог предложить матери полноценной еды. Эта весна выдалась холодной, с ветрами и снегопадами, поэтому дачники не спешили на свои фазенды. Если же приезжали, то быстренько делали свои садовые дела и возвращались в тёплые городские квартиры, без традиционных для лета шашлыков и грилей.
Через три дня после рождения он остался один. Его брат, застывший маленьким комочком, уже больше никогда не будет голоден. На одного щенка молока у матери более менее хватало, и с каждым днём он потихоньку рос, набираясь сил.
Когда она уходила на поиски еды он тихо плакал и, дрожа в норе, звал её. Обессилев от крика, он периодически проваливался в забытьё, похожее на сон, но голодный желудок не давал ему возможности выспаться. И он снова и снова звал свою мать. Когда она приходила, он счастливо урчал, вцепившись в материнский сосок и глотая тёплое молоко. После чего крепко засыпал.
Когда у него открылись глазки и он начал потихоньку ползать, а затем и ходить, спасительное логово стало для него тесным. Свет в конце норы манил, обещая что-то неведомое, интересное, и не в силах сопротивляться этому зову, он спешил туда, неуверенно ступая слабыми лапами. Впервые выбравшись за пределы маленького, но надёжного дома, он невольно зажмурился, ослеплённый огромным миром. Сотни запахов и звуков ворвались вдруг мощным аккордом в его младенческое сознание. Голова закружилась, лапы задрожали и он инстинктивно попятился, спасаясь от неожиданной атаки. Но уже через минуту любопытство погнало его наружу. Выйдя на свет и сделав несколько шагов, щенок свернулся клубком и закрыл глаза. Слишком много впечатлений для одного дня. Так и нашла его мать, когда вернулась.
С того дня, возвращаясь домой, она находила сына всё дальше и дальше от родного логова. Её это беспокоило, ведь малыш был ещё слишком мал и абсолютно беспомощен, а мир вокруг так опасен. Но что она могла сделать? Добыча еды была наиглавнейшим делом, и поиски объедков отнимали у неё слишком много времени, малыш же оставался абсолютно один.
Схватив щенка за шкирку, она занесла его в нору и легла так, чтобы он смог утолить голод. Слушая довольное детское чавканье, мать прикрыла глаза, наслаждаясь долгожданным покоем. Натруженные лапы гудели, мучительно ныл тазобедренный сустав, повреждённый ещё в молодости. Много лет травма её почти не беспокоила, но с возрастом всё чаще напоминала о себе, доставляя невыносимые страдания.
Сегодня сустав болел особенно сильно, ведь ей пришлось пробежать немало километров, чтобы найти хоть что-нибудь, похожее на пищу.
Мусорный контейнер, худо-бедно кормивший её последнюю неделю, стоял пустой. Точнее огромная машина его увезла, сбросив вместо него этот, пустой. Пройдёт ещё немало дней, пока он заполнится настолько, чтобы выкинутые в него мешки с мусором падали на землю, давая кормящей матери возможность порыться, чтобы найти хоть что-нибудь съестное.
Пришлось бежать через поле к строящемуся на краю дому. Черноглазые рабочие, живущие в строительном вагончики, иногда подкармливали её, складывая объедки в дырявую эмалированную кастрюлю, стоявшую невдалеке. На этот раз кастрюля была пуста. Замок, висевший на дверях вагончика, говорил о том, что рабочие уехали. Покрутившись вокруг и не найдя ничего съестного, она побежала назад, в посёлок.
Шныряя по пустым улицам в поисках хоть какой-то еды, она пробегала полдня, но так ничего и не нашла. Возвращаясь в нору, ещё раз проверила мусорный контейнер. И, о чудо! Рядом с ним кто-то оставил пакет как будто специально для неё. Он пах едой. Мигом разорвав полиэтилен зубами, она начала рыться в его содержимом. Среди картофельных очистков и луковой шелухи нашла капустную кочерыжку, варёную луковицу и вываренную до блеска говяжью кость. На ней не осталось ни кусочка мяса, но всё же это была кость.
Опасливо озираясь, ведь даже на такую скромную добычу может найтись конкурент, она закопала кость. Ведь на то, чтобы её съесть потребуется время. Проглотив луковицу, за минуту сгрызла кочерыжку и уже после этого откопала кость. Нести её к логову было опасно, ведь в этом посёлке промышляли и другие бездомные собаки. Поэтому она залегла с костью невдалеке. Расправившись с нею, поспешила домой, ведь там её ждал голодный сын.
Дни шли. Снежный ковёр, тая под весенними лучами смелеющего с каждым днём солнца, чернел и изливался струйками талой воды. Каждый день был теплее предыдущего, и вот уже первые ростки, пробиваясь через пожухлый слой прошлогодней травы, застенчиво зеленели, набираясь сил.
Щенок подрос и уже довольно уверенно передвигался. Выбираясь из норы, он счастливо щурился и, хмелея от запахов, спешил познавать мир. Каждый день он уходил от логова всё дальше и дальше, следуя за своим неистребимым любопытством и неуёмной энергией. Но пока что маршрут его изысканий ограничивался только канавой. Это был его мир, его вселенная, которая со временем тоже стала ему тесна.
Он знал, что мир гораздо больше, чем эта узкая канава, спрятанная под нависшими ветвями кустарника. Он слышал сверху шуршание шин и глухой рокот каких-то огромных зверей, сновавших всё чаще и чаще вдоль его канавы. Их огромные тени закрывали собою солнце, а оставленный ими след, забивал ноздри вонючими испарениями. Помимо этих зверей, всё чаще стали появляться и другие, поменьше. Они бесшумно ходили на задних лапах, иногда по одиночке, иногда парами. Притаившись в самой глубине узкой канавы, невидимый для тех, кто проходил по дороге, он мучительно прислушивался к их голосам. Они проникали в самую глубину крошечного сердечка, одновременно маня и пугая.
Не раз, набравшись смелости и следуя необъяснимому зову, он пытался выбраться из канавы, но пока что сил его на это не хватало, он был ещё слишком слаб.
Продолжение следует
Что ещё почитать на канале:
#собаки #питомцы #рассказы о животных
