оглавление канала
Идти было не так уж и далеко. Но, мне показалось, что это был самый длинный путь в моей жизни, и что я так и буду идти всю оставшуюся жизнь по мокрым камням и, сваленным в беспорядке, поваленным деревьям и веткам.
Но, всему рано или поздно приходит конец. И вскоре я увидела в сером предрассветном сумраке, стены избушки. Когда мы внесли его в дом, мне почудилось, что он умер. Но, старик застонал. А я кинулась к печи, подбросить дров и согреть воды.
Венька зажег керосиновую лампу и поднес ее ближе к пострадавшему, чтобы как следует осмотреть его раны. А я, пока грелась вода, стала перебирать пучки сухих трав, висевших на веревке. Потом, перебралась за печку, где на полочке стояли какие-то баночки с корешками. Вскоре, я обнаружила, что надеялась найти. Корень кровохлебки и листья подорожника. Прихватив все это богатство с собой, я кинулась обратно к печи. Схватила с полки чугунок и поставила травы запариваться. Венька налил в тазик теплой воды, и смочив в ней полотенце, стал аккуратно протирать лицо пострадавшему. Старик опять застонал и приоткрыл глаза. Мутный блуждающий взгляд ничего не выражал, пока не наткнулся на меня. И он, пуская кровавые пузыри изо рта, хрипло выдохнул:
- А… Это ты… Ты пришла за мной… - И тут же отключился.
Я испуганно стояла рядом, прижав ладони к груди и смотрела на него расширенными от ужаса глазами. На мой немой вопрос, Венька тихонько проговорил.
- Нет, он еще не умер. Просто потерял сознание. Видимо, задето легкое. – Потом повернулся ко мне, и прежним голосом моего Веньки произнес. – Варюха, он не жилец. Даже, если бы мы были в деревне, у него было бы мало шансов. Но, сколько-то он еще продержится. Так что, если ты хочешь у него что-нибудь спросить, делай это скорее.
Сначала, я заметалась, как кошка на пожаре. Я видела уже смерть в своей жизни. Но, чтобы вот так… На моих руках, можно сказать, умирал человек, и я не могла ничего сделать, чтобы изменить это. Затем, привычка все упорядочивать в своей голове помогла мне взять себя в руки, и заняться тем, что я могла и умела.
Прежде всего, я приготовила укрепляющий отвар из трав, сушившихся на веревке. Старик давно жил один в тайге и понимал толк в травах. Нужные мне, я нашла довольно быстро. Из запарившихся кровохлебки с подорожником я принялась готовить мазь. Метнувшись за двери, вскоре я вернулась с кусочками еловой смолы и добавила их к смести, приготовленной ранее.
Потом обратилась к Веньке.
- Нужно вытащить из него эту деревяшку, пока он без сознания. Я приготовила кровеостанавливающую мазь. Надеюсь, поможет.
Венька с сомнением посмотрел на меня.
- А если нет? Он может умереть за считанные минуты. И если задето легкое, в чем я ни капли не сомневаюсь, твоя мазь вряд ли поможет. Эта деревяшка не позволяет умереть ему сразу. – Потом, опять глянул на меня, но уже с жалостью. – Варюха, не думаю, что стоит это делать. Поверь мне. Я уже такое видел… - Он замолчал, не закончив фразы.
А я совершенно некстати подумала, что совсем не знаю, что пришлось пережить другу в прошлом. Но, эти мысли быстро прошмыгнули, уступая место тревоге за жизнь старика. Я беспомощно посмотрела на Веньку, и тихо спросила:
- И что, мы никак не можем ему помочь? Только должны сидеть и смотреть, как он умирает?
Венька не ответил мне, только грустно посмотрел на меня. А внутри меня уже все бунтовало против этого «сидеть и смотреть». Я решительно сжала губы, и совсем уже другим тоном обратилась к другу.
- Если ты раньше такое видел, то должен знать, что произойдет, если мы все же выдернем эту деревяшку!
Вздохнув тяжело, он нехотя ответил.
- Кровь хлынет, как в открытый кран. И закрыть его можно только хирургическим путем. То есть, необходимо сшить все сосуды. Я, конечно, не медик, но, думаю, что это, как-то так. – Потом положил мне руку на плечо и более мягким голосом произнес. – Варюха, поверь, даже если мы были бы с тобой оба квалифицированными хирургами, в этих условия сделать это просто не реально. А мы увы, не врачи.
Я отстранилась от его прикосновения и в бессильном отчаянье топнула ногой.
- Ты прав, мы не врачи. Но сидеть и смотреть… Прости, это выше моих сил. Мы должны попробовать. Я приготовила мазь. Она обычно помогает остановить кровотечение. Мы должны попытаться. Думаю, хуже уже все равно не будет.
Я метнулась за печку к сундуку с постельным бельем, и вытащила оттуда чистую простынь. Кинула ее Веньке.
- Рви на полосы. Мы должны быть готовы, когда ты выдернешь эту деревяшку и пойдет кровь.
Друг только сокрушенно покачал головой, но принялся послушно рвать простынь на ленты. Ткань была прочная и поддавалась с трудом. Веньке пришлось взяться за нож, а я принялась сматывать полоски ткани. Вскоре, в моих руках был уже весьма увесистый клубок импровизированных бинтов.
Затем, я сбегала на улицу и выплеснула из тазика грязную, смешанную с кровью, воду. Вернувшись в дом, я налила туда чистой теплой воды, взяла чистую тряпку, и принялась обмывать рваную рану, в которой торчала деревяшка. Закончив с этим, я обратилась к Веньке.
- Мы должны попытаться. Помоги мне… - Помимо моей воли, голос звучал жалобно.
Друг опять вздохнул и согласно кивнул головой.
- Хорошо. Давай попробуем. Ты права, хуже уже не будет.
Я уступила ему место возле старика. Венька ухватился покрепче за торчавший кусок дерева, и одним сильным движением, рванул его из раны. Старик дернулся всем телом, но глаза не открыл. Из раны полилась кровь. Я стала вытирать ее мокрой тряпицей. Когда посчитала, что рана уже довольно чистая, приложила к ней кусочек чистой простыни, с наложенной на нее приготовленной мазью. Венька, уже стоявший наготове с клубком импровизированных бинтов, тут же принялся туго перевязывать старика. Я помогала в меру своих сил, не успевая удивляться, откуда я их еще брала.
Вскоре, процедура была закончена. Я оглядела придирчиво нашу работу. Ничего лучшего мы сделать уже не могли. Потом посмотрела на друга. Он был весь перемазан в крови раненого, и вид имел жуткий. Впрочем, я тоже, скорее всего, выглядела не лучше. Венька посмотрел на меня, и произнес:
- Пойдем на улицу. Я полью на руки, тебе надо умыться.
Я в долгу не осталась.
- Тебе тоже. А то ты похож на людоеда, который только что разорвал зубами свою жертву.
Он ничего не ответил, только чуть усмехнулся уголками губ.