Возможно, описание некоторых событий расходится с общепринятой точкой зрения, но эти события описываются так, как они даны в первичных документах и воспоминаниях участников событий, даже если это описание не стыкуется с «официально принятой» в науке точкой зрения.
К примеру, традиционно принято считать, что севастопольская оборона начинается 30 октября 1941 г. в 16.45, когда открыла огонь 54-я береговая батарея, и заканчивается 3 июля 1942г., когда в сводке Совинформбюро прозвучало: «…советские войска оставили город Севастополь…».
Если подходить к фактам строго, то обе этих даты являются очень условными, и не совсем правильными. С точки зрения документов события севастопольской обороны начались чуть позже, чем принято считать, но и закончились они значительно позже официально принятой даты.
По официальной версии отечественной истории, оборона Севастополя началась 30 октября в 16 часов 45 минут, когда был произведен первый обстрел немецких колонн 54-й береговой батареей, расположенной в районе Николаевки. При более тщательном изучении вопроса, эта дата становится не столь однозначной.
Батарея имеет лишь косвенное отношение к Севастополю. Да, номинально она, действительно, относилась к 1-му артдивизиону береговой обороны Главной базы, но, территориально, она располагалась вне территории Севастополя, и имела другие задачи, нежели весь «линкоровский» 1-й дивизион береговой обороны.
К тому же, к примеру в состав 3-го дивизиона Главной базы, до войны, входила и 28 батарея в Ак- Мечети, которая открыла огонь еще раньше, утром 30-го числа, но ведь никто не отсчитывает дату начала обороны с ее залпов.
Да, 54 береговая батарея была создана командованием 1-го ОАД из списанных орудий, снятых при модернизации крейсера «Красный Кавказ», но, фактически, она располагалась вне границ Главной базы ЧФ, вне оборонительных рубежей Севастополя, и не входила в систему обороны города. Эта береговая батарея входила в систему противодесантной обороны Крыма, и к Севастополю она отношения не имела.
Кроме того, по времени открытия огня батареей есть большие сомнения. В немецких документах обстрел движущихся колонн в 16ч 45 минут (или в 15:45 по немецким часам) не упоминается. Потери немецких и румынских войск от этого обстрела в документах не зафиксированы.
В настоящее время маршрут и время движения немецких передовых колонн известны с точностью до часа. Единственным соединением, проходившим в зоне досягаемости орудий батареи, был «передовой отряд 54-го армейского корпуса» или «отряд фон Боддина» из состава бригады Циглера.
Есть данные об обстреле колонны О. фон Боддина легкой батареей, которая вела огонь из района северо-западнее Контугана (совр. д. Тепловка), но 54-я батарея была расположена на юго-запад от Контугана, ее сложно классифицировать как «легкую», это батарея, как минимум, среднего калибра. Кроме того, это событие отмечено значительно раньше: в районе 13 часов. В 16.45 по декретному времени колонна О. фон Боддина ужа прошла зону досягаемости орудий батареи, и захватила д. Булганак (совр. с.Кольчугино).
Вторая колонна из состава бригады – румынский отряд Р. Корнэ, наоборот, к этому времени еще не подошла к зоне обстрела. Она достигла д. Контуган значительно позже, и 30 октября она остановилась на ночлег в этой деревне, в зоне досягаемости орудий береговой батареи. Но обстрел румынских войск в документах не фиксируется. Весьма сомнительно, чтобы румынские части располагались на ночлег под грохот советских залпов.
Немецкие и румынские документы отмечают обстрел своих войск советской батареей только рано утром 31 октября 1941г., что совпадает с данными воспоминаний ветеранов 54-й батареи, которые указывают, что батарея открыла огонь по д. Контуган, где на ночлег расположились румыны.
С другой стороны, сохранились воспоминания ветеранов батареи, в которых они утверждают, что огонь был открыт именно 30-го вечером. В воспоминаниях бывшего замкового 2-го орудия В. М. Лунева указывается:
«Наш выносной пост находился, не доезжая до деревни Ивановка. Командир Зайка И.И. высылает на автомашине шофер Рыбалов А.Т., лейтенант Яковлев связисты Стовбур Юрий взяли они с собой пулемет Дехтярева и рацию выехали на выносной пост. Оттуда были переданы ком-батареей Зайки что врага видим мотопехоту просим открыть огонь по врагу. Вся батарея была в любую секунду открыть огонь была дана команда 1-му орудию дать 3 снаряда по врагу. Огонь, передали нам с выносного поста , что враг накрыт. Батарея беглым огнем. Враг был разбит. Он понял что по них бьют огнем орудий. Он шёл прямо на Николаевку, но видит дело потери большие, он свернул в сторону Контугана в обход и остановился не далеко от Николаевки на отдых. Они обстреляли выносной пост. Было только прострелена пулей шинель лейтенанта Яковлева» (правописание оригинала сохранено А.Н.) [1]
Данные советских воспоминаний, в этом случае, с данными немецких документов не сходятся, но такое бывает не часто. Как правило, данные из различных источников (как советских, так и немецких) совпадают, дополняя друг-друга интересной информацией. В любом случае, считать залпы 54 батареи датой начала обороны нелогично.
Дата окончания севастопольской обороны тоже смещается на более поздний срок: как минимум, на 12, а то и на 17 июля, ибо по немецким документам, в этот день произошел последний организованный бой. Как указано в документах 50-й ПД произошел «ожесточенный бой, доходящий до рукопашных схваток, в 2 км севернее хутора Бермана с партизанами в форме, численностью до 100 человек, на вооружении которых были две стационарных пушки и три пулемета, один из которых был счетверенным». Очевидно, что в данном контексте речь идет о бое в районе бывшей 851-й зенитной батареи, в районе Юхариной балки. Правда, и эта дата достаточно условна, т.к. даже 22 июля, в документах немецкой 11-й армии, в районе д. Мамашай, отмечается боестолкновение с небольшим отрядом советских войск, который возглавляли два офицера из 9-й бригады морской пехоты, которые, как указано в документах: «ускользнули с мыса Херсонес». К сожалению, более подробная информация об этих событиях отсутствует.
Приведенный пример показывает, что часто, важная информация содержится не только в советских материалах, но и в немецких и румынских документах. В связи с тем, что большая часть советских документов утрачена, а многие мемуары искажают картину, попробуем восстановить события, используя, там, где это применимо, документы противника.
По факту, Приморская армия вышла к Севастополю, имея очень плачевное состояние стрелковых частей, но сохранив штабы, частично, тылы, и большую часть своей артиллерии. При этом, в Севастополь отошли не только остатки армии, но и подразделения, не входившие в ее состав, и не подчиненные ей оперативно. Речь идет не только о частях 51 армии и 9 стрелкового корпуса. Все дело в том, что в описании событий, происходивших в октябре 1941г. в Крыму, часто опускается одно важное звено: командование войсками Крыма, которое имело части напрямую ему подчиненные. В советской традиции описание событий в Крыму датеся так, как будто Командования войсками Крыма не существовало. Но оно действовало, и не теряло управления. И, именно это командование, созданное на базе штаба 51 армии, непосредственно руководило отходом частей, более того, оно руководило войсками до середины ноября, и именно приказом Командования войсками Крыма[2] (главнокомандующий вице-адмирал Г.И.Левченко) был 4.11.41г. создан Севастопольский оборонительный район (СОР).
Видимо, оглядываясь на разжалование и осуждение вице-адмирала Г.И.Левченко, советские авторы просто выкинули из «официальной» истории даже само упоминание о Г.И.Левченко и его штабе. Но это неправильно и несправедливо. вице-адмирал Г.И.Левченко принял на себя командование, когда фронт начал рушиться, и сделал все для спасения войск. Возможно, не везде он действовал правильно, но…
Мы не должны отказываться о своей истории, какой бы она ни была. Пусть действия в Крыму не самая удачная страница нашей истории, но она имеет своих героев, о которых мы забывать не должны.
Кратко рассмотрим ситуацию в Крыму накануне первых событий под Севатополем. В соответствии с директивой Ставки ВГК № 004055 [3] командующим войсками Крыма был назначен вице-адмирал Г.И.Левченко, его заместителем по сухопутным войскам генерал-лейтенант П.И.Батов. Командование войсками Крыма было создано на базе штаба 51 армии. Ему были подчинены штабы 9-го стрелкового корпуса (командующий генерал-майор И.Ф.Дашичев) и «оперативной группы П.И.Батова» (до введения в бой Приморской армии). После расформирования «опергруппы П.И.Батова» (24.10.41г.) за ее участок отвечал штаб Приморской армии (командующий генерал-майор И.Е.Петров). Оборона Крыма все это время делилась на два сектора обороны, имеющие четкие границы.
Ряд подразделений и соединений, находящихся на тыловых рубежах обороны, находился в прямом подчинении у штаба КВК. Позади основной линии обороны на Ишуньских позициях (вторая линия по р. Чатырлык), в Крыму, по приказу ставки готовились еще три оборонительных рубежа: Джанкой-Фрайдорф, Саки-Окречь и Южнобережный рубеж. Кроме того, Симферополь, Феодосия, Керчь и Севастополь имели собственные рубежи обороны.
По состоянию на 29 октября 1941г. в прямом подчинении КВК находились 184 СД, 421СД, 276 СД, 7 бригада морской пехоты, ряд более мелких подразделений. Кроме того, в оперативном подчинении у КВК находился Черноморский флот (командующий вице-адмирал Ф.С.Октябрьский). Для охраны морских баз от десантов противника, ЧФ имел в своем подчинении части морской пехоты и береговой обороны.
В начальный период отхода советских войск с Ишуньских позиций, движение советских частей и события в городе были слабо скоординированы между собой, однако, начиная с 31 октября 1941 года эта связь оказывается намного более тесной, нежели может показаться на первый взгляд, и эта взаимосвязь почти во всех источниках игнорируется. В советской литературе описана оборона Севастополя, и есть отступление армейских частей из Крыма, как бы, не связанные между собой события.
Но это не так. Как выяснилось из документов, Командование войсками Крыма организовывало прорыв Приморской армии напрямую, в Севастополь, координируя действия «севастопольских» частей и отступающей армии. В этом прорыве наметился успех, однако, по непонятной причине, Приморская армия не выполнила приказ вышестоящего командования. Многие события начального этапа севастопольской обороны при сопоставлении документов получили вполне внятные причинно-следственные связи.
Большинство советских источников, посвященных этой теме, вольно или невольно искажает реально происходившие события, обрывая эти связи, делая многие события логически необъяснимыми. Особенно четко эта тенденция прослеживается в мемуарной литературе.
К примеру, вот как описывает события, связанные с отступлением Приморской армии в своих мемуарах И.А.Ласкин, бывший командир 3-й моторизованной Крымской дивизии народного ополчения, ставшей 172-й СД: «Нам еще не сообщили о том, что 172-ю еще 25 октября было приказано включить в состав Приморской армии, в ней мы пока не считались своими, и поэтому многие информации и боевые распоряжения либо не получали вовсе, либо они приходили с большим опозданием. Неизвестность или неясность на фронте иногда тяготит людей больше, чем пребывание в сложной, трудной, но ясной обстановке. Несмотря, на то, что по соседству с нами теперь находились дивизии Приморской, все же мы считали себя в составе 51-й армии. Поэтому и стремились осмыслить сложившуюся обстановку не только на фронте Приморской армии, но и на всем севере Крыма. Нам ясно представлялось, что оставаться далее на занимаемых позициях хотя бы и вместе с приморцами, но в отрыве от основных сил 51-й, не было смысла, так как эти силы не могли изменить общую обстановку на перекопско-симферопольском направлении. Но принять решение на отход вслед за частями 51-й армии без приказа старшего начальника я пока не решался. Настало 30 октября. Теперь оба фланга Приморской армии оказались открытыми. Противник не замедлил использовать это для обходов и охватов наших войск и ослабил свои удары с фронта. Поскольку мы все еще держали свои позиции, то враг хотел взять нас в ловушку, чтобы потом окружить и истребить. Требовалось новое решение нашего командования. В этот момент к нам прибыл офицер и передал распоряжение генерала И. Е. Петрова о том, чтобы командование 172-й дивизий прибыло к нему в селение Экибаш, где располагался командный пункт 95-й стрелковой дивизии. Так как после контузии я все еще передвигался с трудом, а на участке дивизии была сложная обстановка, то хотел было послать за себя своего заместителя полковника В. В. Бабикова. Но комиссар дивизии П. Е. Солонцов сказал, что командарм непременно потребует полного доклада о составе и боевых делах дивизии и, может быть, поставит новую боевую задачу. Поэтому, мол, хоть и хромому, но лучше поехать мне самому, а он останется с Бабиковым в дивизии. Довод комиссара был веским, к генералу Петрову поехал я» [4]. Далее следует описание совета в д. Экибаш[5] и отступления на Севастополь.
Из этого фрагмента следует, что:
а) Командование 172 СД не знало о включении дивизии в состав Приморской армии,
б) Дивизия до 30 октября 1941года занимала прежние позиции и до принятия решения в д. Экибаш не отступала
в) Была вынуждена начать отступление вследствие отхода 51-й армии.
Анализ сохранившихся документов Приморской армии, размещенных на сайте ОБД «Память народа» позволяет сделать однозначный вывод о том, что командование 172 дивизии, как минимум, с 24 октября 1941г. знало о своем подчинении штабу Приморской армии, взаимодействовало с ним, и начала отступление гораздо раньше указанного в воспоминаниях срока. Допросы пленных из 172СД, захваченных немецкой 50 ПД уже 24.10. однозначно говорят о том, что даже рядовой состав знал о подчинении дивизии Приморской армии. Рядовые знали, а командир дивизии не знал? Так не бывает!
Кроме того, стоит отметить, что в описании И.А.Ласкина все перевернуто с ног на голову. Если верить документам оперативного управления, которые можно найти на сайте «Память народа» отступление 9-го стрелкового корпуса (51-й армии) было вынужденным, и было вызвано отступлением Приморской армии (а не наоборот).
Полную картину событий удалось установить путем синтеза информации из трех основных источников:
-документов, размещенных на сайте ресурса ОБД «Память народа»
-воспоминаний, хранящихся в архиве автора
-немецких документов,
