Такое ощущение, что понимают меня только мамы, у которых дети с такими же особенностями. От остальных понимания ноль.
Да, я забрала сына, который учится в четвёртом классе, на домашнее обучение. Прикрепились с ним к частной школе и учимся онлайн на известном портале.
Я вижу огромный прогресс в таком обучении. Сын стал лучше понимать материал. Мы с ним разобрали то, что было упущено в школе. Он делает все в своём темпе, что позволяет ему усваивать знания без стресса, в спокойной обстановке.
Мы с ним наконец-то пишем сочинения, изложения. У него нет возможности что-то пропустить, потому что спрос только с него. И домашнее задание, контрольные работы надо обязательно выполнить самостоятельно.
Я вижу в этом пользу. И специалисты, которые занимаются глубоко вопросами дисграфии и дислексии говорят о том, что таким детям хорошо осваивать программу индивидуально в спокойной атмосфере.
Мне очень нравится, как об индивидуальных занятиях говорит дочка Леонида Парфенова, у которой тоже дислексия:
«Я была защищена. Вокруг меня была создана среда, в которой у меня был свой план, учитывающий мои индивидуальные «трудности обучения»: способности, потребности, умения и неумения. Это позволяло не зацикливаться на том, что мой результат не похож на чей-то другой. Это подводило меня к пониманию того, что похожесть, приближенность моих результатов к чьим-то другим или к каким-то стандартным – не самая важная штука в жизни».
Ребенку с такими особенностями очень важен индивидуальный подход в обучении. По-моему, это очевидно.
Но мое решение, в ближайшие пару лет заниматься с сыном дома, раскритиковали мамы обычных детей, которые даже не понимают, как тяжело ребёнку с дисграфией или дислексией учиться в обычной школе. Ведь там все образование направлено на стандартного обычного ребёнка. Большинство учителей не знают, как учить детей с дислексией, дисграфией, дискалькулией. И получается, что эти дети заброшены. На их особенности не обращают внимание и требуют с них, как с остальных. В итоге ребёнка записывают в неуспевающие, в лентяи, и ставят на нем крест.
Редко когда такому ребёнку везёт с учителем. Таких, кто понимает, с чем имеет дело, и может изменить подход к обучению с конкретным ребёнком - единицы.
Да, если б у нас была возможность учиться у такого педагога, то я бы не стала забирать сына из школы.
Но моему сыну не повезло. Первый его учитель вообще не понимал, что такое дисграфия. У него была своеобразная манера обучения - он ставил оценки исключительно за письменные работы. А с этим у дисграфика большие проблемы.
Когда заменили учителя на более опытного, то стало полегче. Сын начал получать хорошие оценки за устные ответы и хотя бы в этом чувствовал себя уверенно. Но и второй учитель не знал, как работать с дисграфиком. И хотя в классе было всего 8 человек, ни о каком индивидуальном подходе речи не было.
Ребёнок проводил полдня в школе, а потом мы с ним до ночи делали домашнее задание. Потому что в процессе становилось понятно, что материал урока усвоен не до конца. Приходилось все объяснять заново. А у дисграфиков есть такая особенность - когда они устают, у них вообще мозг отключается от восприятия информации. Поэтому учиться по вечерам было сложно и не особо продуктивно.
Самые большие успехи у сына бывали тогда, когда он заболевал и мы с ним занимались дома без участия школы. Вот тогда в первой половине дня мы успевали и пройти материал, и сделать дз. А потом на контрольных часто учителя удивлялись, как это Матвей так хорошо ее написал.
Надо было ещё тогда понять, что ему лучше на домашнем обучении. Но поняла я это только когда волей случая нам пришлось начать учиться самостоятельно. Наш дефектолог отметила огромный прогресс у ребёнка за два месяца обучения дома. Да и я сама наконец-то все контролировала и понимала, в чем именно ребёнку нужна моя помощь.
И мне очень помогла информация о дисграфии и дислексии. Помню, как прочитала интервью с Марией Парфеновой, о котором я уже писала, и до меня наконец дошло, что же такое с моим сыном.
Вот как она в этом интервью говорит о дислексии:
У детей с трудностями обучения есть проблемы со скоростью обработки информации и запоминанием: трудно строить сложные предложения с законченной мыслью. Люди с дислексией лучше запоминают информацию, если она представлена в виде наглядных примеров или историй, а не абстрактных рассуждений. Дети с дислексией, скорее всего, будут лучше помнить, кто и что подарил двоюродной сестре на день рождения два года назад и что на ней в этот день было надето, чем свое расписание уроков. Они совершенно точно знают, как устроен круговорот воды в природе или двигатель внутреннего сгорания, но им сложно писать на одной линейке все буквы одинакового размера или решать примеры «в цепочку».
Ты знаешь, например, что сказки Ганса Христиана Андерсена, у которого также была дислексия, в свое время отказывались печатать из-за огромного количества ошибок и плохого почерка. И вот этот плохой почерк, как и, например, рассеянность или неуклюжесть, в людях с трудностями обучения пытаются перевоспитать или исправить с помощью, например, дисциплины, совершенно не понимая, что это невозможно.
Вот и я много лет пыталась исправить плохой почерк и рассеянность сына с помощью дисциплины и изматывающих занятий. Мой сын исписал огромное количество прописей и разных тренажеров по письму в течение четырёх лет. И это не помогло ему научиться правильно писать.
Зато он и правда помнит где он отмечал все свои дни рождения, что ему подарили на каждый и какой был торт. И какими-то такими подробными воспоминаниями из прошлого порой очень меня удивляет.
А вот ещё Мария Парфенова говорит о дислексии:
Это нейропсихологические особенности развития, которые есть у каждого пятого человека на Земле. Они проявляются крайне индивидуально и в разной степени. Если мы говорим о дислексии (и ее производных типа дисграфии, дискалькулии и так далее), то большинство людей считают, что дислексия сводится к неумению читать и писать, но это не так. Люди с дислексией сталкиваются и с другими сложностями.
Очень важно понимать, что трудности обучения вообще не связаны с их низким IQ. Наоборот, считается, что у них активно задействовано правое полушарие, им под силу видеть совершенно нестандартные решения или у них высокий EQ (эмоциональный интеллект), развитое образное мышление и другие преимущества, которые надо применять и развивать дальше.
Как правило, у ребенка с дислексией слабые организационные навыки, есть проблемы с выполнением последовательных действий, есть сложности с определением времени на часах, такие дети часто путают дни недели или времена года. Еще бывает так, что ребенок с дислексией быстро устает при чтении, может тереть глаза, держать слишком близко книгу, путать порядок и пропускать буквы, а иногда даже пропускать слова, перепрыгивать предложения или абзацы. Дело просто в том, что у ребенка или взрослого с дислексией чтение оказывает в 4-5 раз больше нагрузки на мозг, чем у нейротипичного – то есть обычного, – человека.
Такому ребёнку сложно в обычной школе. И хуже всего, когда над ним начинают смеяться одноклассники. А это не редкость.
Но дети есть дети. Они не ведают, что творят. Намного страшнее, когда ребёнок подвергается постоянной критике со стороны учителей. И это тоже частая история.
Вот, что об этом пишет Мария:
«Будешь так писать/читать – будешь улицы подметать», «Смотрю в книгу – вижу фигу, читай/пиши внимательно!», «Ты просто ленишься, я знаю, ты можешь», «Ты мало занимаешься дома», «Даже Петя в первом классе может написать это без ошибок», «Я буду ставить тебе двойки за грязь в тетради, и ты быстро научишься». Это – все то, что загоняет проблему глубже и глубже и никак не способствует ее решению. Ребенок не знает, что с ним не так, не понимает, что у него особые образовательные потребности, что у него есть право на другое отношение к нему и к его трудностям. Ребенок не может знать, что его учитель некомпетентен, раз не видит типичных «логопедических ошибок», а его семья – одна из миллионов неосведомленных семей, раз вслед за учителем повторяет: «Надо больше заниматься!»
Ребенок просто действительно начинает чувствовать себя «хуже всех» и что он «ни на что не годен». И мотивация – даже самые ее капельки – пропадает: «Я все равно никогда не смогу это сделать», «Я занимаюсь, учу, а все равно не могу». И после каждого родительского собрания такой ребенок будет обещать, что будет лучше учиться, при этом чувствовать, что только подводит всех вокруг.
Именно после прочтения этой статьи я окончательно убедилась, что сделала правильно, забрав сына из школы.
Я не хочу, чтоб на моем ребёнке ставили крест учителя и давали ему ярлыки: «ленивый», «рассеянный», «глупый». Я не хочу, чтоб он чувствовал себя худшим. Не хочу, чтоб над ним смеялись сверстники. Не хочу и сама расстраиваться, видя, что он единственный, кто в классе получил двойку за диктант.
Сейчас, когда он учится дома, я могу видеть его личные достижения, а не сравнивать его с другими детьми,у которых нет трудностей в обучении.
Ну а что касается социализации, то это отдельный разговор и в этой статье я не хочу затрагивать эту тему. Наверное, это единственное, чего мне действительно жаль лишать сына. Но все же сейчас для нас важнее нагнать пропущенное и восполнить пробелы. Надеюсь, что через полтора года сын будет готов вернуться в школу. Но пока что мой выбор - это домашнее обучение и индивидуальный подход.