Ни в коей мере не претендую на основательность своего экскурса. Выскажу исключительно частное мнение человека, профессионально далёкого от литпроцесса. Право высказаться на литературную тему даёт мне то, что когда-то я любил много читать и приобрёл некоторый читательский опыт.
Добавлю, что читать художественные произведения мне давно разонравилось. Зато появилась склонность к сжатому их пересказу. Время от времени это выливается в тексты рецензионного формата. Разумеется, любительского уровня.
В этом материале мне захотелось выбрать по одному литературному критику из 19, 20 и 21 веков и дать им краткую характеристику.
Читатель может спросить – для чего? Отвечу просто. Мне это интересно. Может, понравится и вам.
Итак, приступим.
Век XIX. Разумеется, главное лицо здесь – В.Белинский, «неистовый Виссарион». 1811-1848 (умер в 36 лет). Он заложил фундамент современной литературной критики. Он же и привил ей некоторые изъяны, не изжитые до сих пор.
Не стану утомлять читателя статистическими подробностями – в каком журнале публиковался, где жил, сколько зарабатывал.
Для меня оказались интересными следующие факты. Изложу их тезисно.
1) Оценивал достоинства литературных произведений почти исключительно сквозь призму своих политических пристрастий. Главной идеей было: а) упрёк России в несоответствии «западным ценностям» - в современной терминологии; б) бичевание русского православия, как проповедующего пассивность и покорность; в) презрительный взгляд на российскую историю, в которой «сколько веков потеряно в грязи и навозе!» (прямая цитата).
2) Восхищался Державиным, Карамзиным, Гнедичем, Жуковским, Батюшковым.
Говорил так: «Что Жуковский сделал для содержания русской поэзии, то Батюшков сделал для ее формы: первый вдохнул в нее душу живу, второй дал ей красоту идеальной формы».
3) Отдавая должное Пушкину, он отмечал, что творчество Пушкина является уже пройденным этапом в развитии отечественной литературы. Сетовал, что популярность пушкинских произведений не достигает общенародной широты.
4) Поначалу восхвалив Гоголя, грубо разругал его в 1847 году. Назвав «проповедником кнута, апостолом невежества, поборником обскурантизма и мракобесия, панегиристом татарских нравов». Круто?
Каково моё отношение к Белинскому? Я отдаю должное ему, как литератору. Он сумел свою эмоциональную страстность облачить в литературный текст, придав ей художественную форму. Этому сто́ило бы поучиться многим нынешним участникам сетевых перебранок. Ограниченный словарный запас и недостаток воображения превращают незадачливых дуэлянтов в подобие биндюжников с одесского рыбного рынка. Повторённое трижды всем известное острое слово становится в их исполнении совершенно неэффективным, как мухобойка без ручки.
Но я совершенно не разделяю крутой либеральный крен Белинского в литературном анализе, чрезвычайную политизацию оценок. Отдаю себе отчёт, что в тогдашнем обществе хватало причин для критики. Как и во все другие времена. Но укоренившаяся с тех пор традиция постепенно деградировала от искреннего стремления к переменам в XIX веке до малокультурного либерального экстремизма в веке XXI-м. Я то и дело сталкиваюсь с суждениями нынешних «филологов и литераторов» либерального толка типа: «прежним достоевским и чеховым до нынешнего Д,Быкова, как до звёзд». Не верите? Готов дать ссылки по вашей просьбе.
Такая политизация своих взглядов объясняет тяжкий грех Белинского. Он совершенно не одобрил пушкинские «Повести Белкина». Представляете? В его оценке, повести оказались бессодержательными, неоригинальными и подражательными. Честно говоря, я считаю «Повести …» лучшим произведение русской литературы во все времена. Невысокая оценки их Белинским объясняется лишь тем, что там не звучит набат, призывающий к борьбе с «сатрапией». Пожму плечами и прощу его. Дело прошлое.
Век XX. Здесь я выделю Корнея Чуковского, 1882-1969 (умер в 87 лет).
Его творческая жизнь чётко разделена на два периода – российский, до 1917 года, и советский, с 1917 года.
Чуковский, появившись в Петербурге молодым человеком в 1905 году, довольно быстро стал влиятельным литературным критиком. Этому способствовал бойкая манера письма и талант подмечать самые уязвимые места в произведениях своих жертв. Так, например, в самый расцвет символизма в русской поэзии того времени, он отругал одного из близких Блоку соратников по символизму, назвав того "символочью". Спустя некоторое время Чуковский встретил Блока в театре, их места оказались рядом. Далее цитата Чуковского:
Он не разговаривал со мной, когда же я спросил его о фельетоне, он укоризненно и гадливо сказал:
— Талантливо,— словно это было величайшее ругательство, какое только известно ему.
Но Чуковский не только яростно критиковал несчастных литераторов. С такой же страстью (видимо, позаимствованной у Белинского) он возносил своих кумиров. Сошлюсь на его воспоминание.
«Когда я написал трескучую и моветонную статью о Сергее Городецком, появилась эпиграмма:
Сергей воспел стихами «Ярь»,
Корней покрыл его хвалою.
Поверьте, други, вас бы встарь
Одною высекли лозою.»
После революции 1917 года Корней Иванович остепенился. Начинал давать знать о себе возраст. Да и времена были не вегетарианскими. Но пройдя через множество испытаний, он превратился в настоящего корифея русской и советской литературы. Его обстоятельные дневники, охватившие период от 1901 до 1969 годов, наполнены интереснейшими заметками о литературной жизни России. В них же есть многое, раскрывающее литературную технику К.И.
Век XXI. Прежде чем назвать имя, скажу вот что. Во второй половине XX века и в наше время киноискусство стало равноправным по отношению к литературе. Поэтому, многие литературные критики занимаются по совместительству и кинокритикой. И на этой стезе пьедестал возглавляет Татьяна Москвина, питерский и московский обитатель богемных углов. Ведущая радиопрограммы «Москвинские новости» на радио «Культура». Родилась в 1958 году и, слава богу, жива и полна сил в 2022-м.
Я обратил на неё внимание случайно, пусть она не обидится. Будучи в командировке в г.Брянске по роду своей работы, году в 2010-м, в свободную минуту навестил книжный магазин. В руках оказалась книжка «Мужская тетрадь», автор Т.Москвина. Имя незнакомое. Наскоро пролистнул. Мой глаз споткнулся о текст:
… Я это видела, граждане! Картина была такая. Нагиев и Лифанов стали медленно раздеваться догола, причем Нагиев стоял передом, а Лифанов рядом с ним, но задом. Не заслоняя того места, которое вызывает некоторое любопытство у поклонниц Дмитрия. По крайней мере, на это хватило мизансценического искусства Льва Рахлина! Правда, честно говоря, на этом месте у Нагиева примерно то же самое, что у трех миллиардов мужчин Земли. А вот тыл Лифанова – это вещица более эксклюзивная. Там имеются ямочки! …
Речь шла о Дмитрии Нагиеве, статья называлась «Голые и злые». Облокотившись на книжную полку и прочтя этот фрагмент, я расхохотался, как сумасшедший. Вызвав испуганную реакцию двух продавщиц. Это «Там имеются ямочки!» не давало мне покоя до самой гостиницы. Встречные прохожие ответно улыбались.
Книгу я немедленно прочёл и с тех пор «запал» на Москвину.
В «Мужской тетради» множество недлинных текстов. Чаще всего, это рецензии на кинофильмы, спектакли, книги с уклоном на мужскую персону. Особняком стоит В.Жириновский, которому посвящено страниц семь уморительного текста.
Все понравившиеся места здесь не перечислить. Упомяну некоторые из них.
Вот рецензия на фильм "Каменная башка", 2008 год. Называется она "Повесть о настоящем". Там Москвиной удалось создать ярчайший словесный портрет исполнителя главной роли боксёра Н.Валуева. Читать её описание интереснее, чем смотреть фильм.
Вторая рецензия - на "Самый лучший фильм", 2007. Обещанный жанр этого фильма - комедия. На деле он оказался примитивным кривлянием без юмористической идеи. Один из множества безвкусных эпизодов содержал драку на фаллоимитаторах. Т.Москвиной удалось в конце своей статьи "Грустный фильм о плохом кино и несчастной молодёжи" буквально убить создателей следующими словами:
К стихии настоящего юмора «Самый лучший фильм» имеет столько же отношения, сколько фаллоимитатор – к своему живому прообразу.
Приведу отрывок из критической статьи о фильме «Возвращение» Андрея Звягинцева.
Текст Москвиной наполнен необычайно сильными литературными фрагментами.
Например, она говорит о встрече внезапно появившегося отца и двух его детей-мальчиков.
И вот три воли сплетаются в смертельной схватке – кто кого. Взаимопонимание, уступки, тепло, душевность – все это исключено из яростного первобытного мира, где надо смолить лодку и добывать пищу, где лютуют ветхие стихии и опасность ждет за каждым углом. Подчинение старшему тут – закон, и приказы обсуждать не принято. Жестокий мужской мир пугает своей грубостью, но печаль-то в том, что без этой жестокости нет и мира.
Или вот как она комментирует возвращение отца в семью:
Где был – не говорит, но нас, русских, не проведешь, мы отлично знаем, откуда в семьи сваливаются молчаливые папаши с волчьим прищуром и рыком «Всё, я сказал!».
Думаю, критический отзыв столь высокого художественного уровня может осчастливить любого автора.
Завершаю свой текст. Мне нередко попадается вопрос Кью от начинающих писателей – как быстро научиться писа́ть. Я уже не раз давал ответ, повторю ещё раз. Вам надо читать как можно больше. Классиков и не классиков. Но нередко вы ссылаетесь на нехватку времени. Сдержусь и не буду вас ругать. Войдя в ваше положение (из ложного сочувствия к вашей лени), я посоветую тогда вам читать литературных критиков. Эти деятели пера концентрируют в своих текстах все возможные литературные приёмы в предельно ограниченном текстовом пространстве. Нередко читать их рецензии интереснее, чем первоисточник.
Почему так? – спросите вы. Думаю, критики оказываются более эмоционально заряженными, чем их малахольные подопечные-писатели. Этот заряд порождает здоровую художественную злость. А уж она является лучшим источником фразеологического вдохновения.
Подниму свой бокал за сохранение вечного антагонизма между писателем и критиком, как созидательного стимула для обоих.
Дзынь!
Второй тост – за острую рецензию в рамках художественного слова.
Дзынь!
Третий – за русскую литературу.
Дзынь!
Так зашо ещёнепили?
