– Мама!
Пелена перед глазами рассеялась. Светофор. Зеленый свет. Надо надавить на газ. Надо везти дочку в школу.
– Мама, тебе плохо?
Голос дочери вырвал сознание из пропасти отчаяния и безысходности. Надо жить дальше. Надо быть матерью.
– Нет, Лиза, что ты! – она нечеловеческим усилием растянула губы в улыбке. – Все хорошо, мама просто задумалась.
– Ладно.
Девочка отвела испуганные смущенные глаза и стала смотреть в окно на проезжающие машины, на капли дождя, стекающие по стеклу, и прохожих, спешащих на работу и старающихся не намочить ноги.
«Мое солнышко. Она совсем не знает, как себя вести со мной сейчас. Я тоже не знаю. Плохая, очень плохая мать».
Руки держали руль, крутили его вправо и влево. Ноги давили на педали. Глаза смотрели на дорогу. Тело как будто работало на автопилоте. Сознание же тонуло в бесконечной тьме, теряя связь с реальностью. Каждое движение давалось с большим трудом: казалось, что конечности набиты ватой, а гравитация тянет к земле, как будто живая плоть превратилась в свинец.
В голове мелькали привычные мысли: отвезти дочь в школу, заехать в магазин, не забыть купить апельсины, поработать над проектом, погулять с собакой… Мельтешили на фоне отчаянных воплей корчащихся в агонии чувств.
– Лиза, если вас отпустят домой раньше из-за погоды, позвони мне, хорошо?
– А можно… Можно я сегодня поеду к папе?
Внутри все сжалось.
«Я умру одна. Я умру. Я не смогу. Я умру».
– Конечно. Позвони ему. Кажется, у него сегодня выходной.
– Хорошо, – в голосе дочери слышалось облегчение.
Это было больно.
«Я не справляюсь, ей страшно. Из-за меня».
От солнечного сплетения по телу расплывалась волна отчаяния. Сердце забилось тяжелее, вдруг стало нечем и незачем дышать.
– Я заеду к вам вечером, – любовь к дочери и желание оградить ребенка от ужасной правды, осветило ее лицо улыбкой. Смятение на лице девочки немного рассеялось.
– Только не скучай без меня, мам. Жалко, что папа теперь живет с бабушкой, да?
«Мое солнышко, если бы ты знала, как сильно мама тебя любит».
Рыдания застряли в горле. Только не сейчас.
Машина остановилась. Она поняла, что привезла дочь в школу. Даже не заметила, как приехали.
– Пока, мам!
– Пока, малыш.
Дверь захлопнулась.
Она оказалась в вакууме.
Что теперь?
Навигатор указывал, куда ехать. Куда свернуть. Дорога была незнакомой, хотя она уже проезжала по ней. В первый раз она видела только мелькающие огни фонарей в окнах скорой. Сейчас все казалось другим из-за дождя. Слезы катились, как тогда, в ту ночь. Боль теперь не пронзала грудь. Боль душила и давила на горло.
Она остановилась у обочины, сама не зная почему. Достала сигарету из пачки трясущимися руками. Голова немного закружилась, в животе зашевелилась тошнота. Так бывает, когда не куришь достаточно долго. Во время беременности, скажем.
Салон заполнился дымом и ранними Katatonia*. В голове отчаянно метались мысли.
Реально ли происходящее?
Почему это произошло?
Что теперь будет?
Звонок снова восстановил ее связь с реальностью. «Муж».
– Алло?
– Привет. Дочь звонила, попросилась ко мне. Я заберу ее.
– Хорошо. Я завезу сменную одежду и учебники.
– Слушай… Ты как?
– Нормально.
– Нет, серьезно. Ты уже была в больнице? – молчание тянулось вечность. – Как ребенок?
– Я как раз туда еду. Не знаю. Это трудно.
– Знаешь, ты сама решила сохранить эту беременность, – голос осекся. – Слушай, Надя… Только не рассчитывай на меня. Моя дочь – Лиза. Нас с тобой больше ничего не связывает, поэтому…
«Даже сейчас он умудряется говорить о себе. Люблю тебя, милый, и чтоб ты сдох».
Она не слушала, но каждый звук из динамика телефона отдавался болью в висках.
–...читал про риски глубокой недоношенности, она может быть тяжелым инвалидом. Если оно тебе надо, я тебя не поддержу, прости. И я настаиваю, чтобы Лиза переехала ко мне. Я не допущу, чтобы она травмировалась, глядя на все это говно.
Гнев разрывал ее изнутри в клочья. Хотелось разбить телефон, разбить об его лицо, стереть костяшки кулаков в кровь об его безразличие.
Вместо этого она отложила телефон в сторону. Достала трясущимися пальцами сигарету из пачки. Сделала глубокую затяжку, позволила табачной горечи проникнуть глубоко в легкие и наполнить собой опустошенную душу.
«Правда, пора ехать. Ведь не пустят потом».
Несколько минут, и она уже идет к больнице. На негнущихся и дрожащих от страха ногах. Чем ближе, тем страшнее.
Скоро она увидит Ее. Увидит снова. Дочь, которую не приняла сердцем. Дочь, которую не хотела. Которую смерть хочет забрать себе.
Может, так будет лучше?
Девочка. Она не звала ее по имени. Первая дочь, любимая и желанная, всегда была Лизонькой. У этой не было имени до сих пор. Имя не получалось придумать никак.
Может, и не хотелось?
Она боялась собственных мыслей.
Чем ближе, тем гуще туман в голове. Она видела больничные коридоры, голоса медперсонала и осуждающие взгляды. Сама не знала, как ответить на вопрос, почему не навещала ребенка, а только приносила сцеженное молоко.
Она пугалась своих сомнений, когда неонатолог предложил отказаться от ребенка. Ведь есть здоровый ребенок. Ведь она молодая. Ведь дочь может быть инвалидом. Судороги. Спастика. Задержка психического развития. Ведь это на всю жизнь.
Она шла за женщиной в розовом халате и каждый шаг был как по лезвию ножа.
– Вот ваша девочка.
Внутри все оборвалось и рухнуло в пропасть. Невыносимо давило к земле. За прозрачными стенками кювеза лежала она, как Белоснежка в хрустальном гробу. Только багрово-красная, вся увитая проводками и трубками.
– Она такая маленькая…
– Ну, так. Восемьсот пятьдесят грамм, мамочка. Очень рано вы родились. Мы вашу девочку выходим, только держитесь. Приходите, пожалуйста, хоть постоять рядом. Ребенку мама нужна.
Ручки такие крохотные. Багровые пальчики подрагивали во сне.
– Сильная она у вас, прямо боец. Все стойко переносит. Состояние стабильное. Выходим, точно вам говорю.
Она посмотрела на маленький круглый животик. Он быстро надувался и сдувался, как воздушный шарик.
– Кроха за жизнь держится изо всех сил. Вы нашего врача-то не слушайте, не отказывайтесь. Выходим, вырастет и еще догонит всех сверстников и перегонит. И не скажут, что недоношенная!
Руки сами собой скрестились на груди. Сердце бешено заколотилось. Страх переполнял до краев, заставлял сжиматься и дрожать. Но когда она смотрела на крохотное беззащитное существо перед собой, глубоко внутри зарождалось нечто, что стремилось вытеснить собой все остальные чувства.
– Ладно, мамочка. Еще час у вас есть. Можете немного с ней посидеть. Зовите. Я вам мешать не буду.
Ноги подкосились, тело тяжело рухнуло на стул. Кроха дрогнула и приоткрыла глазки. Время на мгновение остановилось. От кончиков пальцев по всему телу пробежала дрожь.
«Как хочется взять тебя на руки, согреть, защитить. Прости меня, Оля, прости».
Оля. Оленька. Ольга. Светлая.
Слезы хлынули из глаз. Слезы смывали злость и уносили боль. Сомнения развеялись. Остался только страх утраты и любовь. Безграничная любовь матери к своему ребёнку.
______________
Katatonia – шведская дэт-дум-метал группа.