Гнал коня верного царевич, покуда ветер вольный, степной не остудил пылающее лицо, притушив лишь на время жар в груди и слегка усмирив колотящееся сердце. Не давали покоя слова батюшки, но не столь беспокоило, что должен он был у Старца Лесного выпытать, сколь раскалывала душу обязанность отступиться от привязанности сердечной в угоду интересам государственным.
Разумом понимал, что печётся батюшка о нуждах страны родной, о людях, вверивших жизни и судьбы, кормивших плодами трудов своих бояр, войско и семью царскую.
Клочья пены, что летели по ветру с морды коня, вывели Светозара из задумчивости. Сдержал уверенной рукой стремительный бег верного боевого товарища и на шаг перевёл, направляя в сторону, где впервые увидел колдунью, укравшую его сердце. Дал кратковременный отдых коню и пустил его рысью, чтобы успеть вернуться домой к закату.
Жаркие лучи полуденного солнца заставили снова поспешить. Роща уже показалась на горизонте и стремительно приближалась. Торная дорога стрелой входила между бело-чёрных стволов берёз, сворачивая лишь единожды у небольшого озера, питавшегося от ключей.
Царевич спешился, отёр храп[1] коня от пены и под уздцы повёл к воде, позволив сделать несколько глотков. Заодно напился сам, а затем неторопливо направился дальше. Сразу после скачки много поить лошадей нельзя.
Берёзы загадочно перешёптывались с ветром, качая тонкими длинными ветвями, бабочки порхали с цветка на цветок, стук дятла разбивал тревожной барабанной дробью беззаботный щебет птиц.
Светозар остановился неподалёку от придорожного валуна, на котором в день их встречи сидела девушка. Царевич забросил поводья на шею коню и дал ему свободу. Белый в яблоках красавец сразу же потянулся к сочной траве, пофыркивая и мотая головой, когда кусали надоедливые слепни, привлечённые запахом пота.
Юноша провёл рукой по нагретой поверхности камня и сел на него, устремив взор на линию горизонта, где яркая зелень, колыхавшаяся волнами на ветру, уступала место незабудковой голубизне неба. Светозар прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. Вскоре его лицо расслабилось, хмурая складка между бровей разгладилась, а губы тронула улыбка.
Из мира грёз царевича вывел конь, ткнувшийся ему в бок. Он нетерпеливо стукнул копытом, будто намекал, что пришла пора снова посостязаться с ветром, разгоняя застоявшуюся кровь. Светозар встал, похлопал любимца по крутой шее и вскочил в седло. Неторопливым шагом доехал до озера и вдосталь напоил животное, после чего не спеша направился в обратный путь.
Царевич достал лук из налучня[2] и вытащил из тула[3] две стрелы, пустив коня мягкой рысью. На пути к роще он не обращал внимания на взлетавших из-под копыт куропаток, но сейчас решил поохотиться.
Пёстрые птицы взлетели небольшой стайкой и поспешили убраться с его пути, но с коротким промежутком времени щёлкнула два раза тетива, свистнули одна за другой лёгкие стрелы – и обе тушки камнем свалились вниз. Юноша острым глазом приметил места падения и направился за добычей. Птиц он подобрал прямо на ходу, даже не сдерживая коня – быстро нагнулся и подхватил с травы. Так же, не останавливаясь, подвесил дичь на тороку́[4] и продолжил путь, изготовив лук к стрельбе. По прибытии Светозар отнёс кухаркам пять упитанных пеструх.
Весь вечер и два следующих дня царевич размышлял о задании, что поручил ему царь-батюшка, уносясь непроизвольно время от времени в грёзы свои тайные. Утром дня четвёртого получил благословение и наказ от государя, вскочил на горячего коня и тронулся в путь, сопровождаемый десятком верных витязей.
Ночевали то в поле чистом, то в домах селян, если успевали до заката добраться в обжитые места, но не нахлебниками входили в гостеприимно распахнутые двери. Честно платили за предоставленный ночлег и ужин гостинцами щедрыми, забавляясь охотой по дороге и отдавая хозяевам подстреленную дичь.
Седмицу спустя добрался Светозар с дружинниками до мест, где по слухам и жил старец чудный. Когда-то торная, а сейчас поросшая травой, широкая дорога, по которой вполне могли проехать запряжённые тройкой лошадей сани или телега, привела его к нарядному терему, скрытому в глубине светлого леса. Не пришлось обходить буреломы и топкие болота, какими пугала его в детстве старая нянюшка, рассказывая сказки и многочисленные слухи, дошедшие ещё со времён поездки дедушки царевича к Лесному Старцу за советом.
Тишину заповедного леса нарушали трели птиц и приглушённый перестук копыт маленького отряда, что сопровождал Светослава. Издалека слышался голос кукушки, считавшей годы чьей-то жизни. Лёгкий ветерок играл с листьями деревьев, то прячась в кронах, то вылетая наружу, чтобы взъерошить волосы на не покрытых ни шапками, ни шеломами головах витязей. Тонкий аромат клейкой смолки опавших с тополей в начале лета чешуек, похожий на запах прополиса, перемешался с благоуханием цветов и пряным духом прелых листьев, прогретых солнцем. Он невольно заставлял дышать полной грудью, наполняя силой мышцы, проясняя мысли и прогоняя прочь лежавшую на сердце тяжесть.
Дружинники и царевич спешились возле коновязи. Светослав закрепил поводья на поперечине и направился к высокому крыльцу, останавливая взмахом руки последовавшего за ним воина. Молодой наследник окинул взглядом широкое подворье, не огороженное не только забором, но хоть каким-нибудь плетнём, защищающим не столько от лихих людей, сколько от мелких хищников, охочих до курятины. Пеструшки свободно разгуливали по местами вытоптанной траве, охраняемые лишь красавцем-петухом, который с подозрением уставился на пришельцев. Он звонко прокукарекал, будто сообщил незваным гостям, что это место находилось под его неусыпным надзором.
Не успел царевич на нижнюю ступень ногу поставить, как дверь растворилась, и на крыльцо вышел хозяин дома. Не так его представлял Светослав, поэтому засомневался – а туда ли он приехал?
Царский сын полагал, что Лесной Старик, дававший совет ещё его деду, должен сейчас выглядеть сухеньким, благообразным и скрюченным от прожитых лет человеком с бородой до самой земли. Представший перед ним мужчина мог быть сыном его или даже внуком. Годы лишь высеребрили инеем длиной до груди бороду, заплетённую на конце в косичку, и волосы, повязанные налобным ремешком. Морщин на лице почти не было, а синие глаза с добродушной смешинкой в глубине смотрели ласково. Царевич поясно поклонился.
– Здрав будь, отче. Я Светослав, сын Доброслава. Здесь ли Старец Лесной живёт? Здоров ли он, может ли говорить со мной?
– И ты здравствуй, добрый мо́лодец. Заходи в избу да присаживайся. В ногах правды нет. Сотоварищей своих зови. Притомились, чай, с дороги. О лошадях не беспокойтесь. О них конюшники[5] позаботятся. Меня можешь звать дедом Николаем и, как видишь, я вполне жив, здоров, к разговору способен.
Не успел Светослав удивиться и рта раскрыть, чтобы поблагодарить хозяина, как на пороге появилась де́вица красы неписаной. Она с улыбкой поклонилась царевичу, дружинникам его и начала спускаться вниз, ступая лебёдушкой – плавно, будто по глади речной плыла. Через плечо у неё был перекинут длинный льняной рушник с вышивкой по краю.
– Прежде умойтесь водой студёною, гости дорогие, а затем отведайте хлеба-соли с дарами лесными, – произнесла она голосом звонким и направилась к колодезному срубу.
Светослав последовал за девицей и прежде, чем та руку протянула к ковшу, висевшему на столбе колодезном, сам снял его и напился, зачерпнув из полного ведра, что стояло рядом с колодцем на плоском камне. Утолив жажду, с поклоном протянул ковш, чтобы девушка ему на руки полила.
Вода прогнала усталость, прояснила взор и освежила. Царевич почувствовал себя заново родившимся. Он осушил лицо тканью, вдохнув запах морозной свежести и дивясь такому чуду. На дворе лето в разгаре, откуда же морозу быть?
Вслед за ним и остальные витязи умылись, смущённо поглядывая на красавицу, а затем все последовали за молодой хозяйкой в терем, где воздали должное и супу грибному, и расстегаям с начинкой из лука, моркови и яйца, и взвару ягодному, наливая его из кувшина с запотевшими стенками. Поблагодарив за угощение, витязи вышли из терема, повинуясь жесту Светослава. Удалилась и девушка, оставив деда наедине с царевичем, чтобы не мешать беседе важной и занять разговором остальных. Негоже гостей скучать одних оставлять, а мо́лодцы и рады были полученной возможности лишний раз полюбоваться красотой девичьей, а если удастся, то и словом-другим перемолвиться.
– О чём, царевич, спросить хотел?
– Весть от брата моего младшего пришла, будто Берегиня объявилась. Правда ли? Не ошибся ли Всеслав?
– Правда. Приходила она ко мне, Силу Рода своего приняв.
– Где найти Берегиню? Какая она? Как зовут? Брат имени её даже не сообщил в своём послании.
– Зовут Светланой. Сейчас она в Королевстве Изумрудных Островов и направляется на встречу с королевой Трэсой, но мне не ведомо, что случится. Очень многое зависит от Хранящей. Сумеет достаточно овладеть своей Силой – победит. Я очень на это надеюсь, хотя она слишком юна для бремени Долга и Ответственности Берегущей. У девочки доброе сердце, она любознательна и упорна, но двенадцать лет – это слишком, слишком мало.
– Она… дитя? – удивлённо воскликнул Светослав.
– Да, царевич. Новая Берегиня – всего лишь ребёнок, но я в неё верю.
– Тогда надобно срочно послать войска в помощь. Отец уже приказал устроить смотр. Но почто сразу не дал знать о том государю? Дорога длинная, а лишь один Всеслав не сможет оборонить госпожу от многочисленных опасностей.
– Не стоит отправлять войско. У Берегини есть сильный защитник помимо твоего брата. Ждите добрых вестей. Я пошлю царю сокола.
– Ждать? Но вдруг королева Трэса хитростью погубит нашу защитницу? Неужто ничего сделать нельзя?
– Судьба Берегущей в её руках. О том не беспокойся.
– Но и в нашей земле Зла достаточно. Змей Горыныч разбойничает: сжигает посевы и селения, скот утаскивает. Выследил я его, но тут новая напасть – ведьма-старуха силы небывалой помешала Змея одолеть и меня с дружиною чуть не погубила. Обычным оружием её не взять. А ещё есть одна – молодая, ликом прекрасная – посохом волшебным владеет, что сияние зелёное, дивное испускает. Посохом тем проход прямо в воздухе сотворила да и ушла сквозь него, будто в дверь обычную. Зла покуда не причинила, однако грозилась наказать, ежели Змея в покое не оставим. Говорит, что он как дитя малое, неразумное. Но так ли сие? Нет ли у тебя, отче, оружия, что с колдовством чёрным справиться поможет?
– Не каждому такое оружие по руке. Против матушки Яги негоже и обычное поднимать. Раз прогнала вас, на то причины у неё были. А с другой и вовсе не стоит связываться. Тебе повезло, что жив остался после встречи с нею.
– Кто ж та девица? – спросил Светослав, а сердце заколотилось, разгоняя кровь, что предательски прилила вдруг к щекам.
– Смертным про то знать не положено, – строго произнёс старик, пряча улыбку в усах. – Ты получил ответы на все вопросы, а теперь возвращайся, царевич.
– Благодарю за науку, дед Николай.
Светослав встал, поклонился и вышел наружу. Его витязи о чём-то оживлённо и весело переговаривались с девушкой, но, заметив царевича, замолчали и подтянулись. Молодой наследник поклонился красавице-хозяйке, прощаясь, и вскочил на коня. Остальные парни последовали примеру Светослава, чтобы отправиться в обратный путь.
[1] Храп – нижняя и средняя часть переносья у лошади.
[2] Налучень – вместилище для хранения и ношения лука.
[3] Тул – футляр для стрел, колчан.
[4] Торока – плетёный из верёвки ремешок с подвижными петлями, в которые подвешивают добытую птицу. Петли затягиваются на лапках. Сама торока крепится к поясу охотника или к седлу.
[5] Конюшник – в славянской мифологии дух, охраняющий конюшню и лошадей от болезней, диких зверей и пожаров.
Продолжение следует. Не забываем подписываться на канал здесь и на группу в ВК, где самые свежие новости. Автору будет приятно, если вдруг найдёт отзыв под этой главой)