Две мои предыдущие статьи (они назывались «Заклятый враг государства» и «Алексей, родина тебя не забудет!») были попыткой разобраться в обстоятельствах так называемого «Ленинградского дела».
Приговор высокопоставленным фигурантам этого дела вынесла коллегия Верховного суда под председательством генерал-майора юстиции Матулевича.
О роли Матулевича в процессе по «Ленинградскому делу» рассказал доктор исторических наук Владимир Кузнечевский.
«Существуют свидетельства очевидцев того судилища. Одним из таких очевидцев был член Политбюро ЦК КПСС вплоть до октябрьского (1964 года) Пленума ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома в 1950-е годы Ф. Р. Козлов. В 1957 году он лично подробно рассказал Геннадию Куприянову о деталях этого судебного процесса.
Судебное заседание шло 28-30 сентября 1950 года. Часто прерывалось на час-два. Во время этих перерывов председательствующий Матулевич связывался со Сталиным и докладывал детали и подробности о том, как ведут себя обвиняемые.
В первый же день, когда председательствующий спросил А. А. Кузнецова, признаёт ли он себя виновным, тот ответил твёрдо и решительно: “Нет, не признаю!” Не признали также себя виновными и Н. А. Вознесенский, М. И. Родионов, П. С. Попков.
Тогда заседание суда прервали и обвиняемых увели в тюрьму. Через день заседание суда возобновилось, обвиняемых Кузнецова, Попкова, Вознесенского ввели под руки, они были так избиты, что сами уже не могли двигаться. Их усадили в кресла и снова начали допрос. “Признаёте ли вы сейчас себя виновными?” — спросили снова у Кузнецова. Он уже не мог встать и, безжизненно махнув рукой, чуть слышно прохрипел: “Признаю!”
Признали себя виновными и все другие подсудимые. И лишь один Николай Алексеевич Вознесенский нашёл ещё в себе достаточно сил, чтобы сказать: “Нет! Не признаю. Можете меня расстрелять, но я не совершил никакого преступления!”»
Я посчитал, что неправильно было бы не познакомиться поближе с этим персонажем, набрал в поисковике «Матулевич» и … офигел.
Все образование Заместителя Председателя Верховного суда СССР Ивана Осиповича Матулевича, если быть точным – Матулявичуса, ограничивалось тремя классами городского училища.
Посчитав, что этого не может быть, я продолжил просматривать имеющуюся в интернете информацию о Матулевиче и в конечном итоге убедился, что то, чего не может быть - было.
Да и, судя по его биографии, доучиваться Матулевичу было некогда.
Стазу по окончании трех классов городского училища Матулевич трудился на заводах простым рабочим.
С 1918 года он стал комиссаром ВЧК в Москве, затем, инструктором, потом, заместителем начальника политотдела 7-й стрелковой дивизии.
С 1920 года Матулевич - на судебной и следственной работе: военный следователь военного трибунала 13-й армии, член военного трибунала 6-й армии Херсонского военного округа, заместитель председателя военного трибунала 51-й дивизии Туркестанского фронта, председатель военного трибунала 32-й стрелковой дивизии, 19-го стрелкового корпуса. С 1928 года член Военной коллегии Верховного Суда СССР. С марта 1933 года заместитель председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР В. В. Ульриха.
С ноября 1940 года — председатель военного трибунала Харьковского военного округа. С июня 1941 года председатель военного трибунала 18-й армии Южного фронта. С августа 1941 года председатель военного трибунала Южного, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов. Однако в сентябре 1945 года вновь становится членом Военной коллегии Верховного Суда СССР, а в 1948—1954 годах — заместителем председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР.
Палачом №2 его окрестил Яков Исаакович Айзенштат— юрист, в годы Великой Отечественной войны служивший секретарем военного трибунала.
В книге «Записки секретаря военного трибунала» он писал.
«Кровавая история этого военно-судебного органа (имеется в виду Военная коллегия Верховного суда СССР) еще не написана, но известно, что десятки тысяч ни в чем не повинных людей были расстреляны по приговорам именно Военной коллегии. Возглавляли этот палаческий орган в 1937 и 1938 годах Председатель Военной коллегии Верховного суда СССР Василий Васильевич Ульрих, названный палачом № 1, и его заместитель Иван Осипович Матулевич, названный палачом № 2».
В книге «Записки секретаря военного трибунала» автор рассказывает и о том, как Матулевич, будучи председателем Военного трибунала Южного фронта, осуществи разгрузку Ворошиловградской тюрьмы.
Цитирую:
«В результате наступления немецких войск Красная армия продолжала отступать и предстояло в ближайшие дни оставить немцам Ворошиловград, последний областной украинский город, еще не оккупированный гитлеровскими войсками. Возник вопрос, что делать с Ворошиловградской тюрьмой, которая до отказа была набита заключенными. Подавляющее большинство из них составляли военнослужащие, осужденные по приговорам Военных трибуналов дивизий, корпусов и армий Южного фронта. Среди них были осужденные к расстрелу нижестоящими военными трибуналами, и эти дела должны были быть рассмотрены Военным трибуналом Южного фронта.
Было много и таких заключенных, дела которых еще не были рассмотрены вообще, в отношении которых не было проведено даже следствие. Но времени на рассмотрение дел и проведение следствия не было. Нужно было срочно решать, что делать с людьми, переполнившими тюрьму. Многих трибуналов, вынесших приговоры, уже не было, ибо немцы в ходе наступления разбили эти дивизии и корпуса.
Всю работу по «расчистке» тюрьмы Матулевич провел в моем присутствии за одну ночь. Он просматривал тюремное дело заключенного, в котором либо была на папиросной бумаге слепая машинописная копия приговора, либо приговора еще не было, а была только такая же слепая копия постановления об аресте или о привлечении к уголовной ответственности. Иногда содержание этого документа даже трудно было разобрать. Но бегло взглянув на такую бумажку, Матулевич в левом верхнем углу очень быстро делал две разные резолюции. Одна означала расстрел, другая — направление в штрафной батальон.
На следующий день многие сотни советских солдат и офицеров были расстреляны по его ночным резолюциям.
Что меня, тогда молодого человека, поразило в поведении Матулевича, это его спокойствие, полное равнодушие, с каким он ставил свои кровавые и быстрые резолюции, сопровождая их своей подписью. Он исполнял эти надписи так, будто занимался рутинной бюрократической работой. На его лице не было видно никаких эмоций, не было даже простой усталости».
Удивляет удивление Айзенштата.
Приступая к написанию книги, он не мог не ознакомиться с главными вехами славного трудового пути малообразованного высокопоставленного юриста великой страны.
Матулевич входил в состав суда в процессах: по делу «ленинградского центра» (убийство Кирова) в 1934 году, по делу «Антисоветского правотроцкистского блока» по делу об «Антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре» в 1935-ом и по делу Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова и др. в 1937-ом, по делу «Антисоветского правотроцкистского блока» в 1938-ом.
Позже, когда пришло время отвечать на вопросы, Матулевич подтвердил, что "Николаев (убийца Кирова) вначале начал менять свои показания. В этой связи Ульрих хотел возвратить уголовное дело на доследование".
Со слов Аристовой-Литкенс (сожительницы председателя Военной коллегии Ульриха) известно, что по этому факту Ульрих звонил в Кремль Сталину, который на его предложение сказал: «Какие еще доследования, никаких доследований. Кончайте!».
В письме в КПК при ЦК КПСС в 1956 году Матулевич сознавался, что в деле об убийстве Кирова у суда осталось много невыясненных вопросов, например:
1) Как было отражено в материалах дела, что незадолго до убийства С.М. Кирова убийца Николаев был задержан службой наружного наблюдения НКВД и доставлен к дежурному по Ленинградскому НКВД, причем, насколько я помню, при обыске у Николаева было обнаружено оружие и нанесенный на бумаге маршрут движения товарища Кирова из обкома на квартиру, возможно, с квартиры в обком, точно не помню, и, несмотря на это, Николаев через некоторое время был освобожден.
В связи с освобождением Николаева у суда возникал вопрос, как могло получиться, что столь подозрительное лицо было освобождено, и нам тогда казалось подозрительным, конечно, мы тогда далеки были от мысли, что это дело рук провокации, а полагали, что могли его освободить враги, пробравшиеся в НКВД. Но, как теперь ясно, что причины освобождения Николаева так ловко были состряпаны, что они рассеивали наше сомнение.
В материалах дела было указано, что освобождение Николаева произошло в результате небдительности отдельных работников Ленинградского НКВД, что за халатное отношение к службе по охране госбезопасности были сняты с должности начальник Ленинградского управления НКВД Медведь и целый ряд других ответственных работников с преданием некоторых из них суду. Начальник Ленинградского управления НКВД и др. работники были осуждены Военной коллегией.
Мне кажется, есть большая необходимость проверить судебное дело нач. управления НКВД Медведь, возможно, оно поможет разобраться и найти истину причин убийства С.М. Кирова.
Анализируя изложенное, мне кажется, что Николаев был освобожден не потому, что кто-то проявил небдительность и преступно-халатное отношение к службе, а он был освобожден умышленно.
Но, конечно, после Сталинского «Какие еще доследования, никаких доследований. Кончайте!» ответы на этот и другие возникшие в ходе судебного разбирательства вопросы суд искать не отважился.
Тов. Матулевич несет ответственность за вынесение незаконных приговоров в отношении большой группы специалистов авиационной промышленности. – Сообщал комитет партийного контроля ЦК КПСС в записке в Президиум ЦК КПСС от 1 августа 1955 г. - В мае 1940 года при его участии Военной коллегией только на основании обвинительных заключений и заочно были написаны приговоры об осуждении к лишению свободы 303 чел., в том числе таких видных конструкторов, как Чаромский, Колосов, Рогов, Грачев, Звонов, Шумилин и др.»
Военной коллегией с участием малообразованного Матулевича были осуждены в 1938 г. к высшей мере наказания действительный член Академии наук СССР Горбунов Н. П. и научный сотрудник Академии наук Дубов П. И., как якобы участники «национал-фашистской организации, существовавшей в Академии наук СССР».
Инспекторы КПК ЦК КПСС установили, что:
«Дело это состояло из фальсифицированных материалов, в которых возводились гнусные обвинения и злостная клевета на академиков Кржижановского Г. М., Брицке Э. В, Чаплыгина, Ферсмана А. Е., Губкина И. М. и других советских ученых. Несмотря на отказ Горбунова от принудительно подписанных им на следствии показаний и очевидность фальсификации, коллегия вынесла обвинительный приговор».
Кстати, Горбунов, кроме прочего, известен тем, что какое-то время был секретарем Ленина.
Когда 21 января 1924 года умер Владимир Ильич Ульянов (Ленин), Горбунов снял со своего пиджака Орден Красного Знамени (за № 4274) и приколол его к френчу покойного. Орден был вместе с Лениным до 1943 года.
Но об этом я расскажу Вам в одной из следующих статей. Ее рабочее название "Дело альпинистов".
Это дело абсолютно обосновано входит в топ самых абсурдных НКВДешных творений. Именно в его рамках советская система правосудия сожрала своего создателя - прокурора СССР, блеснувшего на первых показательных процессах Николая Крыленко.
Статья о нем выйдет на канале сразу после этой и будет называться "Прокурор революции".
Подписавшись на канал, Вы их не пропустите.
Коллегия Верховного суда с участием Матулевича «в январе 1940 г. незаконно осудила к высшей мере наказания членов партии работников МГБ СССР Кедрова и Голубева, которые подали заявление, разоблачающее преступные действия Берия. Как установлено теперь, это дело, сфабрикованное ныне осужденными работниками МГБ, являлось средством мести и расправы со стороны врага народа Берия».
Справедливости ради, надо сказать, что потом произошло то, чего не могло произойти. 9 июля 1941 г. Буревестник революции - Кедров был чуть позже оправдан.
Этот сбой системы исправил Берия. На свободу Кедрова так и не выпустили.
В октябре 1941 г., когда немецкие армии подходили к Москве, «героя Гражданской войны» в составе партии особо опасных преступников в количестве 22-х человек эвакуировали на поезде из столицы в Саратов, чтобы там, в скором времени расстрелять.
Более подробно о противостоянии Кедрова и Берии я рассказывал своим читателям в статье «Как Берия расстрелял отца-основателя особых отделов».
В мае 1940 года Военная Коллегия Верховного Суда с участие Матулевича заочно рассмотрела дела на арестованных специалистов авиационной промышленности А.Н. Туполева, В.М. Мясищева, В.М. Петлякова и других и всем им определила меры наказания в соответствии с решением ранее состоявшейся комиссии в составе Министра ВД Берии, Прокурора СССР и председателя Военной Коллегии Верховного Суда СССР, которая заочно определла меру наказания каждому из арестованных специалистов в виде лишения свободы на срок от 5 до 15 лет.
Об этом шедевре юриспруденции рассказывает докладная записка А.Л. Дедова, П.В. Баранова и И.А. Серова Н.С. Хрущеву.
В ней говорится, что
«Туполев и другие видные работники авиационной промышленности были арестованы НКВД СССР в 1937–1938 гг. Конкретных материалов для обвинения в распоряжении НКВД не имелось, и все следствие строилось лишь на показаниях арестованных, оговоривших друг друга.
От Туполева, например, были получены показания, что он из числа сотрудников ЦАГИ создал антисоветскую группу, участники которой в первые годы существования советской власти якобы занимались саботажем, а впоследствии объединились во вражескую организацию и вредительски сконструировали почти все самолеты.
Вскоре после ареста Туполева были также арестованы все ведущие работники ЦАГИ — Мясищев, Петляков, Некрасов и другие. Все эти лица на допросах показали, что они будто бы занимались организованной антисоветской деятельностью.
В последующем большинство специалистов авиационной промышленности отказались от ранее данных показаний, как от вымышленных, и заявили, что они оговорили себя в результате применения запрещенных методов следствия.
В 1938 году все эти лица, не будучи осужденными, были направлены на работу в Особое техническое бюро при НКВД СССР и дела на них без рассмотрения судом были сданы в архив.
С приходом в НКВД Берия, он для того, чтобы создать видимость использования заключенных специалистов для пользы дела, добился обманным путем перед инстанцией осуждения 307 авиаспециалистов заочно на разные сроки, указав, что «рассмотрение этих дел в обычном порядке нецелесообразно, т. к. это оторвет специалистов от их работы и сорвет план работы Особого технического бюро».
Приведя эти явно надуманные и совершенно несостоятельные доводы, Берия вместе с тем лживо утверждал, что вина арестованных специалистов в совершении государственных преступлений якобы доказана, и отмечал, что вызов обвиняемых в судебное заседание ничего не даст, так как они длительное время находились во взаимном общении и договорились о характере показаний, которые следует давать в будущем. Далее в письме Берия просил разрешения на создание специальной комиссии в составе его, Прокурора СССР и председателя Военной Коллегии Верховного Суда СССР, которая заочно определит меру наказания каждому из арестованных специалистов в виде лишения свободы на срок от 5 до 15 лет.
В архиве КГБ имеются также протоколы заседаний указанной комиссии, которыми назначена мера наказания всем арестованным специалистам.
В результате проверки всех следственных материалов по делам на Туполева, Петлякова, Мясищева и других установлено, что они в 1937–1938 гг. были арестованы и привлечены к уголовной ответственности необоснованно, а следственные материалы были сфальсифицированы в результате применению к ним мер физического воздействия.
Проверкой по Министерству авиационной промышленности установлено, что многие сконструированные Туполевым и другими работниками ЦАГИ самолеты, о которых следствие добилось показаний, как о сделанных вредительски, изготовлялись в серийном производстве и в свое время считались первоклассными (ТБ-3, СБ и др.). При этом бомбардировщик СБ получил очень высокую оценку во время боевых действий в Испании».
Под председательством члена Верховного Суда СССР Матулевича рассматривалось и дело Ербанова, секретаря Бурят-Монгольского обкома КПСС.
8 февраля 1938 года Ербанов был осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу по обвинению в принадлежности к контрреволюционной панмонгольской организации и в шпионской деятельности в пользу Японии.
Позже выяснилось, о чем свидетельствует Записка П.В. Баранова в ЦК КПСС, что «Ербанов осужден только на основании его признательных показаний, которые не соответствуют действительности».
Военной Коллегией Верховного Суда СССР с участием Матулевича осужден к расстрелу Гикало Николай Федорович, бывший секретарь ЦК Компартии Белоруссии, до ареста — секретарь Харьковского обкома и член Политбюро ЦК Компартии Украины, кандидат в члены ЦК КПСС.
Гикало признан виновным в том, что он являлся участником контрреволюционной троцкистской террористической организации и, работая первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии, установил преступную связь с Голодедом, Червяковым и Уборевичем, — вместе с которыми проводил антисоветскую деятельность.
Кроме того, Гикало признан виновным также в том, что он, с 1921 года, являлся агентом английской разведки, которой до дня ареста передавал сведения, составляющие государственную тайну СССР.
Позже выяснилось, что Гикало был осужден по непроверенным материалам, а его показания о контрреволюционной деятельности, которые он давал на предварительном следствии и подтвердил в суде, не соответствуют действительности, о чем Генеральный прокурор СССР Руденко запиской докладывал в ЦК КПСС.
Яркий штрих к портрету Матулевича содержится в просьбе о помиловании от 26 октября 1954 г. от осужденного к смертной казни А. 3. Кобулова.
«Мне арестованный по делу Берия быв[ший] работник НКВД Грузии Савицкий К. С. рассказал: в 1937 году в Тбилиси приехала выездная сессия Военной коллегии под председательством Матулевича.
В ходе заседания суда, когда слушали дело Виссариона (Бесо) Квирквелия, обвиняемый спустил штаны, показал избитую, исполосованную, как зебра, голую задницу. Однако, несмотря на столь убедительные доказательства, Военная коллегия решила его расстрелять. Квирквелия был старый член партии, кажется с 1905 года, являлся членом Закавказской] контрольной] комиссии ВКП(б), известный в Грузии и Закавказье подпольщик-революционер. Сути дела я не знаю, но спрашивается, почему тогда не обратили внимание представители высшего судебного органа на нарушение социалистической законности, а сейчас делают вид, что для них все это ново и дико. Следовательно, повторяю, нужно наказывать тех, кто извращал этот острый метод допроса».
Матулевич выезжал не только в Грузию.
При выездах Матулевича с выездной сессией Военной коллегии в области (Саратов, Ярославль) – сообщали инспектор КПК, когда пришло для этого время - им грубо попирались элементарные правила судопроизводства: заранее в МГБ составлялись списки дел, подлежащих рассмотрению, с определением категории наказания, и Военная коллегия оформляла все это своим приговором.
Что касается «Ленинградского дала», комиссия КПК установила.
«При ознакомлении с позорным «ленинградским делом», созданным Берия и Абакумовым, оклеветавшими ряд руководящих партийных работников, Военная коллегия не могла не видеть произвола и фальсификации обвинений, однако она не нашла достаточного времени для того, чтобы глубоко изучить материалы дела и, ограничившись беглым (в течение двух дней) просмотром его в здании МГБ, приняла фальсифицированное обвинительное заключение к своему производству.
Председательствующий судебной коллегии т. Матулевич и члены Военной коллегии тт. Детистов и Зарянов не могли не заметить подлогов и фальсификации со стороны следствия МГБ и обязаны были сообщить о них в ЦК КПСС, так как у них имелись основания для того, чтобы опротестовать следственные материалы по так называемому «ленинградскому делу».
В результате рассмотрения дела на судебном заседании в Ленинграде в присутствии актива Военной коллегией был вынесен незаконный приговор, формулировавший чудовищные обвинения в отношении 9 бывших руководящих партийных работников, из которых 6 осуждены к высшей мере наказания.
В том же составе и таким же противозаконным путем Военная коллегия провела разбирательство в отношении 38 привлеченных по «ленинградскому делу», которое происходило в здании Лефортовской тюрьмы. Несмотря на то, что некоторые обвиняемые (Соловьев Н. Ф., Вербицкий А. Д., Басов М. В. и другие) категорически отрицали свою вину, заявляя о том, что на следствии дали признательные показания вынуждено, Военная коллегия также проштамповала обвинительное заключение, и 19 чел. осудила к высшей мере наказания, в том числе протестовавших против обвинений Соловьева, Вербицкого и Басова, а остальных обвиняемых приговорила к разным срокам лишения свободы.
Таким образом, Военная коллегия, проводя слушание сфабрикованного «ленинградского дела», грубо нарушила элементарные основы советской законности».
В марте 1953 года над страной повеял ветер перемен.
В направлении движения этого ветра развернулся и генерал-майор юстиции Матулевич.
28 июля этого года он входил в состав военной коллегии верховного суда СССР, которая реабилитировала бывшего генерал-лейтенанта Крюкова Владимира Викторовича, осужденного Военной Коллегией Верховного Суда СССР 2 ноября 1951 года по статье 58–10 ч.1 УК РСФСР и Закону от 7 августа 1932 года к лишению свободы в ИТЛ сроком на 25 лет.
Теперь коллегия Верховного суда установила:
«Приговором Военной Коллегии Верховного Суда СССР Крюков осужден за то, что он, являясь командиром 2-го гвардейского кавалерийского корпуса и находясь на территории Польши и Германии, в 1944 и 1945 гг. систематически занимался хищением захваченного войсками разного имущества и ценностей, подлежащих сдаче в доход государства. Это имущество и ценности в больших размерах Крюков отправлял в город Москву и частично продавал.
При обыске в квартире Крюкова обнаружено большое количество ценностей, антикварных изделий, мехов, ковров, мебели и других вещей. Кроме этого, Крюков на протяжении 1947 и 1948 гг. в кругу своих знакомых и сослуживцев вел антисоветскую агитацию, направленную на дискредитацию отдельных мероприятий ВКП(б) и Советского правительства и клеветал на советскую действительность, заявляя, что в Советском Союзе отсутствует свобода личности.
Крюков виновным себя в предъявленных обвинениях признал.
… В жалобе от 25 апреля 1953 года, поданной в ЦК КПСС, Крюков утверждает, что на предварительном следствии к нему применялись извращенные методы ведения следствия, в результате чего он вынужден был дать ложные показания как в отношении себя, так и в отношении других лиц, и что имущество, которое у него обнаружено на квартире в преобладающем большинстве, не является государственным, а принадлежит лично ему и его жене - Руслановой, о чем имеются соответствующие документы.
Эти утверждения Крюкова подтвердились».
и определила:
«С заключением Главного Военного Прокурора согласиться, приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 2 ноября 1951 года в отношении Крюкова Владимира Викторовича отменить и дело о нем производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления и Крюкова из-под стражи освободить, считая его полностью реабилитированным».
О том, как генерал Крюков – муж великолепной исполнительницы русских народных песен и приближенный маршала Победы Георгия Константиновича Жукова я рассказывал своим читателям в статьях: «Мародёрство? Жукова. Причина опалы или её повод?» и «Мафия»
Не смотря на попытки Матулевича на ходу переобуться, возмездие его таки достигло. Ну, как возмездие? Из партии исключили! Вот, горе – то.
В 1954 году выведен в резерв Главного управления кадров Министерства обороны СССР, а в августе 1955 года исключён из КПСС и лишён воинского звания «генерал-лейтенант юстиции» за нарушения законности. С января 1956 года он консультант, а с октября 1957 года старший консультант судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР.
В записке КПК при ЦК КПСС в Президиум ЦК КПСС об исключении из партии бывших членов Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 1 августа 1955 г. отмечалось:
«…Военная коллегия вместе с тем стала сбиваться на путь огульного осуждения работников, которые были оклеветаны фальсификаторами из следственных органов НКВД — МГБ СССР.
…Военная коллегия, получая материалы от следственных органов, где Берия, Абакумов и их сообщники творили произвол и фабриковали многие дела с огульной для всех формулировкой обвинения в «принадлежности к контрреволюционной организации», не разбиралась конкретно, в каждом отдельном случае, на каких действительных доказательствах были основаны все эти обвинения.
…члены Военной коллегии нередко не разбирались в том, кого они судят, игнорировали партийный принцип индивидуального подхода к людям, и наряду с действительными врагами осуждали людей, опороченных клеветниками и фальсификаторами. А как установлено теперь, на основании проверки дел Прокуратурой и Верховным Судом СССР, среди незаслуженно обвиненных были номенклатурные работники ЦК, которым оказывалось партийное доверие, руководящие работники партийных, профсоюзных и комсомольских органов, советских и хозяйственных учреждений, военные работники, специалисты и ученые. Среди них были старые большевики, активные участники гражданской воины и другие коммунисты, ничем себя не опорочившие перед партией.
Разбирательство подобных дел часто происходило с нарушением элементарных требований закона. Члены Военной коллегии не проявляли заботы о том, чтобы объективно и всесторонне исследовать и проверить обвинения, несмотря на то, что многие обвиняемые на суде отвергали их как вымышленные следствием. В судебных заседаниях каждое дело заканчивалось в течение 10–15 минут, и такая ничем не вызванная торопливость приводила к формальному рассмотрению дел. Свидетели судом, как правило, не опрашивались и права обвиняемых на защиту грубо попирались.
…Приведенные некоторые примеры произвола и беззакония, допущенных в судебных решениях Военной коллегии, а также вся практика ее судебной деятельности говорят о том, что Военная коллегия Верховного Суда СССР по существу мало чем отличалась от Особого совещания при НКВД — МГБ и находилась под полным влиянием фальсификаторов Берия, Абакумова и их сообщников. Члены Военной коллегии тт. Матулевич, Детистов и Зарянов своим формальным отношением к разбору порученных им судебных дел нанесли серьезный ущерб партии и ее кадрам.
В своих письменных и устных объяснениях тт. Матулевич, Детистов и Зарянов признали правильными предъявленные им обвинения и свою вину объясняли тем, что к следственным материалам НКВД — МГБ они относились некритически и были убеждены в том, что так называемый «упрощенный» порядок следствия якобы был необходим в интересах государственной безопасности. Они считают также своей серьезной ошибкой, что о своих отдельных наблюдениях и сомнениях в правильности и объективности дел не сообщали в ЦК КПСС».
Ну, и в заключение, вишенкой на тортик, приведу Вам цитату из письма теперь уже бывшего заместителя председателя Военной коллегии Верховного суда СССР И.О. Матулевича в КПК при ЦК КПСС о расследовании убийства С.М. Кирова. 21 марта 1956 г.
«Заканчивая, я не могу не сказать хотя бы несколько слов о себе.
Я проработал в Военной коллегии 26 лет за исключением перерыва в период Отечественной войны, когда я находился на фронте, и вернулся в Военную коллегию после окончания войны.
За период работы в Военной коллегии я вместе с другими членами коллегии рассмотрел большое количество дел по спискам, которые были утверждены Сталиным с указанием, какая мера наказания должна быть применена к осужденным. В основном рассмотрение этих дел относится к 1937—1938 гг., к тому периоду, когда в стране была создана такая атмосфера, что кругом антисоветские заговоры, действие террористических групп. Поддавшись этому психозу, что кругом враги и питая безграничную веру в Сталина, я считал, что выполняю важную государственную задачу выкорчевывания вражеских гнезд, и я должен честно сказать, что я гордился тем, что мне партия доверила тогда выполнять такую важную и ответственную работу, как очищение страны от врагов народа.
Теперь, когда партией вскрыто все иезуитство и вероломство того, кому безгранично верила не только наша страна, но все трудящиеся за рубежом, я, отдавший 40 лет служению партии и своему народу, проклинаю Сталина, который своим вероломством обагрил мои руки кровью лучших сынов нашей партии и советского государства».
Читайте также на канале статью "Семь орденов палача, расстрелявшего 20 тысяч человек"