Какие трудные слова… Наташе казалось, что если она их произнесет, то небо упадёт в синеву вод и утонет. А мама, её любимая мама, и тогда не поймет, не захочет понять, что этот парень, Олежка, для неё – лучик солнца. Мама не представляет, что с мыслей о нём начинается для Наташи каждое утро, и уверенность в том, что когда-нибудь они все равно будут просыпаться в одной постели, помогает ей завершить даже самый трудный день и заснуть спокойно и безмятежно.
Широко раскрыв двери, Наташа набрала полную грудь воздуха и, шагнув вглубь комнаты, выпалила:
- Мама, я его люблю…
Но комната ответила ей тишиной. Наташа широко распахнула окно и выглянула на улицу, чтобы убедиться в том, что мама на заднем дворе развешивает белье и через минуту-другую будет дома. За окном стоял яркий июньский полдень, когда зелень трав и зелень берёз слились в одно головокружительное полотно, которое едва- едва колыхалось от набегавшего время от времени ветерка. Наташа даже глаза зажмурила от блаженства, готовая в этом зелёном мареве высмотреть маму и окликнуть ее. Но мамы на заднем дворе тоже не было. «Где же она? Ушла куда-то, ничего не сказала и записки даже не оставила…», – тревожно подумала Наташа, ощущая, как с каждой минутой тает ее решимость. Она выбежала на крылечко и почти нос к носу столкнулась с мамой, которая шла по тропинке с каким-то чужим, отрешенным лицом.
- Мама, ну, где ты была? Что с тобой? Что это за выражение на твоем лице? Кто-то умер? Да говори же скорее!
- На кладбище я ходила, дочка. Сегодня восемь лет, как не стало твоего отца…
- Отца? Какого ещё отца? Ты же говорила, что мой отец был моряком дальнего плавания, погиб во время аварии на корабле, и могила его на дне моря…
- Тебе уж скоро восемнадцать, Наташа, пора и правду знать. Шофёром был твой отец, а не моряком, колесил тут по нашим дорогам…
- Мама! Он что, все ещё в твоей душе? Я вижу это… Почему судьба развела вас? Он, что ли, тебя не любил?
- Любил, дочка, ещё как любил. Только дороги он любил больше. Завербовался и уехал на стройку, а я тут осталась. Он даже и не знал, что я тебя жду. Перед отъездом пришёл к нам попрощаться, а отец мой люто его ненавидел… Схватил отец ружьё и попёр на него, я думала, что выстрелит, столько злобы в глазах было, но, слава Богу, ничего, обошлось, только обозвал его голодранцем и сказал, чтобы он больше ему на глаза не попадался и близко к нашему дому лучше не подходил. Напрасно я рвалась и кричала, что люблю его, что жить без него не буду, а отец просто схватил меня, как котенка за шиворот, швырнул в чулан и запер. Я ведь даже поцеловать своего милого на прощание не смогла, слегла с температурой под сорок, еле меня выходили. Потом всё на почту бегала, писем от него ждала, но так и не дождалась, видно, шибко он на нас с отцом обиделся. А потом ты родилась, чтобы скрыть позор, тогда и придумали мы побасёнку про отца-моряка. Я, сама знаешь, так замуж и не вышла, сначала ты маленькая была, да и отца-деспота боялась, а потом уж и интерес к мужскому полу как-то сам по себе пропал. Жила тобой, радовалась, что ты у меня такой умницей да красавицей растёшь. Вот эти ямочки у тебя на щеках – это от отца, и вот этот завиточек у виска – тоже. Доченька, моя…
- Мама, а отец, он что же, потом обратно вернулся?
- Вернулся. Только поздно. Женился там, детей двоих нажил, сына и дочку, а вот сжиться навсегда со своей женой не смог. Я уж не знаю, кто там у них прав, кто виноват, не мне судить, да только вернулся он домой через двенадцать лет. Меня как-то случайно встретил, обниматься полез, про любовь нашу вспомнил, да только у меня-то уже всё перегорело, а к тому же, выпивать он начал сильно… Пьянка эта проклятая волчицей держала его за глотку… Немного и покуролесил…
- А я? Мною он так и не поинтересовался?
- Нет, дочка, не до тебя ему было, вскоре он заболел, сильно заболел, семье сообщили, те денег прислали, чтобы операцию получше сделать, только ничего уже не помогло. Жена с детьми приехала, когда он совсем ослаб, глаза уже не видели, и рука не поднималась. Говорят, всё хотел сыну чего-то на листочке написать, но так и не смог. Похоронили они его на нашем кладбище. Похоронили, да и не бывали больше, а я вот все годы за могилкой ухаживаю, хожу на кладбище втайне от людей, да все равно все всё знают, здесь ведь шила в мешке не утаишь.
- Мама, а мне могилку покажешь?
- Конечно, покажу, если хочешь… прямо сегодня и сходим, вот только пообедаем.
После обеда они и вправду пошли на кладбище. Наташа поняла, что сегодня она про Олега маме уже ничего не скажет, не тот день, не то настроение. Разве маме до этого?
Глядя на то, как мама, встав на колени, аккуратно выпалывает сорную траву, будто дни, не прожитые вместе с этим человеком, считает, Наташа думала о том, что любовь мамы какая-то странная, говорит, что перегорело все, а сама могилку чуть не языком вылизывает…
Вдруг мама вскрикнула и, резко поднявшись с колен, замахала руками:
- Прочь! Прочь, шелудивая, опять пришла? Чего тут высматриваешь? Чего тебе надо?
Наташа, схватила маму за руки, пытаясь унять её волнение.
- Мама, да ты что? Это всего лишь кошка! Полосатая кошка…
- А чего она тут ходит? Как я приду, так она тут как тут… Затаится в траве и смотрит, а глаза у неё человеческие, жутко даже делается. А что, Наташа, если это его душа? Одна полосочка мне принадлежит, а другая – его жене.
При этих словах кошка тенью метнулась среди зарослей травы и исчезла, а на памятник села большая красивая бабочка, она остервенело забилась о фотографию на памятнике, едва не обломав крылья.
Наташа зябко повела плечами:
- Пойдём, мама, чертовщина тут какая-то… Наверное, его душа твоего прощения просит…
- Не моего, Наташа, а твоего, я-то уж его давно простила, не знаю только, он простил ли меня… Я думаю, его душа просит, чтобы ты не повторила наших ошибок… Только ты знай, что бы с тобой не случилось, я всегда тебя поддержу…
И в этот миг Наташа, взмахнув руками, будто крыльями, выпорхнула за кладбищенскую ограду, побежала по лугу и закричала:
- Мама, я его люблю! Люблю!!! Люблю!!!
Она мчалась к дому, оставив маму далеко позади.
Около дома её с нетерпением ждал Олег, пряча за спиной букет алых пионов:
- Натуля, ну, ты где пропадаешь? Просила прийти, хотела с мамой познакомить, а сама?
- Ой, Олежка! Лучше ничего сейчас не спрашивай! Я всё-всё тебе потом расскажу, проходи в дом, а мама сейчас придёт. Познакомитесь, мама тебе понравится, вот увидишь, какая она у меня клёвая…
- А я ей? Я ей понравлюсь, как ты думаешь? А если она расспрашивать начнет? Я не люблю, когда мне лезут в душу… Наверное, ей кажется, что у нас с тобой уже всё было… Если спросит, что мне ей сказать?
- Скажи правду… Ты ведь любишь меня?
- Люблю. Но у нас же ничего ещё не было…
- Вот так и скажи.
- А она не поймет, ей покажется, что если я уже после армии, такой взрослый, то мне от тебя только это и надо…
- А разве не это тебе надо?
- Дурочка… ты же всё понимаешь, но ведь я не настаиваю… А если я не
понравлюсь твоей маме, и она запретит тебе встречаться со мной?
- Только не это.
- Уверена?
- Стопудово!
Подошла мама, и знакомство состоялось легко и просто. После того, как попили чаю и поболтали о том, о сем, а в общем, ни о чём, что и удивило и насторожило Олега, он решил вежливо откланяться. Он уходил из Наташиного дома с грустными мыслями, совершенно уверенный в том, что на маму Наташи так и не сумел произвести должного впечатления.
Вечером, встретившись с Наташей, он первым делом спросил её:
- Ну и как? Что тебе сказала мама?
- Она сказала, что у моей дочки будут красивые глаза…