На пятый год «Око» заслонило собой уже полнебосвода и всё же, этот год колонисты встречали с радостными лицами. Астрономы с облегчением отметили, что сближение планет прекратилось и оставалось лишь выжить в этом беснующемся мире. Для некоторых, это было весьма непростой задачей. Проснулись практически все вулканы и небо опять, как это случилось совсем недавно, заволокла серая дымка из пепла и сажи. Бешеные ветра срывали остатки растительности и уносили их куда-то вдаль. Что творилось на море, можно было только догадываться. Но несмотря на это, жизнь продолжалась.
Грандиозная стройка века завершилась, но из-за погодных условий испытания так и не были проведены. Одноразовые челноки, специально наштампованные для этой цели, томились в ангарах и ждали своего часа. Комплекс опустел и капитан теперь скучал в полном одиночестве. Забрали всех рабочих, оставив только штат технических сотрудников из восемнадцати человек. Для гигантского сооружения длиной более двадцати километров это было ни о чём. Гулкое эхо в туннеле сиротливо гукало, не встречая никого на своём пути и забившись в какой-нибудь закуток, огорчённо затихало. Случайные встречи теперь ценились на вес золота, поскольку каждый занимался, в общем-то, только своим делом и бригада из двух или трех человек могла месяцами никого больше не видеть. И хотя в полном одиночестве никто и никогда не оставался – подобные встречи
представляли собой знаменательное событие. Собеседники могли часами простаивать в пустынных коридорах, чтобы вдоволь наговориться. Можно было подумать, что им со своими коллегами в бригаде и поговорить не о чём.
Радиосвязь конечно была, но с живым общением ей не сравниться.
Впрочем, капитану полное одиночество не грозило. Каждый вечер Федерякин наведывался к нему в гости и они отрывались от души. Но всё равно капитану было как-то неуютно. О нём словно забыли и очередного назначения он никуда не получил. Даже слетать и навестить родных он уже не мог. Прямо из ангара на катере можно было конечно стартануть, но обратный путь мог и не состояться. Из-за сильных ветров катер могло просто опрокинуть, а поставить его в укрытие уже было негде. Всю технику с орбиты, за исключением орбитальной станции, сняли и разместили на укрытых площадках, опасаясь, что из-за гравитационного влияния «Ока» они могли пуститься в «свободное» плавание. Рисковать катером капитан не захотел и решил дожидаться лучших времён.
На обзорных экранах близлежащая местность просматривалась довольно детально и капитан в свободное время с удовольствием наблюдал, как порой из норок выглядывало какое-либо существо и в стремительном броске отвоёвывало себе право на жизнь, ухватив несущуюся веточку или какую-нибудь живность, метавшуюся в поисках пропитания.
Более крупные животные в объективы видеокамер не попадались. Возможно, они укрылись в горных ущельях и долинах, где ветер не так свирепствовал.
Во всём этом тревожно-сумятившемся мире, похоже, только Федерякин не унывал. Чтобы не томиться от безделья, он принялся помогать группе Михайлова в настройке и установке аппаратуры и отрывался там на полную катушку, шутливо бурча и ёрничая. Его шутки и колкости никого особенно не раздражали и он даже имел успех. Особенно всем понравилось представление с мнимым «утягиванием» силами гравитации в недра «Ока» над которым они ещё долго смеялись, вспоминая подробности этого эпизода. Федерякин так правдоподобно изобразил этот момент, что некоторые всерьёз поверили и схватили его за руки, чтобы помочь ему удержаться на месте. Впрочем, поверить в это было совсем несложно и поэтому тогда выглядело совсем не смешно. Ступив на земную твердь, практически все ощущали неприятное чувство, будто земля, тихонько вздрагивая, плывёт у них под ногами. Для приколистов на эту тему был сущий рай и раздолье. Они всерьёз уверяли, что астрономы ошиблись в своих расчётах и скоро все улетят на «небо» – в объятия «Ока». Колонистам, да и в общем-то всем землянам, такое испытывать приходилось впервые и люди, несмотря на хорошее образование, охотно соглашались с этим, хотя и недоверчиво улыбались. А как тут не поверишь, когда даже земля «утекает» из-под ног. Знания и опыт вступали здесь в явное противоречие и трудно было выбрать что-то одно.
А в бомбоубежищах жизнь текла спокойно и размеренно. Наверху бушевали ураганы. Сверкали молнии и гремели громы. По утрам искрящийся иней покрывал всю долину, а в подземельях неторопливо прихлёбывали чай, рассуждая о превратностях жизни и лениво поругивали «Око». Работали, устраивали дискотеки, смотрели по вечерам кино и совсем не представляли, что творится наверху. Ну страшно, там наверху. Ну темно даже днём. Ветер как соломинку с ног сбивает. Ну и что? Здесь-то тепло и уютно. И не боимся мы ничего. Даже к подземным толчкам так все привыкли, что уже не замирали от страха, а спокойно шли дальше, словно так и должно было быть. Это стало обыденностью. Единственной неприятностью, с которой колонисты так и не смогли смириться – так это заунывный, протяжный стон и скрип стен, порой проносившийся по бомбоубежищам. Словно кто-то сдавливал со страшной силой уютные жилища, пробуя их на прочность. Быть раздавленным грозной стихией как-то не очень хотелось и люди замирали на пару минут, с тревогой поглядывая друг на друга, в надежде, что всё обойдётся. И пока надежды эти сбывались.
Звёздные скитальцы, едва не слившись для поцелуя, побежали в разные стороны, но на Заре всё стало как будто ещё хуже. То ли от огорчения, что не удалось обняться с милым, то ли от тоски, Заря взметнула в небо десятки огненных фонтанов новоиспечённых вулканов и покрылась обширной сетью новых разломов и трещин. На бедняжке, можно сказать, «живого» места не осталось.
Только сейчас, когда казалось, что все беды уже позади, колонисты ощутили на себе всю мощь стихий.
Бомбоубежища трясло и раскачивало как лодки в океане. Никакие противосейсмические щиты здесь спасти уже не могли. Сеть трещин и разломов пробежалась и по территории поселения. Бомбоубежища разрывало как картонные коробки и люди гибли сотнями, низвергаясь в бездонные расщелины.
Когда капитан получил ужасное известие, что бомбоубежища подверглись сейсмической атаке, он заметался как раненый зверь, но сделать ничего не мог. Даже если он полетит туда – вход в бомбоубежище будет закрыт. Но всё же он рванул туда, в надежде, что хоть сверху увидит что-то и возможно, поможет кому-то спастись. Взлетая, он увидел как ещё два катера последовали его примеру. Капитан не стал уточнять кто это был. Сейчас ему было не до этого.
К вечеру, усталый и подавленный, капитан вернулся на базу. Найти и спасти никого не удалось. В одном только месте ему удалось разглядеть на экране разорванное на две части бомбоубежище, но трещина была слишком узкой, чтобы спуститься в неё на катере. Теперь оставалось только ждать результаты работы спасателей. Втайне он конечно, надеялся, что с его семьёй будет всё в порядке. Но само ожидание чуда, бурлящее опасными сомнениями и предчувствиями, разрывало душу на части и буквально всё валилось из рук. Уж кто-кто, а он прекрасно представлял устройство бомбоубежищ и какие могут быть последствия.
Буквально через сутки пришла радиограмма, где предписывалось привести установку в боевое положение.
Капитан растерянно почесал затылок – он-то тут каким боком вышел? В его обязанности командование операторами вроде как не входило. Но всё же он решил оповестить Федерякина, на тот случай, если донесение до него не дошло.
– Федерякин. Дуй на центральный пульт управления. Будешь теперь дневать и ночевать там, – усмехнулся он, памятуя, что Федерякин сутками напролёт кружился по бригадам. – Приказ генерала.
– Уже бегу, – тотчас отозвался Федерякин. – Не вовремя эти черти пожаловали, – чертыхнулся он.
Спустя некоторое время пришла ещё одна радиограмма, где уже расписывалось, какие действия следует предпринять и запоздалое назначение его на должность «главнокомандующего».
– Ну вот, – вздохнул капитан, прочитав сообщение. – Теперь другое дело.
Все тревоги и заботы мигом улетучились и капитан рявкнул в микрофон:
– Федерякин?! Ты где? Уже на месте?
– Через пару часов буду, товарищ генерал, – бойко отозвался Федерякин, видимо получивший такое же сообщение. – Километров десять осталось.
– А на каре доехать не судьба?
– Так я свой велосипед в общежитии оставил, – простодушно признался Федерякин. – Пешком, говорят, полезнее ходить.
– Вызови другой, – недовольно буркнул капитан. – Не хватало нам ещё и это лихо прошляпить.
– Ладно. Что-нибудь придумаю, – заверил Федерякин.
Спустя полчаса Федерякин доложил, что он уже на месте и готов сбивать вражеские корабли хоть пачками.
– Ты сначала хоть один сбей, – урезонил его капитан. – Установка не испытана и неизвестно что ещё получится.
– Я верю в Михайлова как в бога, – отшутился Федерякин. – Если он сказал: собьём – значит собьём. Только я пока ни одной цели не вижу, – озадачился он. – С чего тогда такой переполох устраивать?
– Наверху виднее, – успокоил его капитан. – Ты главное будь готов.
– Так я всегда готов, – заметил Федерякин и добавил уже не для капитана. – Даже когда сплю.
Ждать и догонять – хуже нет. Сутки пролетели в тревожном ожидании и Федерякин стал бурчать, что долго он так не выдержит и уснёт прямо на рабочем месте. Требовался помощник.
Капитан пролистал список сотрудников, но так и не определившись с выбором, вздохнул:
– Ладно. Приляг там где-нибудь. Я тебя заменю. Может кого посоветуешь в помощники? Ты с ними много общался.
– Да любого можешь взять, – не уточняя фамилий, предложил Федерякин. – Они все ребята грамотные.
– Ладно, я подумаю, – недовольно отозвался капитан. – Грамотным здесь мало быть. Нужно ещё и ответственным.
– Ха, – злорадно фыркнул не удержавшись Федерякин. – Нашёл ответственного. Всё. Я пошёл спать, – категорично заявил он. – Глаза сами закрываются. Если что, я не виноват.
Капитан переключил пульт управления на свой кабинет и тяжело вздохнув, уставился на экран. Он и сам бы не прочь поспать минуток шестьсот. Но нельзя.
С чего такой переполох устроили он тоже не знал. Никаких посторонних объектов на экране радаров и с орбитальной станции он не видел. На всяких случай он просмотрел архивные файлы, но и там обнаружить ничего не удалось. Можно было попробовать связаться с командным пунктом, но делать этого ужасно не хотелось. Лучше подождать, чем нарываться на грубость. У них там и так сейчас забот полон рот.
«А может, это просто учебная тревога? – подумал капитан. – И зря я тут кипеж поднял. Людей выматываю».
Вопрос остался открытым.