Прощать трудно, потому что человеческому сознанию трудно жить в настоящем моменте. За это отвечает языковая часть нашего сознания. Большинство животных действительно живут настоящим моментом в значительной степени, потому что у них нет языка. Язык — это специфическое сознание, которым обладают люди.
Именно языковая часть нас даёт нам возможность перемещаться во времени от событий, которые произошли давным-давно, к событиям, которые могут произойти далеко в будущем. Наши автобиографические и эпизодические воспоминания о прошлом основаны на языке. Наши способности планировать далеко на будущее также основаны на языке. Язык — это наша машина времени, которая постоянно перемещается из прошлого в будущее и обратно и почти никогда не останавливается на настоящем моменте.
Некоторые из нас пытаются медитировать, пытаясь «жить настоящим моментом», но обнаруживают, что наш ум отвлекается на языковые мысли о прошлом. Ум отвлекается и на будущее. Что я буду делать, когда закончу эту медитацию? Что я скажу тому-то и тому-то, когда встречу их снова? И так далее.
Итак, большая часть нашего «непрощения» исходит из языковой части нашего сознания.
Когда кто-то причинял нам боль в прошлом, мы снова и снова жалуемся на это. Мы можем какое-то время не думать о человеке или обидном поступке, но всякий раз, когда мы это вспоминаем, языковая часть сознания немедленно цепляется за всё обидное и «варится» в собственном соку по этому поводу. Иногда мы также будем «удивляться». Тем, что мы сделали неправильно, как мы могли бы избежать ситуации, как мы могли бы увидеть предупреждающие знаки заранее, избежать боли, и так далее.
В некотором смысле все эти виды языковых мыслей являются попытками «изменить» прошлое! Это заключение приводит к мудрости, говорящей о прощении: «Прощение — это отказ от всякой надежды на лучшее прошлое» (Джек Корнфилд, американский писатель и буддист).
Действительно, что это ключ к прощению. Все «знают», что не могут изменить прошлое, но продолжают жить прошлым и хотят, чтобы оно было другим, думая о нём снова и снова. По сути, мы цепляемся за прошлое, не признавая, что прошлое абсолютно неизменно.
Постоянно живя прошлым, мы продолжаем переживать боль прошлого инцидента снова и снова. Когда языковая часть мозга вспоминает инцидент, лимбическая часть мозга, отвечающая за эмоции, активируется, и мы снова чувствуем ту же боль. Неудивительно, что нам так трудно простить — мы сохраняем боль, переосмысливая её снова и снова. Само событие может причинить нам боль только один раз в реальной жизни, но когда мы постоянно переосмысливаем его снова и снова, боль повторяется сотни и тысячи раз.
Прощение не означает забвения. Наша память полезна для нас, но наши попытки жить памятью вредны. Прощение также не означает, что наши будущие отношения с кем-то вернутся к тому же состоянию, в котором они были до того, как нам причинили боль. Характер отношений может измениться в результате инцидентов в прошлом. Прощение больше связано с внутренним изменением в нас самих — мы перестаем жить прошлым болезненным событием и принимаем, что оно произошло, и что мы ничего не можем с этим поделать. В отличие от этого, наше непрощение и обида причиняют нам тем больше боли, чем больше мы цепляемся за них.
Обида подобна приёму яда в надежде, что он убьёт другого человека.
Пока мы кого-то не простили, мы только вредим себе своим непрощением. Но мы держим обиду, потому что думаем, что «мстим»! Вот почему мы продолжаем взращивать и подпитывать свое негодование, используя язык, чтобы снова и снова думать о человеке или о происшествии.
Исцеление прощением относится не только к большим обидам в нашей жизни, но и к мелочам. На самом деле, даже проще начать с мелочей. Например, сразу же простите человека, который подрезал вас в пробке! Не через пять минут и даже не через 10 секунд — простите сразу, вместо того чтобы многократно переживать заново этот инцидент.
Наконец, ещё одна форма обиды — это сожаление. Это обида, которую мы испытываем против самих себя за какую-то ошибку, которую совершили в прошлом, или за то, что мы не сделали, но хотели бы сделать в прошлом.
Нам нужно отказаться от всякой «надежды на лучшее прошлое» и простить себя за него, чтобы избавиться от сожалений.
Вот сценарий для рассмотрения. Скажем, двое ваших лучших друзей в мире забирают вас и отвозят в незнакомое здание, где вы входите в маленькую комнату. Там находится странный человек, которого вы никогда раньше не встречали. Этот мужчина и ваши друзья удерживают вас, и причиняют вам сильную физическую боль в течение нескольких минут. Вы, очевидно, расстроены и рассержены, вам больно, и вы пытаетесь уйти от своих друзей и этого человека. Сразу после того, как боль прекратится, будете ли вы продолжать злиться и расстраиваться, пытаясь отомстить своим друзьям и этому незнакомцу? Помните, что вы и понятия не имеете, почему ваши друзья и этот мужчина сделали это с вами. Как бы вы себя почувствовали? Вы бы простили своих друзей? Или у вас теперь была бы огромная обида?
Теперь сравните это с тем, как ваша собака отреагировала бы именно на эту ситуацию. Представьте, что вам пришлось отвезти собаку к ветеринару. Вы привели его в маленькую комнату, где был ветеринар, и после осмотра удерживали собаку, пока ветеринар производил какую-то болезненную процедуру. Собака извивалась, визжала и пыталась убежать. Очевидно, она не понимала, что и зачем вы делаете. Итак, когда ветеринар закончил и боль прекратилась, что произошло? Собака осталась таким же любящим и добрым псом, каким она была до того, как всё началось. Она не пытается отомстить вам или ветеринару. Это не значит, что собака забыла об инциденте — всякий раз, когда вам нужно вернуться к этому ветеринару, она сопротивляется, когда вы подходите к двери в здание и пока вы находитесь в кабинете. Она «осторожна», основываясь на своём прошлом болезненном опыте, но она не обижается на своих хозяев. И она всё ещё достаточно доверяет им, чтобы пройти в дверь ветеринарного кабинета.
Я хотел бы уметь прощать так, как это делает собака. Я убеждён, что такая способность прощать проистекает из «жизни в настоящем», которую очень затрудняют наши способности к языковому мышлению. Вот почему я убежден, что непрощение исходит из нашего языкового сознания.
Для собак важны отношения, и одного эпизода боли просто недостаточно, чтобы свести на нет положительный эффект долгосрочных полезных отношений. Если бы мы неоднократно причиняли собаке боль, ситуация была бы другой. Однако наше языковое сознание цепляется за одно единственное событие и переживает его снова и снова — что и происходит при обиде. Итак, поскольку мы переживаем это снова и снова много раз, это эквивалентно долгосрочной модели жестокого обращения, которая затем разрушает отношения, которые у нас есть.
По материалам поста (англ.).