Часть 4. Судьбоносная находка
Начало здесь.
- Здравствуй, девочка! – немного уравновесив дыхание, заговорил Рэм, положив руку на моё плечо. – Только не пугайся, пожалуйста. Я только что общался с моим коллегой из Японии.
Я смотрела на него недоумённо. Что такого мог сказать ему безобидный старичок с другого конца Земли? И что заставило этого японского профессора лететь в наш город вот так, налегке, практически в одних сандалиях на босую ногу и тунике, наспех обёрнутой вокруг тела? Эту информацию я узнала за короткое время, пока его пальцы била дрожь в соприкосновении с моей кожей. Я почти слышала голоса их, туман рассеивался, но тут Рэм отдёрнул руку, как ужаленный, и начал кружить по кабинету.
- Не знаю, с чего начать. Лучше взгляни на эту рукопись.
Рэм протянул мне бумажный лист. Взглянув, я заметила в верхнем уголке печать принадлежности документа – «Японское географико-биологическое содружество независимых экспертов», написанное межязыковым кодом. Далее шли три жирных восклицательных знака, прорисованные красным. И чертёж какого-то механизма, в центре была многоконечная звезда, только лучи были разной длины, и пересекались квадратами, овалами и линиями-петлями, похожими на змей. Я не знала, что это, в моей памяти были сведения, которыми должна обладать обычная 16-летняя девочка, а не эксперт-чертёжник. Очевидно, что профессор Куродо придавал огромное значение этой бумаге, раз, не признавая почтовых служб, вызвался передать её непосредственно в руки Рэму.
- Простите, я не понимаю, что это. Вы хотите меня модернизировать по этому чертежу? Я оставалась спокойной, только зрачки чуть расширились.
Рэм вздохнул.
- Это было бы невозможно. Никто в мире пока не расшифровал полное значение данного механизма. Точнее – биомеханизма.
- Я тоже биомеханизм?
- В некотором смысле – да. Ты была так задумана. Но последствия могут быть неконтролируемыми? Слово «нуклеар» тебе о чём-нибудь говорит?
Я порылась в памяти.
- С Солнцем связанное нечто, с его энергией, расщеплением ядра?
- И да и нет. Скорее это можно перевести как «реноватор». Мой коллега привёз сделанный наспех конструкционный чертёж. Оригинал, с которого делали рисунок, исчез. Но у меня есть догадки, когда это произошло, и Куродо-сан только подтвердил мои подозрения. Ты меня слушаешь? Что с тобой?
(Короткое замыкание. Вспышка. Я не слышу ничего, и говорить не могу. Вижу, как Рэм обеспокоенно бегает вокруг меня, но ничего не могу сделать. Звук падающей воды. Нет, это водопад. Капли сливаются в музыку. Только водопад наоборот – будто Земля потеряла способность к гравитации)
- Вита?!
Его голос всё-таки вернул мне способность рассуждать. Однако загадки ещё только начинались. Мы проговорили почти до утра, думаю, что у профессора Куродо была аналогично бессонная ночь, и икалось ему беспрестанно, как непосредственному инициатору событий двухнедельной давности. И только с рассветом Рэм уснул, а у меня осталось время осмыслить его рассказ.
***
Двумя неделями раньше.
- А в этом исследовательском блоке мы проводим опыты по адаптации животных, привезённых из разных уголков необитаемых миров. Представляю Вашему вниманию вид, названный нами как «морфослон», из Венерианской Озёрной впадины. Он заинтересовал нас постоянно меняющимся составом крови. Сернистый состав «водоёмов» Венеры заставляет его вырабатывать поглотители кислоты, которые образуют своеобразные «свинцовые эритроциты», и водород в свободном состоянии. В раскалённый венерианский день, когда его организм испытывает потребность в охлаждении, «эритроциты», взаимодействуя с «кожей» животного, выталкивают свободный свинец, образуя своеобразный панцирь. Это позволяет животному находиться в агрессивной для него среде сколько угодно времени. В данный момент животное находится в условиях, приближенных к родным, но постепенно мы меняем состав атмосферы, приближая её к состоянию земной. Постоянный мониторинг позволит нам выявить особенности организма, которые можно адаптировать и для людей, работающих на других уровнях, где выживаемость без защитных средство снижена.
Профессор Куродо, прибывший в составе делегации японского департамента Бюро Прогрессии, внимательно слушал вежливого консультанта. Записывая наиболее интересные факты наблюдений в биоблокнот, профессор кивал головой и обсуждал услышанное с коллегами вполголоса. «Благодарю за внимание, через несколько минут состоится конференц-перерыв в Сферозале на уровне 17. Ориентационные карты можно получить на выходе у стойки Р11».
Японцы разошлись по Блоку в ожидании вкусного перерыва, а к профессору подошёл Рэм. Мужчины обменялись традиционным приветствием, вопросами о здоровье семей, и разговор незаметно перешёл в профессиональную область. Сатори поведал о последней проведённой экспедиции на Камчатку, где регистраторы обнаружили новый тип сигнала в притихшем жерле вулкана. Результатом зонд-разведки была необычная находка – ассиметричная «звезда» с вкраплениями квадратов, овалов и петлеобразных линий проводов, закованная в органокапсулу из вакумм-живущих бактерий. При попытке взять пробы, исходящий сигнал пропал, органокапсула начала разлагаться, пришлось спешно консервировать «звезду» от воздействия атмосферы Земли. Несмотря на все усилия профессора и его коллег, им не удалось расшифровать трансляционный код этого устройства, также загадкой оставалась отправная точка, и химический состав не дал шансов узнать, откуда в наш мир это могло попасть. «Звезда» оставалась недоступной для понимания, но создавалось ощущение «под-жизни», словно чего-то выжидала. Динамический анализ выявил небольшие отклонения в пропорциях устройства, в количестве и угле наклона придаточных элементов, но число «лучей звезды» оставалось неизменным.
«А я занимаюсь довольно рутинной работой», - ответил Рэм. – «Дочка уговорила ей «подружку» собрать, скучно ей, ни сестрёнки, ни котёнка».
Курода, у которого оставались дома жена, две дочери и сын, сочувственно склонил голову.
- Почти закончил работу над ней, остались сущие мелочи. Подключить пульсатор управления, и сделать обливку внешнего контура тела, для большей схожести с реальной девочкой. За время работы привык к ней так, что стал рассказывать ей обо всём, что произошло за день. Может оттого, что Лоре мои дела неинтересны, а Алиса слушает меня из вежливости, я столь тщательно, оттачивая детали, и занимаюсь созданием этой «девочки». Я даже кристаллическую решётку памяти поместил в неё в первую очередь, чтобы она могла слышать и запоминать.
- Ребёнок – слеза Природы. Только слёзы бывают от радости или печали. Вас тяготит отсутствие равновесия, уважаемый Рэм-сан. Наши пращуры не зря придерживались принципов многодетности, двое – отражение родителей, третий – связь с Грядущим.
- Отличные принципы, хранимые по сей день большинством.. Однако не будем об ошибках прошлого. Отчего бы нам с вами не выпить – за интересную встречу, и за будущее, что готовит нам множество открытий?
Куродо поспешил поддержать предложение, и учёные прошли в куб-ячейку Рэма. Дверь за ними неслышно закрылась, взгляду японского гостя открылся старинный дубовый рабочий стол и застеклённый шкаф с пронумерованными разноцветными полками. «Зелёный чай с жасмином?» Куродо потягивал ароматный напиток, когда на столе звякнул интеркоммуникатор. Рэм извинился: «Через минуту вернусь», поставив чашку на стол, вышел. Сатори открыл ручной чемоданчик с привезённым артефактом и несколькими чертежами. Разложил его содержимое на столе. «Возможно, совместно с коллегами из России сможем разгадать тайну?» Дверь резко открылась – от образовавшегося сквозняка бумаги разлетелись по столу. Это был Рэм. «Примите мои поздравления, профессор! Пришло сообщение. Ваша дочь Каори только что осчастливила Вас внуком!» Куродо заторопился на авион, чтобы успеть до рассвета увидеть дочь и малыша. Рэм вызвался отвезти его до ближайшего порта. Наспех собрав чертежи в стопку – и машинально использовав вместо пресс-папье привезённый артефакт, мужчины вышли из кабинета. Спустя несколько минут дверь снова открылась – вошла седая сухонькая женщина в рабочем комбинезоне и занялась уборкой. Это была Глафира Иннокентьевна, старожил Бюро, ревностно охраняющая порядок и наводящая некоторый страх на новичков своими манерами. Сотрудники дали ей прозвище «Графиня», с таким изяществом и невозмутимой лёгкостью она справлялась с ежедневной работой по организации порядка на столах и полках нескольких тысяч куб-ячеек. Увидев на столе загнутые хвосты чертежей, придавленные сверху какой-то штуковиной, она только руками развела. Учёные. Что с них взять – нет, чтобы сразу рассортировать – бумаги к бумагам, схемы к схемам, так бегут, сломя голову, двери не закрыв, идеи ловят на ходу. Привычным движением, открыв дверцы шкафа, Графиня нашла полку с блок-схемами, и переместила странную вещь со стола. «Звезда» чуть не выпала из её рук. «Такая тяжёлая, даром, что не больше дециметра в диаметре. Из осмия сделана, похоже». Разложив на полках чертежи, женщина дезинтегратором прошлась по всем рабочим поверхностям и перешла в соседнюю ячейку. Профессор Куродо в это время сидел на борту авиона, держа чемоданчик на коленях, и ещё не знал, какую роль сыграет поступок этой скромной труженицы Бюро, и какие последствия ждут не только его и Рэма, но и затронут многих живущих – и не только обладающих жизнью.
***
Когда Рэм закончил свою речь, я некоторое время сидела молча.
- Через несколько дней после отъезда японского профессора я закончил работу по созданию гиперкожи для тебя - сочетание прочности целлюлозы и гибкости застывшего каучука - оттенок топлёного молока. Кожа, не знающая загара.
- У меня кожа отошла как кора дерева, сегодня, - тихо заметила я, но Рэм, казалось, не придал этому значения.
- А затем настал черёд запустить твоё "сердце". В доме закончились процессионные схемы, пришлось заехать за ними в Бюро. Взяв с полки шкафа блок, я приблизился к завершению работы над тобой. Подсоединил гибкие нейлоновые заменители сосудов, поправил тонкие проводники токов на шее, - и "сердце" обрело ритм.
Тем временем Куродо не находил места в просторном доме на берегу океана. Радость от рождения внука сменилась нарастающей обеспокоенностью. Артефакт, найденный в притихшем вулкане Камчатки, в спешке был забыт у Рэма на рабочем столе Бюро. Поскольку природу странного предмета выяснить не удалось, а защитная капсула оставалась у профессора в чемоданчике, Куродо, предварительно набрав информокод Рэма, попросив встречи в неурочное время, вылетел на ближайшем авионе курсом в Россию.
- Рэм-сан, у Вас на столе остался артефакт. Звезда неправильной формы. О котором мы разговаривали, пока не пришло сообщение о пополнении в семействе моём.
- Да, я припоминаю нашу последнюю встречу. Но когда я вернулся в куб-ячейку, стол был пуст.
Рэм нажал несколько кнопок на аппарате интерсвязи.
- Глафира Иннокентьевна, мои извинения за поздний звонок, но вопрос не терпит отлагательств. После визита японских коллег Вы, проводя уборку, помните, было ли что-то на моём рабочем столе? Да? Понятно, доброй ночи Вам.
Сатори вопросительно поднял глаза на Рэма.
- Вы не ошиблись. Артефакт действительно находится здесь.
- Мы обыскали не только полку с системными платами, процессорами, но даже заглянули в короб старинных дисков с записями этнических песен. "Звезда" исчезла, также внезапно, как и появилась на Земле. Либо она - без защитной оболочки - распалась на атомы, либо? Вдруг меня осенило. Я же заезжал в Бюро до этого, за прототипом "сердца" для тебя. Взяв с полки первый ближайший образец, закончил работу дома.
***
В кабинете погас свет.
- Наверняка диолампа разрядилась. Сейчас подключу новый накопитель энергии.
Но источник света появился и без участия Рэма. Я подняла руку с растопыренными пальцами - они снова светились золотистым, как в ту ночь - перед поездкой в кафе. Рэм в изумлении схватил меня за запястье.
- Что это такое? Как ты светишься, это не предусмотрено системой! И у тебя кожа тёплая, гораздо теплее температуры кабинета!
- Это не та кожа, созданная Вашими руками. Та осталась на полу в кафе. И свет - он не в первый раз появляется. Я полагала, это способ перезарядки какой-то.
- Нет, девочка, на пополнение энергии это похоже меньше всего.
Я подняла вторую руку, пальцы которой тоже мерцали в темноте. Круг света был небольшим, но свечение непрерывное. И это свечение начало распространяться на руку Рэма, в изумлении так и удерживающего моё запястье, достигло его локтя и остановилось. На фоне золотистого цвета отчётливо была видна кривая синяя линия, нескольких сантиметров в длину, пересекающая локтевую косточку. Я поднесла палец к этой линии - и провела по ней, как резинка стирает карандашный штрих. Синий цвет исчез, заполнился глубоким золотистым.
И руки перестали светиться.
***
Дверь в кабинет открылась, вошла Алиса. "Ты ужинать сегодня будешь, или разговорами сыт?" - поинтересовалась она. "Иду, только подключу свет сюда". Рэм открыл дверцу в стене, что-то переключил, и свет загорелся. Выходя из кабинета, он успел мне шепнуть: "Я на работе ударил себе локоть о стол, пока искали с профессором артефакт. От удара теперь ни следа не осталось и боль прошла".
Поскольку меня никто не приглашал к столу (и я вполне могла без этого обойтись), решила выйти на крыльцо дома. Вечерний воздух окутал меня беспокойными запахами - дыма, корицы и ванили (в здании по соседству ночная смена запустила в печь будущие булочки, бублики и баранки), перемешанными с ароматом свежевыпавшего снега. Стояла, прижавшись спиной к двери, думала о том, что услышала от Рэма, о своих ощущениях, когда получается "вылечила" его локоть интуитивно. О Денисе, встреча с которым заставила меня "выйти из кокона". Неужели тот странный предмет не просто так растворился, не выдержав другую воздушную среду - а по случайности стал моим "сердцем"? И всё, что сегодня произошло - только начало моего преобразования. А как же Денис, с которым как то симпатия возникла? Буду ли я ему нравиться - если из человеческого образа перейду в вид какого-нибудь крокодила, или осьминога, или собаку? Если я не знаю, что со мной случится - как я могу на что-то рассчитывать. Вся надежда остается на Рэма и его заокеанского коллегу, который, получается, являлся мне "крёстным отцом", поскольку именно от его находки, забытой на столе, началась новая страница моей жизни.
Продолжение следует...