Время шло. И каждый день для Иванны был пыткой. Она не знала, что происходит с её делом. На допросы больше никого не вызывали. Но это не успокаивало. Она понимала, что ничего не закончено. Братья и сестры так же смотрели на нее с тревогой, но бегущие дни и то, что ничего не происходит, успокаивало их.
Вечером, когда детей положили спать, в больницу пришла медсестра из больницы. Она искала Иванну.
- Извините. Вам знаком Норков Адам Святославович? – Спросила медсестра. – Он танкист.
- Адам? – Удивилась Иванна. – Да. Я знаю его. И его товарищей, Бориса и Володю. Что с ним?
Медсестра вздохнула.
- Хорошо. Привезли его к нам. Может… вы сходите?...
- А можно сейчас? Днем я идти никак не могу. Работы много. Деток очень много, а рук мало. – Попросила Иванна.
- Думаю, можно. – Немного подумав, сказала медсестра. – Пойдемте.
Иванна предупредила нянечек, что уходит в больницу. И уже через 40 минут, она сидела возле Адама. Тот спал. Голова была перебинтована.
- Он сильно пострадал. Его контузило. Наверное, несколько раз. Не видит и не слышит. – Сказала медсестра. – Кричит много. Мы не знаем… как помочь ему не знаем.
- Я дам телеграмму его родне. – Сказала Иванна, вытирая слезы. – Они его заберут. Ему совсем нельзя помочь?
- Возможно, со временем все частично восстановится. – Неуверенно сказал врач. – Так бывает.
- У меня брат Захар, он уже намного лучше слышит, после контузии, хотя думали, что на одно ухо глухой будет и глаз видит, немного, но видит. Нельзя терять надежду.
Для Адама настали черные дни. В темноте, тишине и страшными воспоминаниями, ведениями. Он кричал имена, часто просил прощения у Иванны, Захара, Йоши, Эстер и Дарки. По таким именам и вспомнили про то, что работали тут две девочки и сестра их старшая была с таким именем и нашли.
Иванна сидела до рассвета. Она держала Адама за руку. Он проснулся, и сжал ее руку. Иванна погладила его по руке, по лицу. Говорила что-то хорошее, успокаивала. И он, хоть не слышал ничего, но понимал, что рядом кто-то близкий, кто-не не безразличный к нему. И в этой темноте ему стало уже не так одиноко.
Но ей нужно было идти. Она обняла его, поцеловала в щеку и вышла из палаты.
- Он такой спокойный. – Удивлённо сказали медсестры.
- Потому что почувствовал, что не один. – Сказала Иванна. – Я скоро вернусь. И не одна.
Иванна бежала в приют. Дети как раз завтракали, она дождалась, когда они закончат и рассказала потом своим братьям и сестрам про то, что случилось с Адамом.
- Конечно же, мы его поддержим. – Сказал Захар. – Он и его товарищи спасли нам жизнь и не один раз. И это самое малое, что мы можем сделать.
Дети закивали.
- А может быть, и другим солдатам нужна поддержка? – Спросила одна из старших девочек. – У меня сегодня день отдыха. Я могу пойти. Могу поговорить, подержать за руку.
И все дети, которые должны были в этот день отдыхать пошли в больницу. Они провели там весь день, переходя от одной койки к другой. Помогали писать письма тем, кто не мог писать. Читали тем, кто не мог читать. Рассказывали детям… нет, не про ужасы войны, а про мужество и отвагу.
Захар, Йоши, Эстер и Дарка почти не отходили от Адама. Они даже выпросили разрешения оставаться на ночь. Не разрешили.
Адам словно понял, кто держит его за руку. Иногда ему казалось, что он слышит какие-то голоса. Детские, далекие, но такие родные. Он думал о том, что это ему мерещится.
Иванна же отправила одну телеграмму, потом другую. Ответа не было. Никто не приезжал. Девушка понимала, что тут варианта может быть даже три: телеграмму не смогли передать родным, родные переехали в другое место или… самое страшное. Но про это она старалась не думать. Но чем больше шло время, тем больше понимала, что Адама не могут держать в больнице вечно. А ехать ему, скорее всего некуда. Да и как он доберется, слепой и глухой?
Она все думала и думала об этом. Нужно было принимать решение. И принимать именно ей. Она понимала, что, скорее всего Адама отправят в специальную больницу. И понимала, что он там пропадет. Сгинет совсем.
«Нужно его забирать» - подумала она. И понимала, что только это будет верное решение, по ее совести.
- Сестра! Сестра! – К ней подбежал радостный Йоши, и обнял. – Ты представляешь! Мы с ним говорили! Говорили!
- С кем? С Адамом? – Удивилась Иванна.
- Да! Он все время что-то бормотал, мы его слушали, тоже что-то рассказывали. А тут его Эстер за руку взяла, а он спрашивает: «Это ты, Эстер?» Мы все подскочили на месте. Так уверенно спрашивает. Эстер ему и ответила, что это она. А он говорит: «Эстер, если это ты, то сожми руку мою два раза. Если нет, то один раз». Эстер и сжала его руку два раза. Сжимает и плачет. А он говорит ей, что она красавица, и помнит он, как она с куклой играла, которую ты ей сшила. Спросил, до сих пор есть ли у нее эта кукла. А Эстер руку и сжала два раза. Мы все так с ним разговаривали! Разговаривали! И он такой счастливый!
Иванна обняла Йоши и сама расплакалась.
- Вот видишь, что делает доброта? – Спросила она Йоши. – Лечит, исцеляет! Вы такие молодцы!
Йоши кивал и обнимал свою старшую сестру, которая была ему самой родной.
В итоге, Иванна забрала Адама. Он не понимал куда его везут, но рядом были дети, которые держали его за руки, помогли подняться по ступенькам. Конечно, трудно было выпросить разрешение на то, что бы Адам жил в интернате. Но Иванна сама со своей зарплаты проплачивала его питание.
Бинты с глаз сняли. Адам видел что-то смутное, силуэты. Его не окружала тьма. Со временем, звуки, голоса начали приближаться и он начала понимать, что находится в месте где очень много детей. И понял, что он в приюте, в котором работает Иванна.
Передвигался он с помощью трости, которую сделали из толстой палки. Днем ему было легче всего, дети мелькали перед ним темными силуэтами на фоне дневного света. А вот когда становилось темно, то он почти ничего уже не видел.
Со временем он привык. И начал просить работу, нужно было ему чем-то заниматься. И Иванна понимала, что работу ему нужно дать. Но вот как. Как спросить, что он умеет? Что ему поручить? Над этим вопросом она думала.
Но ответ она пока не находила.
В очередной летний день ее вновь вызвал Коробушкин Евгений Петрович на допрос. Иванна понимала, что может после этого допроса не вернуться. Она крепко обняла братьев и сестер и отправилась в дорогу.
Кабинет был залит солнечными лучами, однако, девушке все равно казалось, что тут темно и мрачно. И светлее никогда не станет, хоть сотню свечей зажги.
- Иванна Матвеевна. – Сказал медленно Евгений Петрович. – И как вы будете дальше работать?
- Как обычно. – Просто ответила девушка.
- Когда человек делает столько добрых дел, то, скорее всего, грехи замаливает .И какие же грехи ВЫ замаливаете?
- Не замаливаю я грехи. Живу по совести.
- По совести. Значит, вы совестливая. А знаете ли вы, что гражданин Норков до того, как получил эту свою контузию в штрафбате был?
- Знаю. И знаю за что он туда попал. За то, что в плену был. И верю, что неся службу в штрафбате он отважно и смело, не жалея собственной жизни защищал Родину.
Евгений Петрович удивленно на нее посмотрел. Говорила Иванна немного по-другому. Раньше как-то просто. Но теперь, когда она начала читать, то и говорить стала чище, красивее.
- Защищаете, значит. – Сказал он.
Иванна улыбнулась.
- Мы же с вами говорим про то, что мы знаем. А вы и я знаем, что свой долг он выполнил с лихвой. И, если бы не его инвалидность, то отважно пошел бы в бой. В штрафбат или в другом батальоне, роте, где танкисты там служат. Он искупил свою вину в бою. Что теперь про это говорить?
Мужчина усмехнулся. Ему совсем не нравилось, как говорила с ним эта девка сопливая, хоть и говорила правильные вещи.
- Дело ваше закрыто. Донос на вас был написан. – Сказал он. – А с доносчиками у нас ничего не делают, как вы знаете. Это сознательные граждане, которые на чеку.
Иванна кивнула. Она была рада, что все это закончилось и даже не подумала о том, что нужно сдержаться и спрятать улыбку. А Евгений Петрович решил, что все же добавит ложку дёгтя в эту бочку мёда.
- Я не просто так спросил, как вы работать дальше будете. – Усмехнулся он. – Донос ведь написала тетка вашей нянечки.
Улыбка тут же исчезла. Иванна поняла, что просто так тетке няни приюта не пришло бы писать жалобу. Значит, жаловалась нянечка. И, если честно, она не хотела знать кто. Она видела, что ей скажут, назовут имя. И, как маленькой, ей хотелось закрыть уши.
Но не закрыла.
- Ульяна Никитична у вас работает. И вы ей больше других доверяете. Меня просили присмотреть за вами, и говорю я это для вашего же блага. Можете идти.
Иванна встала. Поблагодарила, попрощалась и вышла, молясь про себя, что бы больше никогда не довелось ей переступать порог этого кабинета. Она кивнула воспитаннице Светлане, которую встретила в коридоре и отправилась в сторону приюта.
Но, подойдя к порогу, остановилась на крыльце.
Она думала о том, сможет ли он относится к Ульяне, как прежде? Сможет ли не спросить? Или нужно спросить? Ответов на эти вопросы у нее не было.
Скоро планируется трансляция на канале. Вы можете заранее задать вопрос в комментариях, написал только, что этот вопрос для трансляции. О том, как все будет, можно прочитать здесь.