Сосед у меня, который справа, большую часть жизни проработал на Севере — Ханты-Мансийский автономный округ, Ямало-Ненецкий. Прокладывал по тундре дороги, копал канавы под трубы газопроводов. Сейчас ему за 70, выглядит на 60. Много пил и пьёт. Каких-то заметных проблем со здоровьем нет — закалился, проспиртовался. А ведь в 80-е начинал на бульдозере без кабины. Представляете такое в 40-градусный мороз?! Это уже потом, ближе к его пенсии, появилась японская и корейская техника, комфортабельней любой отечественной легковушки.
Когда сосед в лёгком подпитии, он любит рассказывать о жизни на севере. Историй у него куча. И все интересные. Одна из них — про Бурята.
Бурят появился у них в бригаде в начале сезона, заменив выбывшего по выслуге лет монтажника. Было ему лет 40 и все поначалу принимали его за местного — толи ненца, толи тунгуса. Большинство работяг этому сильно удивлялось : аборигены ведь работать не любят. Да им и не надо — государство платит каждому приличную компенсацию за использование их исконных земель. Живи — не хочу! Они и живут, рассекая на снегоходах и стремительно спиваясь. Кроме, разве, истинных оленеводов. Такие тоже ещё есть.
Постепенно к Буряту привыкли, тем более, что он охотно участвовал в выпивках после смены и в пьянках в выходные. И скоро заметили, что в понедельник он, в отличии от многих, выглядит как огурчик — никакого похмельного синдрома и полная готовность к трудовым подвигам. Оказалось, сразу по окончании мероприятия, связанного с коллективным принятием огненной воды, тот не доползает без сил до лежанки, как другие, и не засыпает за столом, как некоторые, а заваривает в кружке и пьёт какую-то травку. Местные, конечно, тоже будь здоров, как любят всякое зелье, корешки и мази : оленеводство отрасль травмоопасная, олень и копытом засветить может, и рогами, без лечения народными средствами никак. Но от водки со спиртом травой не лечились. А Бурят и местным-то не был. Когда насели с расспросами, рассказал, в чём тут дело.
Оказывается, его чудодейственная трава, избавляющая от похмелья и придающая сил, ничего общего не имела с шаманскими снадобьями, как предполагали изначально. На самом деле это был традиционный бурятский чай на основе какого-то их растения, свободно продающейся в каждой аптеке : саган-дайля. Выговорить русское название Бурят даже и не пытался, но достал из рюкзака упаковку. РОДОДЕНДРОН АДАМСА!
Через пару дней, в выходные, коллектив на вездеходе рванул к ближайшему посёлку, где была аптека. Упаковка травы стоила, как бутылка водки, каждый набрал с запасом, по коробке из 10 пакетов. Аптекарь слегка обалдел и попытался сбагрить разного накопившегося неликвида. Дядю в белом халате послали на три буквы и полетели обратно — пить спирт и дегустировать Адамса.
Но всё оказалось не так просто. Сил, чтобы заварить чайку после попойки ни у кого не оставалось, кроме Бурята, а утром эффект был не тот, которого ждали. Сил, напиток, конечно, придавал, но на похмелье влиял мало. Загоревшись, работяги так же быстро разочаровались и коробки с травяным чаем надолго зависли мёртвым грузом в подсобке. Пока один умник не скормил пачку аборигенскому оленю. Животное схрумкало траву и через пять минут понеслось по тундре бешеным галопом. На следующий день, поражённые таким эффектом, местные выкупили у работяг все их запасы — по двойной цене!
Сосед был одним из немногих, кто заварил однажды чаю с вечера. Но случившаяся утренняя бодрость ему не понравилась. У похмелья, оказывается, был немаловажный плюс — блаженное состояние после принятия первого утреннего стопарика. Вот это чудное ( ударение на «у» ) состояние оказалось важнее всего остального. Но разве их, северных работяг, поймёшь?