- Давай поиграем: если из трех красных ниток и двух зеленых ты сможешь связать серый свитер, у тебя все будет хорошо», - говорил длинноухий Жолбик своему приятелю Хобрею.
- Веселая игра, ничего не скажешь, - гнусавил Хобрей в своей излюбленной манере.
- Ты такой пессимист, всегда предвкушаешь только плохое, - дразнил Жолбик.
Он вообще любил поиздеваться над близкими. Все из-за его ушей: его задразнили в глекском чваблике, он озлобился с тех пор.
Эти чвабрята не стояли на улице, или, там, не сидели за столом, вы не думайте. Они ехали в метро, конечно же. Вагон раскачивался, и Хобрей стукался о стекла то левым рогом, то правым, ужасно раздражая сидящую рядом Свюлю.
- Моченая гречка, следующая станция – приторно-гадская, - объявил голос диктора в вагоне, - осторожно, двери закрываются.
- Хорошо, тогда так, - продолжал подначивать Жолбик, - я зажму в руке монетку, а ты отгадай, сколько пальцев я задумал вчера!
- Это нечестно, - заныл Хобрей, - ты вчера несколько раз задумывал пальцы.
Он вообще был меланхоличен по натуре, почти ни с кем не дружил, кроме Жолбика, редко кислялся с мойдушками, за что его постоянно чмыдрили сверстники. А чего вы ухмыляетесь? Думаете легко расти без бубоньки, когда у тебя только один посец, вместо двух? Нет, не легко. Сложно даже.
Хорь-гопская… следующая - шефский субъект, - невыносимо чванливо бубнил машинист.
- Все, последнее предложение: ты дыхнёшь арбузом, а я тогда не сломаю тебе руку!
- Ломай, - отчаялся Хобрей, повесил голову и протянул руку, - не дыхну.
И Жолбик сломал. Игра есть игра.