- Ты что делаешь?
- Чеснок ем с чёрным хлебом. Водярой запиваю, закусываю селёдкой и курю «казбек».
- Да зачем? Тебя же девчонки будут избегать за километр.
- Этого я и добиваюсь. Я хочу, чтобы они мне сказали: «фу!» и побежали от меня галопом. Если этого не сделать, отбиться от них невозможно.
- Неужели так всё плохо?
- Ты даже не представляешь себе как!
Рок-концерт начался сразу после выступления детей. Он состоял всего из пяти песен: «Постой, не уходи!» «Прошу, приди!», «Давай ещё раз про любовь», «Скажи мне «да»!», «Не молчи со мной, мне грустно». Все эти песни сочинил сам себе поэт и композитор Слава Неволякин. Правда, доморощенный поэт и композитор. Но это не помешало ему завоевать сердца всех пионервожатых из числа девчонок. На его выступления приходили взрослые девочки из соседних лагерей, преодолевая расстояние в несколько километров. Чем он их брал, спросите вы? А ничем особенным. Делал злободневную мину, бил по струнам и орал в микрофон. Ему подыгрывала ещё пара ребят. Один стучал по барабану, другой играл на аккордеоне. Но именно за Славой шла постоянная охота. Именно его хотели затащить в палатку, пьяного, больного, обкуренного, избитого. Затащить, догола раздеть и овладевать его сухощавым телом. Этот парадокс мне был не понятен.
Когда Слава допевал свою последнюю песню, я решил спросить у рядом сидящей фанатки, пионервожатой из другого лагеря, в чём прикол.
- Он такой классный! У него такие тонкие черты лица! Писк! А как поёт!
- Ты поняла про что песня?
- Главное не про что, а как. Как он поёт, шик с отлётом! Хочу, хочу его! Пионервожатая из другого лагеря заёрзала на лавке, застучала шлёпками, засучила ножками. После, так называемого, рок-концерта - танцы! Быстро раздвинули лавки, уже датый диск-жокей полез на сцену налаживать аппаратуру. Толпа разбилась на кучки по интересам и предпочтениям. Я наблюдал за рок-звездой и завидовал ему по-чёрному. Его окружили поклонники. Кто-то протягивал ему гитару и звал посидеть у костра. Кто-то сулил много водки и много девочек, кто-то обещал устроить ночные купания. У кого-то именины, у кого-то крестины. В общем, Славу схватили и тянули каждый к себе. Он тупо улыбался, отдавшись на растерзание толпы. В лагере он работал массовиком – затейником. В реальности же все его обязанности выполняла его напарница, громоздкая дивчина с косой наперевес. По возможности она блюла его нравственность, отгоняя ретивых-вшивых, и таща его волоком, перепившего и измотанного, чуть ли не на своём горбу. Мне хотя бы небольшую толику его славы, я бы не подкачал!
Неволякина куда-то поволокли.
На инсценированной танцплощадке дрыгались в основном девчонки из старших отрядов. Мальчишки кучковались и передвигались небольшими стайками по неосвещённым местам, прятались за деревьями, курили, сквернословили. Динамики лопались от басов. Я не знал, куда себя деть, к какой группе примкнуть. Побрёл наугад в ночь. Наткнулся на медсестру, библиотекаршу и повариху. Они стояли около столовой и о чём-то шушукались. Все эти женщины были ещё не старые, но уже далеко не молодые. Они явно испытывали нехватку внимания со стороны сильного пола. А что взять со студентов? И вдруг тут - я, - вольный стрелок.
- Присоединяйся!
- А вы что делаете?
- Соображаем на троих.
- Получается?
- Надька спирт заныкала. У Светки можно бутерами поджиться, а я могу прочитать вам про детей подземелья.
Договорились праздновать день Нептуна в библиотеке, в небольшом помещении рядом со столовой. Спирт разбавили соком, пошёл на ура. Я стал жаловаться на злосчастную судьбу, намекая на подвиги Неволякина и моё в связи с этим фиаско. Надя меня утешила:
- Есть такие персонажи, смазливые и податливые, они пользуются популярностью у нас дурёх. То, что Славик выпендривается на сцене с гитарой, говорит о его неординарности. Мы, бабы, очень это любим, чтобы мужик чем-нибудь выделялся. На то ему и павлиний хвост, чтобы обратить на себя внимание. Мы же должны заботиться о генофонде, правильно? Выбираем лучших из лучших.
- Как волка не корми, а он всё равно жрать хочет. Хочешь завладеть мужиком, готовь ему разносолы. Стоило мне своего накормить блинами, как он сразу же предложил мне руку и сердце, - встряла стряпуха Катерина.
- А мы с моим запирались в библиотеке и до утра читали. Опомнились, когда я забеременела. Быстренько расписались и ничего, живём до сих пор….- смеялась Светлана Егоровна.
- А вы, бабоньки, не ощущаете, что приближается наша последняя осень? – от Надежды повеяло грустью.
- Эх, были времена, а сейчас мгновения! – воскликнула Катерина и наполнила бумажные стаканчики зельем.
В комнату вошёл кинокрут.
- А-а-а, вот вы где! Почему меня не пригласили? Выговор всем в личное дело!
- Кто не успел, тот опоздал! – парировала Светлана Егоровна.
- Там местные нашего заводилу по соплям надавали. Кровью истекает, бедняга, девки примочки ставят.
- Господи, где он? Лёня, приведи его ко мне в кабинет, я ему окажу помощь!
Надежда спохватилась и выскочила из библиотеки. Я побежал вслед за ней. В беседке у входа на территорию лагеря суетился народец. На столе распластался Славик, над ним чахли его пассии.
- Срочно беги в медицинский кабинет, срочно! Нужно обеззаразить раны! Слышишь, Слава, вставай, пошли!
Слава неохотно стал подниматься. На губах запёкшаяся кровь, под глазом обозначился фингал. Он поплёлся за мной, за нами - жидкая молодая поросль.
- Пьяное местное хулиганьё…. Заподозрили, что я у них девок отбиваю…
«Так тебе и надо», - подумал я.
Надежда стала колдовать над его смазливым личиком. Кулаки местных алькапоновцев сделали Славикино лицо непохожим на лицо его носителя.
- Что скажет, жена, а?
- У меня нет жены.
- До сих пор не выбрал? Ай-ай-ай! Как же так? Гляди, какой табун за тобой! А чем это так от тебя прёт? Фу!
- Чесноком.
- Оригинально! Помог он тебе?
- Частично.
- Даже чеснок их не берёт. Надо же!
Надежда подобрала нюни Неволякину, обработала какой-то мазью синяк.
- Как огурчик стал. Лети к своим крошкам!
Мы остались с Надеждой одни в её небольшом процедурном кабинете. Пахло спиртом и йодом.
- Что ты там про осень говорила?
- А то, что кончается наше бабье счастье, Леонид. Мне уже тридцать восемь. Под занавес, как говорится. Фигуру я свою растеряла, на лице морщины. Муж левака даёт. Хотела ему отомстить, задом крутнуть, а кому я такая нужна, жопастая? Тоска, одним словом.
- Ты даже очень ничего, Надя. Не наговаривай на себя. Всё при тебе…. Пока.
- Вот именно, что пока. А я не нагулялась, понимаешь? Рано выскочила замуж, пошли дети. Потом семейные дрязги, бесконечные разводы с мужем. Некогда было оглядеться. А сейчас успокоилась и поняла: счастье, его не было и в помине. А теперь мне его так хочется. Вот напросилась на лето поработать в пионерлагере, отдохнуть ото всего. Но от себя не убежишь, правда, Лёнька?
- Да понимаю я. Мне тоже хочется серьёзных отношений. Но вокруг – одни вертихвостки.
- А ты студент?
- На последнем курсе политеха. Я после армии поступил в институт. Немного поработал, а потом дошло – надо учиться. Подрабатываю здесь электриком.
- Ты ещё молодой, у тебя всё впереди. Будут у тебя и жёны, и дети…. Обними меня, Лёнь.
Мы обнялись с Надей.
- Хоть так, чем вообще никак, - подытожила медсестра и прижалась ко мне щекой.
Так мы просидели с ней очень долго, потому что она не отпускала меня. Прижималась, гладила, целовала как ребёнка то в ухо, то в волосы, то в щёку. Что она там себе навоображала, понятия не имею.
На следующий день при встречи она поблагодарила меня за вчерашнее. А мне стало ещё тоскливей. Я пошёл за лагерь и нарвал букетик цветов. Цветы – одно лишь название. Пришёл к ней в кабинет и молча ей протянул.
- Ой, - только и услышал я от неё.
Она взяла букетик и закрыла им лицо. Она плакала. Опять я облажался. Вышел и пошёл в свою коморку. Лагерь гомонил. Вожатые строем вели детей в столовую. Лёг на тахту и стал думать о Надьке. В ней нет ничего такого, что вызывало бы во мне поползновения. Но она и отвращение не вызывает, как некоторые. Неброская женщина, замужняя, имеет детей, со своими тараканами в голове.
Через несколько дней весь обслуживающий персонал вызвали к начальнику лагеря. Намечалась проверка и он решил повставлять пистоны, чтобы не расслаблялись. Я столкнулся в дверях с Надей. На собрании она сидела и тупила взгляд, будто стеснялась на меня посмотреть.
Следующий раз мы встретились, когда я пришёл на речку охолонуться. Дети купались в своём отгороженном участке под присмотром пловчихи. Надя сидела на бугорке в купальнике, загорала, что ли. Увидев меня, она накинула халат. Очевидно, не хотела светиться непрезентабельными местами своего тела. Но раньше такого я за ней не замечал.
Мы поздоровались.
- Ты как?
- Да всё нормально.
- Понятно. Ну, я пошёл.
- Постой. Посиди, пожалуйста, со мной.
Опять «посиди». Ну, сел. Посидел. Обратно в лагерь шли молча. Прямо влюблённая пара какая-то.
Закрытие лагерной смены происходило суетно и шумно. Все ждали рок-концерт и последующую за ним цепь шутоломных событий. Я уже знал многих девчонок, которые непоседливо стреляли глазками главным образом в сторону Неволякина. Я представлялся им как лучший друг Вячеслава, можно сказать, даже его импресарио. До развлечений дело не доходило, зато я убивал время. Поздно ночью я решил сдаться на милость сну и поковылял к себе в бендежку. Около неё мелькнула тень. Это была Надя.
- И долго здесь стоишь?
- Пустишь?
- Проходи.
Она вошла, завела руки за спину и прислонилась спиной к двери.
- Ты прости меня, Леонид, - начала она. – Я не знаю, что со мной происходит. Я как полоумная все эти дни. Но я хочу, чтобы ты знал. Я полюбила. Я поняла, что это такое. Я поняла, что раньше…. В общем, это была не любовь, а её подобие. Настоящая любовь здесь и сейчас. Делай со мной, что хочешь, только не выгоняй, прошу тебя.
Она смотрела на меня умоляющим взглядом и голос у неё был до того проникновенен, что я растрогался. Я взял её на руки и положил на тахту. Остаток ночи мы разделили на двоих, не оставив никому даже мига её тайного безмолвия. Тишину нарушали лишь её слова: «не спеши», «давай задержим рассвет», «мальчик мой милый».
Прошло с тех пор несколько лет. Однажды в троллейбусе я встретил Славку Неволякина. Он выглядел не очень. Похоже, что начал закладывать. Разговорились. Стали вспоминать лагерную смену, былые деньки, кто, где, когда. Он обмолвился, что Надежда, медсестра, больше не поедет в лагерь, так как у неё малый ребёнок.
Эта информация поначалу не вызвала у меня никаких эмоций. Потом уже я начал прикидывать. Рожать от мужа она не хотела. И вообще рожать она больше не собиралась, а, наоборот, хотела заняться своим телом. Нашла любовника? Но от любовников не рожают. Мало-помалу меня стало разбирать любопытство. Я проявил настойчивость, нашёл поликлинику, где она работала. Там мне сказали, что Надежда Васильевна в декретном отпуске. Узнать её адрес было не сложно. Только вот по адресу этому она не проживала. Стал искать её близких знакомых среди медперсонала поликлиники. Наговорил в три короба одной врачихи и она мне открыла завесу. Ушла Надька от мужа, забрала детей, живёт у родителей.
Вскоре я очутился возле нужного мне подъезда, но зайти не решился. Целый день просидел в беседке. Только к вечеру она вышла, с ней маленький ребёнок. Я окликнул. Потом подошёл.
- Ты что, ты зачем…. – услышал я невнятный лепет.
- Это мой ребёнок?
- Твой, - пискнула Надя, закрыв лицо руками. Потом задрожала всем телом от всхлипов.
Ну, вот опять ….
Я взял на руки крепыша, внимательно заглянул ему в лицо.
- Как звать тебя, пупс?
- Лёнчик.
Я прижал малыша к груди.
- Ты чего разревелась? Последняя осень…. Тоже мне, последняя осень! Это вечная весна! – я собрал их в кучу и поцеловал обоих сразу.