В том всеми забытом уголке, который выбрал для своего осознанного эскапизма, было не четыре дома, как он сообщил водителю, а десять. Но тут надо было учесть вот что - десять их тут было когда-то. Раньше это место называлось село Меньшово, и тут не то что бы кипела жизнь, но, по крайней мере, была, в полутора километрах от него, за шоссе и рекой, было нечто вроде колхоза, в котором работали люди с ещё трёх окрестных деревень, в колхозе были сельсовет, библиотека, дом культуры и сельская школа из одного класса на тридцать человек. У Семёна были сведенья, что эта инфраструктура в каком-то смысле жива до сих пор, потому что двое из оставшихся деревень - Иваново и Подидьково - были всё ещё населены, в Подидьково, через которое проходила дорога, даже обитало что-то около пятидесяти или больше человек, так что, по крайней мере, всё ещё работал пресловутый сельсовет, но он, наслышаный о контингенте подобных мест, выяснять что там да как, отнюдь не стремился. Меньшово, судя по всему, для обитателей этих затухающих оазисов жизни и цивилизации, было мертво, как гнилая головешка, затеряная в зарослях дремучего леса, и эта ситуация его вполне устраивала. Дорога не шла тут так, чтобы на бывшее Меньшово хоть кто-то обращал внимание, те четыре дома, что всё ещё остались целыми, и не разрушеными природными условиями и непогодой, даже никто, как он понял, толком не разграбил, и на то, что в одном из них кто-то поселился, и стал обустраивать собственную жизнь, могли обратить лишь представители местного лестничества, изредка пользующиеся той самой дорогой, по которой он сейчас шёл.