Светлой памяти моей самой любимой бабушки
Историю эту мне рассказала баба Груша. А она, в свою очередь, услышала её от бабушки Матрёны, которая подарила ей, когда та «ишшо в девках была», старинную икону Казанской Божией Матери, что теперь хранится у меня. Как-то, лет в 10, дождливым июльским днём, когда в огороде делать было нечего, как и мне – на рыбалке, пристал я к бабе Груше – расскажи, да расскажи про нечистую силу. Та долго крестилась, молитвы шептала, но потом указала на стул – садись, мол и отключила бормотавшую что-то радиоточку.
Я постарался оставить в пересказе совершенно чистым бабушкин слог и лексику, но с небольшими добавками от себя – так, надеюсь, Вам интереснее будет. И пожалуйста, не сочтите это за орфографические ошибки. Ведь старинный уральский говор на сегодня уже почти исчез, разве только кое-где ещё «окают» маленько. Папа мой тоже нередко так разговаривал, где «ц» звучала как «с», а «ч» – как очень мягкая и короткая «щ». Но чаще он старался всё-таки общаться «по газетному». Ну и пояснения некоторых терминов позже дам, если вопросы возникнут. А пока – читаем рассказ бабы Груши…
Эвон, чо выдумал-то! Далась те энта нечисть, прости Господи… Да ишшо в этаку-то непогодь! Ну, слушай нето, коли сам напросился, чо мне баушка Матрёна сказывала… Дело-то уж шибко давно было – наши старики и то плохо помнили… Жил у нас в деревне тодысь мужик один. Ну, не какой ужо там приметный, а простой – из нашинских. В выпивке, да безобразиях каких особливо не значился. Трофимом ево звали-то. С жоной жил, да робятишками – мал-мала, меньше. Ну и домишко у их был с огородишком да курями...
Чем жили-то? Да как и все в те времена. Трофим со своёй бабой на барина робили, где укажут. Ну, а сам он ишшо охотой да рыбалкой промышлял – семью-то кормить надобно. Ружжишко у ево и снасти кой-каки имелись. Добычлив да сметлив был по энтому делу. С охоты, бывалча, завсегда с дичиной приходил, а уж рыба-то в евойные морды прям сама лезла. Ночами с огнём да острогой по речкам хаживал – «лучил», по-нашему…
Барин к ему тож с добром относился – мужик на любу работу был гож, не артачился. Хозяин-то, бывалча, сидит у сибя на крылечке, чаёвничат. А мимо Трофим идёт. Барин и кричит ему: «Трофимушко! Поди-ко суда, разговор есь». Ну, мужик и подойдёт, поздороватся. А тот уж ево рядом присаживат, чаю наливат, да ишшо и сахарку кусок подаст с бубликом. Ну, и разговор поведёт про то, да про сё… Посидят эдак, поговорят, покурят… Бывалча и по чарочке пригубят… А потом барин Трофима ишшо либо двугривеным, а то и цельной полтиной одарит. Никаких отказов не терпел. Так и говаривал ему: «Ты, Троша, у меня самой полезной из мужиков, так што изволь не перечить!». Во как!
Вольную однако, не давал, да Трофим и не просил – от добра-то добра не ишшут. Вишь ты, барин-то, Пал Никодимыч, не из лютых был, которы людей своих роботой до смерти мордовали. Знал он деревенский уклад, да ишшо и сам был большой любитель до охоты и рыбалки. Эдак вот они с Трофимом, бывалча, вдвоём частенько то по весне с ружжишкам на тетеревиные тока вместе ходют, то хуркуна (вальдшнепа – авт.) на тяге караулят, то летними зорьками с удилишшам на речке сидят – сорожку, окушков да ишшо ково рыбалят. А по осени на барской лодочке по речке ночами с фонарём да острогой плавают – «лучат», стал быть шшуку да налима. Ну и утку «в пролёт», знамо дело, не забывали добывать ни по весне, ни по осени…
Так и вот… Отправил как-то барин Трофима, а с им ишшо пару мужиков на дальни покосы стога поглядеть – не горит ли сено. Лето в тот год хоть и с дожжам было, но шибко знойно. Лошадь с подводой, струмент, провизии, да четверть хлебного вина барин им с собой дал – снарядил, как положено. Ну чо, мужики и уехали, почитай, ишшо до полудня – путь-то не близкий. А то, вишь, коли стога ворошить нужда выйдет, так поди и с ночевой остаться нужда будет. Ну, худо-бедно, до покосов добрались оне засветло. Оно и впрямь – вовремя поспели. Кой-каки стога уж задымились – пришлось поворошить. Пока суть, да дело – уж и смеркаться стало.
Шалашик-то на покосе ишшо с лета от косарей остался – не тесный, да крепенький такой. Ну, чуть подлатали у ево соломкой крышу-то – мало ли чо, ежели дожжик ночью пойдёт. Рядом тамо и речушка была. Оне в ей водички сибе набрали, похлёбочку в котелке сгоношили, ну и повечеряли, чем Бог послал с барским-то вином. Не, а чо – работу всю сполнили, можно и передохнуть. А завтра уж поутру обратно ехать надобно. Поели мужики, посидели у костерка, поговорили, покурили, да и улеглись спать в шалашике-то.
А Трофима поутру ишшо затемно по малой нужде подняло, да и курить ему шибко заохотилось. Вылез он из шалашика-то, оправился у куста, цигарку сибе скрутил и глядь – а недалече на поваленной старой осине дедок сидит. В рванину каку-то одет, неопрятной, лохматой весь, седой да бородатой. Ну, Трофим хоть и впотьмах, всё-ж к ему подошол, поздоровался – ну мало ли, кто по лесу ночами шастат... А старик-то даже не обернулся, а токмо тихонько молвил: «Ты барина свово в воде ишшы, а место я укажу». И пропал – ну как сгинул. Трофим трижды перекрестился, глаза протёр – осина есь, а старика-то нету. Подошол к костришшу, вынул головёшку, да цигарку раскурил. А в башке у ево одно вертится: «Энто чо ж тако было то?». Мужикам Трофим, знамо дело, ничо не сказал.
#житейские истории #мистика #уральский говор
Благодарю за внимание!
Спасибо Всем за то, что сумели найти в себе силы и время дочитать всё до конца, дорогие мои сегодняшние Читатели и будущие Подписчики! Если понравилось – ставьте палец вверх, а лучше – подпишитесь, если Вас это не затруднит. И, конечно, для меня будут очень ценны Ваши мнения в комментариях. Да, и пользуйтесь иногда отмеченными ссылками – это мои ориентиры для Вас.
С уважением, автор.