Портрет негодяя из поэмы С.А. Есенина "Страна негодяев".
«Корабельный» «образ плывет, как ладья по воде», - С.А. Есенин.
Образ негодяя трудно сравнить с кораблем. Разве только с всплывающим Летучим голландцем, облеппленным грязью пучины, но с весьма резвыми матросами-мертвяками на палубе... Есть еще такое сравнение, данное Есениным: с тухлой селедкой, набитой похожими на рис червями: " Черви… Жирные белые черви…», это указание на тех кладоискателей, которые «замели» следы золотого песка от ружейных выстрелов в толщу Клондайских гор. Из их среды Рассветов видит Россию как заманчивую золотую глыбу. Одного из них, Джима, можно легко опознать по приметам: «… прощалыга из индианских мест, жил, по-козлиному прыгал и вдруг в богачи пролез.» Это Джим Скукум. Главным действующим лицом той золотой аферы, кроме Джима, Рассветова и рудокопа Тома, был американский банкир, Нью-Йоркский туз, который вначале купил Клондайкские акции на бирже за 3 миллиона, затем устроил «театр» с «открытием золотой жилы», а потом продал эти подскочившие в цене акции за 12,5 миллионов долларов. А золота в Клондайке не было.
Зато золота было много в России.
«То дело было» в октябре 1917 – гоп-стоп-переворот, устроенный с целью завладеть богатствами России. Сейчас к С.А. Есенину прлеплен знахарь всей силы западного искусства, который, может быть знает, к Хаммеру или к другому американскому миллиардеру вторгся в номер отеля Крийон в Париже Есенин в 1922 году и предъявил ему счетец. Хаммер старший находился в это время во Франции и через него от Хаммера младшего шел поток, награбленных в России ценностей: семьи Романовых, церковных, частных, из покинутых имений: « Все, что было, все, что мило, все давным-давно уплы-ло...»
Как же это стало возможным? С.А. Есенин в поэмах дает ответ: путем целенаправленного духовного разложения. Таким же образом, как Монахи – Монкс пытался обратить в прохвоста своего сводного беспорочного брата Оливера Твиста, сделав его соучастником преступлений, чтоб завладеть его наследством.
И, вот, дворяне уже перестали быть покровом своему Отечеству. Щербат Плат тычутся носом в стол-престол, они продали власть монарха банкирам, превратившись в духовную голь, в торговцев спиртом и кокаином. Под надрывное пение певчих пташек-курташек пошли по ложному пути.
Тетка Дуня, самогонщица-кабатчица, списана С.А. Есениным с Изадоры Дункан, спаивавшей его и его друзей. Танцуя, она делала сопричастниками своих «молений» тысячи людей в зрительных залах. Комично звучит: « У меня уж набит глаз в оценке материала», - так явственно видится Изадора с фингалом. И она – часть портрета бесполого, без возраста, интернационального негодяя, по-звериному пьющего чужую кровь, чтобы поддержать на плаву свою тлетворную душу.
