Большинство историй, которые случаются в жизни, оставляют в душе грустные воспоминания. Когда под впечатлением от прочитанного пишешь литературную версию, чаще всего концовку хочется поправить - что помощь пришла вовремя, герои выжили, врагов победили, подлецы и предатели получили по заслугам.
Но бывают истории, которые, если изменить главное, потеряют смысл и память о человеке, о котором хотел рассказать, не оставит в душе глубокого следа, не запомнится.
Потому решил написать послесловие к повести в двух частях, которую публиковал раньше. Первая - "У одного из раненых, запертых немцами в коровнике, случился приступ аппендицита. Требовалось срочно оперировать. Только вот чем? " и вторая " Доктора, который остался с тяжелоранеными, повели на допрос, чтобы узнать о судьбе полицаев и куда ушли жители деревни ". Все заканчивается тем, что пленных раненых красноармейцев ждало неожиданное спасение. Удалось спасти даже тяжелораненых - их переправили в партизанский госпиталь.
Главный герой, старый хирург, Аркадий Моисеевич, который сделал одному из раненых уникальную операцию самодельным скальпелем, уходит вместе с отрядом, чтобы стать одним из врачей партизанского госпиталя.
Реальные факты и прототипы
Справедливости ради считаю важным для истории рассказать о реальных событиях, которые были положены в основу рассказа, но претерпели изменения в ходе повествования или остались за кадром.
Один из бывших военнопленных, С.М. Фишер, попавший в плен под Харьковом летом 1942 года, рассказал о нескольких эпизодах, которые происходили на его глазах или с ним лично.
"Доктор" по кличке Серенький
В сарае (коровнике), где были заперты пленные раненые красноармейцы и он в том числе, помощи ждать было неоткуда. Немцы не проявляли никакой заинтересованности в раненых, казалось, бросили просто умирать. У самого Фишера рана на ноге уже гноилась и боль такая, что не наступить. Он уже представлял, как ему будут ампутировать ногу, если, конечно, помощь все же придет и он не умрет от гангрены раньше.
Через несколько дней к раненым пришло несколько женщин из соседнего села.
-Что у тебя, солдат, покажи, -одна из женщин обратилась к Фишеру.
Распустив бинты, Фишер увидел, что края раны воспалились и там ползали белые черви. Женщина покачала головой, потом промыла рану водой и смазала ее сметаной, которую принесла с собой.
-Не удивляйся, бинтов и йода у меня нет, но полечить рану может Серенький.
После сметаны в ране, Фишер уже ничему не удивлялся, даже такой странной фамилии доктора - лишь бы помог!
Что за доктор, узнали, когда в следующий раз женщина привела с собой маленькую собачку по кличке Серенький. Женщина снова сняла повязки, взглянула на рану и подтолкнула к ней собачку. Поскольку рана еще пахла сметаной, уговаривать не пришлось - Серенький заработал своим язычком, аккуратно вылизывая рану. Все было настолько неожиданно и быстро, что Фишер не успел возразить, а когда опомнился, почувствовал, что прикосновения собачьего языка не только безболезненны, а по своему приятны. Боль которая до того, пульсировала, как-то незаметно затихла. Фишер даже задремал от такой терапии. Женщина Серенького отодвинула, снова смазала рану сметаной, перевязала чистой тряпкой и ушла. И так два раза в день, она приходила с Сереньким, который вылизывал сметану, заодно "лечил" рану. Обитатели сарая наблюдали за тем, что происходило сначала с насмешкой, потом, когда воспаление стало спадать на глазах, смотрели с восхищением и уважением на Серенького. Через неделю края стали сжиматься, рана заметно уменьшилась. Еще через несколько дней Фишер смог наступать на раненую ногу и передвигаться.
В том сарае их продержали около месяца. Фишеру повезло, он попал в плен и там выжил, оставив свои воспоминания... и свой удивительный рассказ о чудесном докторе.
Немецкий "гуманизм"
О том, как немцы обращались с пленными ранеными красноармейцами, рассказывали местные жители. Так 1 августа 1941 года возле станицы Белая Глина Краснодарского края возле дома В. Иващенко скопилось несколько десятков раненых, человек пятьдесят. Женщина ухаживала за ними, поила водой, как могла, перевязывала. А потом пришли немцы, увидели все это и всех перестреляли. В память об этом был написан другой рассказ "Раненые солдаты навалились на немца. Не ожидая такого от полумертвых людей, эсэсовец растерялся.."
О так называемом "немецком гуманизме" разговоры идут постоянно. Случаи были. Напишу об этом обязательно. Но в этой серии рассказов, "гуманизм" представлен наиболее распространенной формой, которая к гуманизму не имеет ни малейшего отношения. Чаще всего было так... В оккупированном Смоленске немцы организовали так называемый госпиталь для военнопленных. В относительно небольшое помещение затолкали около двух тысяч человек. Из них свыше 1000 - хирургических. Но и это не было пределом. В отдельные дни численность раненых доходила до 4, 5 тысяч человек.
Уборка производилась следующим образом - веником, поднимая пыль, выметали только в проходах. Экскременты не успевали выносить, переполненные судна проливались на пол на раненых. Они были повсюду, и в сыром подвале тоже, лежали на полу. Когда пришли холода, на полу образовалась ледяная корка. Из подвала выбирались живыми единицы.
Не было лекарств потому, что немцы предварительно все разграбили. Аптеку в госпиталях и больницах, куда немцы свозили раненых красноармейцев, пополняли за счет поисков того, что оставалось в домах и на аптечных складах, о которых знали провизоры, которые работали в снабжении до войны. Под страхом смерти они добывали лекарства для раненых. Эпизод об этом также вошел в один из рассказов, думаю, стоило бы написать что-то отдельно потому как ни о чем таком раньше читать не приходилось, а где врачи брали лекарства, в голову не приходило. Теперь понятно.
Немцы проблему раненых военнопленных "решали" в том числе и так: в наскоро обустроенные лазареты и больницы раненых свозили эшелонами. "4 июля 1942 г. был отправлен из Орла в Кричев, в Белоруссию, эшелон с тремя тысячами раненых. В течение трех дней пути раненых не кормили и не давали воды. Когда 17 июля 1942 г. транспорт прибыл в Кричев, к составу невозможно было подойти из-за смрада. В закрытых наглухо вагонах были только разлагающиеся трупы".
Что такое - быть доктором-евреем при немцах
И наконец, о прототипе главного героя, Аркадия Михайловича.... Фишер рассказал, что к раненым в сарае, куда их собрали немцы, через несколько дней действительно привели нескольких медиков. Среди них был пожилой врач, еврей. Пока мог, он оказывал помощь раненым. Понимая, что его ждет, в одну из ночей принял яд... Не осталось ни имени, ни фамилии. Только то, что он был главврачом полевого госпиталя и ушел из жизни добровольно.
Собирательный образ Аркадия Моисеевича, врача-еврея по национальности, выделил особо потому, что у немцев отношение к таким врачам было особое. Самоубийство врача понятно. Он, как и все, знал, что закончил бы свою жизнь в газовой камере, если бы дожил. Врачей-евреев немцы убивали не обращая внимания на их полезность. Выжить он, с большой долей вероятности, мог разве что в партизанском отряде. Потому такой поворот сюжета и был избран. В реальной жизни такого шанса у врача не предвиделось. Скорее всего было бы так... из истории Шталага № 307 под Бяла-Подляском: доставили группу медработников во главе с «плечистым врачом-евреем». Через несколько дней его расстреляли. Не осталось даже имени, только факт смерти и то, что он был евреем.
По отношению к коллегам-евреям особую жестокость проявляли немецкие врачи. Заключенные оставили воспоминания об Орлянде, "главвраче лагеря в Кременчуге". Орлянд отобрал 20 врачей-военнопленных, которых посчитал евреями и в декабре 1941 года расстрелял. В феврале 1942 тот же Орлянд так избил другого врача военнопленного, что у него оказался выб..т глаз, вывернуты все конечности, сломана бедренная кость. Фамилия врача была Булачник, но для Орлянда, видимо, он тоже был евреем. Этого врача тоже убили.
Бывшие свои
Отдельная и не самая приятная тема - бывшие свои среди медперсонала. Из того же источника процитирую:
"...часть русского персонала Смоленского госпиталя вела себя «возмутительно». Так, врач Шепетков разговаривал с больными только в «матовом стиле». Кроме матерщины, Шепетков неоднократно прибегал к «кулачной расправе над больными. Избивали больных и некоторые санитары..."
Воспоминания И.В. Антонова об одном из таллинских лазаретов:
«русские врачи из военнопленных хотя и не издевались над нами, но грубили с нами и смеялись над нами. При температуре 39 градусов они признавали нас здоровыми и отправляли на работу. В санчасть принимали только тех, которые уже не могли ходить..."
Среди персонала врачей лазарета г. Крестителево Полтавской обл. работал "старший врач лагеря Дмитренко, который запугивал больных и фельдшеров и санитаров... Доставал из кармана кусок сахара и предлагал голодным в обмен на хорошие сапоги, часы, бритвы. Не лучше вел себя «начальник госпиталей», так он себя именовал, Сивоплясов. Он то покрывал и прятал за хорошее вознаграждение комсостав и евреев, то выдавал их.." .
Доходным делом для медперсонала из бывших своих были зубные коронки. "Пленные старались скрыть их наличие. Многие просто радовались их отсутствию. В офицерском лагере Замостье если кто попадал в санчасть, то санитары в первую очередь смотрели в рот. П.Н.Палий свидетельствует: «Если есть золото – то это все равно как смертный приговор, живым не выпустят. И все участвуют в этом – санитары, доктора, полиция, – им идет главная доля. Пациента, уже без золота, в землю, а золото налево, через проволоку. У них есть контакт с населением. Получают все что хотят, даже водку».
"Добровольцы"
Как правило в услужение к немцам медики из числа военнопленных шли добровольно. "В Смоленском лазарете врач Шепетков выдал больного лейтенанта, у которого обнаружил пистолет. Лейтенант был расстрелян, а Шепетков – освобожден из лагеря".
"Комендант второго корпуса того же лазарета Семен Сергеев и его помощник Яков Петрушечкин, неоднократно избивавшие больных, летом 1943 г. перешли к немцам на полицейскую службу. Во власовскую армию добровольно вступили врачи Явшин и Г.Я.Денисов. Ушел с немцами врач Н.М.Ширяев".
"Фельдшер Орловского лазарета М.Зубков свидетельствует, что П.М. Косенко, работавший врачом в блоке перебежчиков, проводил осмотр пленных и давал медицинское заключение, после которого проводилось истребление обнаруженных в лагере евреев...При подходе частей Красной Армии, П.М.Косенко ушел вместе с немцами» .
"Старший врач Н.П.Цветков состоял на службе в немецкой армии, числился членом группы “Hilfswillige” (сокращенно по-русски ХИВИ – в переводе с немецкого – «Желающие помогать». –А. Ш.). Получал у немцев зарплату 36,5 марок. Имел пропуск на свободный выход в город. Б.Ф.Ластишенко – врач-хирург тоже был членом группы “Hilfswillige”. Состоял на службе в немецкой армии и получал зарплату – 36,5 марки. Ушел вместе с немцами...".
И т.д.
Таких подонков было немало. Большинство врачей остались верны своей совести и клятве. Потому завершить тему хотел бы, напомнив об этих людях, врачах, не изменивших своему долгу и совести.
Подвиг
"21 сентября 1941 г. под Киевом вместе со многими госпиталями Юго-Западного фронта попал в плен в полном составе и 75-й передвижной полевой госпиталь. В лагере под Полтавой начальник госпиталя Г.В.Василенко вместе с оставшимися в живых медиками продолжил работу. Оперировали до 500 раненых в день, без наркоза, под открытым небом, часто под дождем, а позднее и снегом. Крики раненых разносились по всему лагерю. Многие, не дождавшись помощи, умирали от гангрены. Проводилось много ампутаций. Отр..занные руки и ноги относили к забору из колючей проволоки и там закапывали.." .
Эпизод о хирурге, который в условиях лагеря г. Хелм " сделал операцию больному аппендицитом при помощи гвоздя, также вошел в повесть.
В реальности операция была проведена "при свете спичек, зажигаемых стоявшим рядом «ассистентом» – пленным. Отложить операцию до утра было невозможно. А для немедленной операции под руками у врача ничего не было. Поэтому пришлось раздобыть гвоздь, расплющить его, наточить и заменить им операционный нож.. ."
Многие усомнились, что такое возможно. Но среди читателей были и те, кто подобные случаи подтвердил - слышали о них от своих преподавателей во время учебы в медвузах. Посыл был такой, что настоящий хирург должен сделать операцию тем, что есть.
Тема медицины в годы войны неисчерпаема и на мой взгляд, представлена недостаточно. Было много отрицательных моментов. Но героизма - несоизмеримо больше. Надо помнить о них.
Рассказы, которые упоминаются в тексте, как и эта статья написаны под впечатлением данных материалов: https://netzulim.org/R/OrgR/Library/Shneer/Shneer_Plen/glava4otv%5B1%5D.htm
Начало истории:
Первая часть
Вторая часть