Передо мной на столе лежит фотография женщины. Милое доброе лицо с правильными чертами, чисто русское, от него веет теплом и обаянием. Но именно фотография этой женщины когда-то свела с ума трёх родных братьев. Что это было? Любовь? У первого, возможно. А у второго? Допускаю, что в подражание старшему брату. Но маленький-то почему? Она и сама, эта женщина с фотографии, полна недоумения. Решила посоветоваться со мной. А что я могу? Только пересказать её историю, может быть, читатели с чем-то подобным сталкивались и уже нашли объяснение.
Алёнка росла обыкновенным деревенским ребенком, у которых главными забавами были шумные подвижные игры, в них каждый стремился проявить себя, и девчонки в силе и ловкости часто не уступали пацанам. Вот и она, высокая, худобенная, с выпирающими по-детски коленками гонялась по деревне в своем коротком застиранном платьице, будто ветер, даже не подозревая, что уже стучится в двери прекрасная пора по имени Отрочество. Иногда к ним на почту привозили открытки, вернее, фотографии, с которых глядели лица прекрасных мужчин и женщин в непостижимо красивых нарядах. Это были фотографии известных артистов, их коллекционировали, складывали в коробочки или наклеивали в альбомы, ими хвастались друг перед другом, их боготворили. И, естественно, хотели быть на них похожими. Каждая деревенская девчонка мечтала иметь свою собственную фотографию, которую сделать можно было только в ателье райцентра, до которого от их деревни было пятнадцать километров отчаянного бездорожья. Автобусного сообщения с райцентром не было, иногда ходил председательский «газик», на который можно было попасть только по большому блату, да и то не такой шмакодявке, какой была в то время Аленка.
Но желание иметь фотографию было таким неодолимым, что однажды они договорились с девчонками и решили идти в райцентр пешком. Надели свои самые лучшие наряды, сделали начесы, выйдя за деревню, чтобы не видели родители, накрасили губы все одной помадой красного, ядовитого по своей яркости цвета, которую Настюшка, подруга Аленки, сумела спереть у своей матери, слывшей в деревне наипервейшей модницей.
Не очень веря в успех своего предприятия, тем не менее, всю дорогу мечтали о том, кому пошлют первое в своей жизни фото. А Алёнке и мечтать было нечего, потому что ее Алёшка в это время служил в армии и в каждом письме допытывался, когда же она вышлет ему свое фото.
Девчонкам повезло – ателье работало, старый мастер даже обрадовался их появлению. Каждую долго усаживал, заставляя неестественно выгибать шею и закатывать глаза. Через неделю фотографии были готовы и бухгалтер Аня, отправляясь с отчетом в город, согласилась их выкупить и привезти.
Алёнке её фотография очень понравилась, ей казалось, что на ней она чем-то даже похожа на артистку Людмилу Хитяеву.
Уже через день Алёнка стояла на почте и, не решившись бросить письмо в почтовый ящик, отдала его лично в руки заведующей почтовым отделением тете Вале Огнёвой.
С замиранием сердца Алёнка ждала письма, в котором Алёшка напишет о том, какая она красивая, и как крепко он любит её. Но письмо всё не приходило и не приходило, и она начала переживать о том, дошло ли до такого Дальнего Востока, где служил Алёшка, её письмо с драгоценной фотографией.
Алёнка училась в девятом классе, у них были осенние каникулы, и она, устроившись на лежанке, запоем читала толстенный роман про любовь. Она услышала, как мама в сенях с кем-то разговаривает. Потом мама вошла в дом и протянула Алёнке большущий пакет:
- Вот, кавалер твой чудит…
Преодолевая волнение, Алёнка вскрыла пакет, там был нарисованный с фотографии и увеличенный в десятки раз её портрет. Чтобы не видеть укоризненный взгляд матери, Алёнка свернула портрет в трубочку и спрятала его на самую верхнюю полку книжного стеллажа.
Через полтора года Алёшка вернулся из армии и привёз многочисленные её портреты, нарисованные с фотографий, которые она ему отправляла за два года службы. Все портреты и все фотографии он вставил в рамочки и развесил по стенам всего своего дома. Сама Алёнка эту портретную галерею ни разу не видела, но ей об этом говорили знакомые, которые бывали у них в доме. Она уговаривала Алёшку убрать портреты, чтобы не будоражить и так возбуждённое воображение деревенских кумушек, которые уже вовсю называли его женишком, а её невестой. Но Алёшка был непреклонен, и Алёнке не оставалось ничего другого, как смириться. Да и горячая их любовь за годы службы как-то поостыла и постепенно, безболезненно для обоих, сошла на нет. Алёшка уехал в столицу, и больше они уже не встретились никогда. Алёнка до поры до времени так ничего и не знала о судьбе своей «портретной галереи», решила, что Алёшка её просто уничтожил, сжёг или ещё как-то. Через годы она не раз пожалела о том, что не сжёг, скольких бы тогда приключений избежала Алёнка.
Прошло время, Алёнка окончила школу, поступила в институт и, учась уже на четвертом курсе, приехала домой. Подруга Настя позвала её в клуб на танцы, и она, хоть и была не очень большой охотницей, пошла.
В этот же вечер к ней подошёл брат Алёшки Коля, который был старше её на два года. То, что он сказал Алёнке во время первого их медленного танца, повергло Алёнку в легкий шок:
- Я люблю тебя, Алёна… Можешь смеяться, но я влюбился в тебя по фотографиям, которые всё время у меня перед глазами. Каждый вечер я провожу наедине с тобой не по одному часу. Я дотрагиваюсь до твоих прекрасных губ, глажу твои волнистые волосы, я чувствую твое тепло, когда представляю, как целую тебя, и в такие мгновения сердце моё улетает куда-то под самый потолок комнаты. Давай будем дружить, может быть, ты когда-нибудь тоже полюбишь меня… Подумай, Алёна, не отказывай мне сразу, ты же совсем не знаешь меня…
Алёнка отчаянно замотала головой, высвобождаясь из Колиных объятий. Он её не отпускал, Алёнка заметила, что окружающие уже посматривают на них, а девчонки недобро похихикивают. Она рванулась изо всех сил и, вырвавшись, выбежала в темноту ночи. На танцы она больше не ходила, а к концу лета узнала, что Коля оставил работу в своей организации и что он уехал на постоянное жительство в другой район.
Но и это не было еще для Алёны концом «портретной» истории, потому что однажды, уже на пятом курсе, возвращаясь в общежитие, она увидела в ящичке для писем конверт, надписанный незнакомым почерком. Очень удивилась и быстро поднялась в свою комнату. Открыв письмо, она захохотала и упала на кровать. Конверт упал на пол, листок, исписанный убористым почерком, лежал у неё на лице:
- Боже мой, - простонала Алёнка, - неужели это никогда не закончится? Сколько их ещё там?
Письмо было от младшего брата Алёшки, который был моложе Алёнки на три года, и которого она никогда не видела, а если и видела, то просто в силу разницы в возрасте не обращала на него внимания. Подошла соседка по койке Лилька, взяла листок и начала читать: «Милая Алёна! Вот уже почти десять лет, как я влюблён в тебя. Нет, «влюблён» - это неправильно. Я безумно люблю тебя. Ты – мое голубоглазое чудо! Прости, так случилось, что мы, все три брата, любим тебя. И Алёшка, и Коля прошли через эту любовь, испытав и блаженство, и горе. О, сколько нежных слов я хотел бы сказать тебе, Алёнушка! Я листаю дневник своей памяти с каким-то внутренним трепетом и уношусь мыслями в то время, когда я впервые увидел твой портрет. («Увидел портрет? Старушка, как это?» - опять воскликнула Лилька.) С тех пор в моей жизни зажглась звезда, которая всё время светила и манила меня к себе. Я знаю, что мы никогда не будем вместе. («Фиг ли и писать, если всё равно не будете вместе. Во, придурок! – опять прокомментировала Лилька. – Псих какой-то».). Но даже просто видеть тебя на портрете – для меня счастье. Поверь, для меня мир живёт и земля крутится только потому, что ты живёшь на этой земле. Знаю, что пройдут годы, и я воочию увижу тебя и смогу сказать тебе, что ты – лучшая из всех…»
- Алёнка, это что такое? Детский сад…
- Это любовь, подруга, это любовь. Ненастоящая только, придуманная.
- Как это?
- Не знаю. Он ведь даже не видывал меня вживую. Это всё фотография.