Около панельки доживала свои счастливые годы старенькая «Волга». Сидения, предположительно, серые, раскурочены, багажник не закрывается. Бардачок вырван с корнем, а его содержимое вывалено на пол и разбросано по салону. Три года машина стояла на одном месте и мирно ржавела. Зимой она обретала форму сугроба. Летом оттаивала, в её спущенные шины прорастала трава, а в салоне селились кошки. По-настоящему убого она смотрелась только осенью. Грязь, дождь, серое небо и это мёртвое изделие советского автопрома на своём месте возле подъезда, около горки.
Горка эта- наше любимое развлечение. Зимой мы летали с горы на санках, портфелях, тащили с мусорки картонки, чтоб весело промчаться до самого автобусного депо. Самые ловкие и смелые съезжали с горы стоя и, естественно, улетали к чертям, попутно зарабатывая синяки и шишки. Весной и осенью на горке творилось водяное безумие. Отвратительная система стоков выгоняла на неё ручьи, от чего место это становилось похоже на сплошную грязевую лужу. Летом главным развлечением было катиться с горки кубарем или съезжать на велосипеде. На своём синем «Аисте» я этого сделать не решался, трусил, а вот мой друг, у которого «Аист» был зелёным, велосипед отличался от моего не только цветом, он действительно был больше, летел с горы вниз, стараясь не переломаться по дороге.
В тот летний день было скучно. Нас набралось человек десять. Из подъездов нас выгоняли, хотя стёкла мы побили всего в одном, на пляж идти было рано, река ещё не сошла, денег не было, а все уличные игры надоели ещё весной. Тут мы вспомнили про «Волгу». Таких развалюх по городу было немерено. В каждом дворе стояли подобные жестянки, раскрашивая светлое будущее новой России. Эта стояла в нашем. Чего далеко ходить. Развлекайся! Хочешь, баранку крути, хочешь, на заднем сидении Светку лапай, хочешь, в багажник друга запихивай, а если нужно, прыгай по крыше, хлопай дверьми, всё равно никто тебе ничего не сделает.
Из окна четвёртого этажа высунулся жутко пропитый мужик. Седой, ощетинившийся, казалось, мы чувствовали его перегар. Это был дворник, дядя Серёжа. Хотя, дядей Серёжей его давно никто не называл. С момента своего первого запоя, лет десять назад, его стали называть просто этот мудак. Человек ежедневно отыгрывал своё прозвище. Ругался с соседями, на попойках постоянно дрался, умел играть на гитаре, чем доводил добрую половину дома, спал в подъезде, на работу не выходил, а если и появлялся, то тут же налетал на нас, детей, и старался хлопнуть метлой, ну или в крайнем случае обложить матом.
- Эй вы, детишки.. Ёп….Съе… с моей машины!
- Иди на… м… ё…!- после этих слов мы посмотрели удивлённо, это его машина?- Бомжара, у тебя что, машина есть?
- Ты на ней стоишь, маленький уё…!Я сейчас ружьё достану и в сраку тебе шмальну.
- У тебя нет нифига, гони больше!
Мудак пропал в окне, затем появился. В руках он держал ружьё. Шмальнул. Мы разбежались по углам, как тараканы. На шум отреагировало несколько соседей. Один даже пообещал перебить Серёге нос. Сомневаюсь, что решился.
Мы ждали, пока мудак не скроется. Когда это, наконец, произошло, все вышли, подошли к машине и столкнули её с горы. Старая «Волга» сперва держала прямо, потом её занесло, а в конце она и встала на бок, но не перевернулась. Двое наших сбежали вниз, опрокинуть машину, но Серёга услышал шум
- Моя ласточка! - заорал он и вскинул ружьё.
Выстрел не задел пацанов, но ударил в авто, волей случая поставленное на попа. Машина перевернулась на крышу, а мы убежали.
Десять лет спустя на полянку около дома впихнули летнее кафе, ржавые машины постепенно стали убирать, а вместо автобусного депо открыли Пятёрку. Мы как раз затарились с другом пивом и собирались идти отдыхать, когда к нам подошёл бездомный.
- Мелочи не будет? – обратился бродяга к моему другу.
- Отвали бомжара. – ответил друг.
- А у вас? – бездомный обратился ко мне. Я обернулся. Нащупал в кармане стольник, положил его и оставшуюся с покупок мелочь в трясущиеся руки.
- Держи, дядь Серёж, за «Волгу».
