Предыдущая глава здесь
Глава 3
Поиск помещения для иностранца закончился скандалом. Лиза подобрала перуанцу прекрасные варианты недвижимости для магазина и жилья, но только в другом агентстве. “Своё жильё” осталось без комиссионных, а агент без работы — Лизу уволили в тот же день.
— Не расстраивайся. Тебе не придётся работать, если только ты сама не захочешь. — Мигель встал на одно колено и, тщательно проговаривая простые фразы, сделал русской красавице предложение. — Ты можешь не отвечать сейчас. Я понимаю, что расставаться с родиной не просто, но мы будем часто приезжать в Россию.
Лиза готова была ответить сразу, но не сумела подобрать подходящие слова для отказа. Жаль обижать хорошего человека, но жизнь в чужой стране с нелюбимым мужчиной за его счёт независимой не выглядела ни под каким углом.
— Свобода? — Мигель вопроса не понял. — Конечно же ты будешь свободна! Можем жить в Лиме, или в Уанкайо, там у меня тоже есть дом.
По мере общения Лиза уяснила для себя, что понятие независимости для замужней перуанской женщины ограничивается возможностью самостоятельно выбрать занавески в спальню.
***
— Мам, меня один человек замуж позвал.
— Один это лучше, чем ни одного. Надеюсь, не музыкант?
— Вроде нет. Бизнесмен.
— Судя по настроению, ты отказала? — Марина прекратила разделывать курицу. — Что с ним не так? Старый? Больной? Разведённый с детьми?
— Молодой, здоровый, красивый, богатый, без детей.
— Чувства юмора нет?
— Да вроде есть.
— Но?
— Но у меня ощущение, что меня покупают.
Марина Игоревна по поводу купли-продажи жён и мужей имела свою стройную теорию, выстраданную жизненным опытом, но делиться ею с дочерью, застрявшей в юношеском максимализме, посчитала преждевременным. Пусть несмышлёная доченька, отыскивая своё место в социуме, сначала окрепнет разумом и сменит оценочные категории.
— А продаваться ты не желаешь, потому что для тебя главное — независимость.
— Ты как будто смеёшься надо мной.
— Нет, что ты! Кастрюлю подай, пожалуйста.
— Ты, можно подумать, не хочешь быть по-настоящему свободной! — Лиза машинально протянула маме вместо кастрюли нож.
— Это уже не имеет значения, — что я хочу, потому что у меня есть ребёнок. Отстань от меня, поди с бабушкой про независимость поговори. — Мать потеснила дочь, и сама достала из шкафа кастрюлю.
— Говорила уже. Бабуля считает, что настоящая свобода может быть только на том свете, да и то не факт.
Марина потеряла интерес к разговору. Молодого, здорового, без детей и с чувством юмора терять было жалко, — настроение испортилось. Ну что за дурочка эта Лиза!
То, что претендент на дочь — иностранец значения не имело. Главное — не музыкант. Хотя…
Марина Игоревна первый раз за двадцать с лишним лет задумалась над утверждением, что музыкант и прочий артист — худший вариант мужа. Очевидно, что принадлежало оно маме, но в какой момент Марина согласилась с ним? Что плохого в муже-музыканте? Дома редко бывает — сомнительный минус для отношений. Полки не прибил, — на то специалисты есть. Двадцать три года назад она выбрала его из всех, а это что-то значит. Тёплое, нежное чувство к мужу слезливым облаком накрыло женщину. Шмыгнув расчувствовавшимся носом, Марина набрала Серёгу.
— Ты когда приедешь?... Нет, ничего, просто соскучилась.
***
Данила обустроил рабочее место на лоджии. Мама вопросов задавать не стала. Наблюдая за тем, как сын тянет провода, монтирует розетку, “перепрыгивая” порог балконной двери, Галина Дмитриевна радовалась на своего мальчика. Даня многому научился за эти четыре года. В тот день, когда её сильный красивый сын в одно мгновение превратился в инвалида, мать благодарила Бога за то, что ребёнок остался жив. Сейчас она была счастлива, что Данила не унывает, не обижается на судьбу, а настойчиво приобретает навыки самостоятельной жизни, посмеиваясь над казусами и неудачами. Почему сын решил переместить рабочий кабинет на лоджию, наблюдательная мать знала, — звуки улицы создавали для Данилы ощущение участия в движении города. Да и наблюдать за идущей по двору в сторону их подъезда Лизой отсюда тоже было удобно. Из жалости или по зову сердца — одноклассница приходила к ним каждый день.
— Не поеду я в Перу.
Лиза не смотрела в глаза, но вихри переживаний и хаос мыслей девушки Даня наблюдал как на экране. Никак не комментируя заявление подруги, парень спокойно улыбался.
— Пошли погуляем?
Находившись по проспекту, Лиза свернула на детскую площадку и привычно подкатила коляску к низкому турнику.
— Что думаешь о следующей работе? — Даня подтягивался легко, не считая количество повторений.
— Не знаю что думать. Я ничего не умею, поэтому никому не нужна.
“Мне нужна”. Сильные руки продолжали сгибаться, подтягивая подбородок выше турника.
— Откликаюсь на всё подряд уже. Никто не перезванивает.
— Измени резюме. Напиши, что ищешь работу репетитора по испанскому.
— У меня образования нет и уровень слабый.
— Но попробовать то можно. — Иллюстрируя свои слова, Даня подтянулся из оставшихся сил, израсходовав всю энергию до последней капли.
Тем же вечером Лиза разместила новое резюме.
***
Две женщины, перебивая друг друга, возбуждённо обсуждали похождения общей подруги. Лиза стояла возле пешеходного перехода, дожидаясь зелёного сигнала светофора и наблюдала за маленькой девочкой, которую держала за руку одна из этих болтушек. Загорелся зелёный, люди пошли через дорогу. Женщина отпустила руку ребёнка, чтобы показать подруге что-то в телефоне, и девочка тут же побежала вперёд, обгоняя тех, кто шёл впереди.
Несущуюся на пешеходов машину Лиза почувствовала как приближающуюся волну холодного ужаса. В три прыжка она догнала девочку, схватила её на руки и бросила в толпу, стоящую на остановке. Разогнавшийся автомобиль сбил не успевшую отскочить Лизу, ударив по касательной в бок. Крики очевидцев, плач ребёнка, суета вокруг лежащей на дороге девушки — всё это медленно возвращалось в реальность к привычной скорости времени. Позже, уже в больнице Лиза вспомнила то явное ощущение, что время на пешеходном переходе замедлилось, давая возможность одному человеку спасти другого.
— Перелом двух рёбер и ушиб бедра. — Даниле Лиза позвонила первому. — Недели через полторы выпишут. Нормально всё, дышать только больно и нога… Дань, перезвоню…
Незнакомый мужчина, открыв дверь палаты вежливо поздоровался и поинтересовался, кто тут Елизавета Туманова.
— Меня зовут Максим, я отец девочки, которую вы спасли.
Краснея и смущаясь, Лиза отказалась от денег. Единственное, на чём смог настоять Максим Леонидович, это перевод больной в отдельную палату.
— Вот мой телефон, если что-то понадобится — звоните в любое время. Я теперь на всю жизнь ваш должник. — Мужчина положил руку на кровать рядом с бедром девушки. — Спасибо вам.
— Максим… — Лиза покраснела ещё сильнее. — Мне нужна инвалидная коляска определённой модели... Если вам не трудно.
— Ааа… Я говорил с доктором, он ска…
— Это не мне. Моему другу.
— Хорошо. Пришлите название модели, — на визитке есть мой электронный адрес.
***
— И ради чего ты получала образование? Чтобы учить других языку, который сама толком не знаешь? — Марина метнула половую тряпку в ведро. — Обувь я за всех буду мыть или может сами совесть поимеете?
— Мам, да не переживай ты так, — не берёт трубку, значит есть причины. Перезвонит.
Бабушка на цыпочках ушла в свою комнату и аккуратно прикрыла дверь. Лиза осталась с мамой. — Давай я помою.
— Знаю я как ты помоешь! Помашешь тряпкой, а из углов мне потом вымывать. Одинаково моете — что ты, что твой отец. “На отвали”.
Конечно, есть причины, почему муж не берёт трубку, просто эти причины Марине не нравились. Перезвонит. Он всегда перезванивает. Вымыв пол во всей квартире и окно на кухне, женщина потихоньку успокоилась.
— Так что там с репетиторством?
— Семья едет в Испанию надолго, нужно позаниматься с четырёхлетней девочкой и её отцом. Завтра поеду к ним, познакомимся.
***
— Здра…сьте… Это вы? — Лиза застыла с открытым ртом.
Дверь открыл Максим. Тот самый отец той самой девочки, которую чуть не сбила машина.
— Аааа… Вы — репетитор? Просто я… нет, серьёзно? Вот это да!
Выяснив, что всё серьёзно, что Лиза тот самый репетитор, которого Максим нашёл по объявлению, люди подивились тесноте мира и приступили к обсуждению графика занятий. Признание девушки, что она не профессиональный преподаватель и не знает язык в совершенстве, на мужчину впечатления не произвело.
— Наша компания открывает дочернюю фирму в Барселоне, нам с Марусей придётся пожить там года два-три. Было бы удобно, если бы вы поехали с нами.
Максим поставил перед Лизой чашку чая.
— Я не хочу резко погружать ребёнка в языковую среду, поэтому ищу для Маши русского учителя. — Максим Леонидович помолчал, анализируя неожиданную мысль.
— И вот ещё что — я предлагаю вам совместить должность преподавателя с работой няни. Зарплата у вас будет вот такая. — Мужчина набрал на айфоне несколько цифр.
— Это в евро, разумеется.
Не обращая внимания на выражение лица Лизы, Максим подлил девушке чаю.
— Я немного учил испанский самостоятельно, но, сами понимаете…
Дверь в гостиную распахнулась обеими створками и, волоча за ухо огромного белого медведя, в комнату вошла Маша. Хорошенькая мордашка в светлых кудряшках хитро улыбалась незнакомой тёте. — А знаешь что?
— Что? — Лиза с искренним любопытством ждала важную информацию.
Максим наблюдал. “Не притворяется. Ей правда интересно”.
— А вот и не скажу!
— Жаль. — Лиза вздохнула.
Отец девочки удовлетворённо откинулся в кресле. “А ей действительно жаль. Чудесно”.
***
— Я не смогу. — Лиза наматывала круги вокруг коляски с инвалидом. — За такие деньги он может нанять несколько крутых профессионалов. А я никто!
— Профессионал у него уже был — та няня, которая выпустила четырёхлетнего ребёнка на пешеходном переходе. — Данила, запрокинув голову, смотрел на небо, просвечивающее сквозь начинающие желтеть листья. В этом сквере они с Лизой гуляли редко — далеко от дома.
Она уедет. Он не увидит её два года, может три, а может и вообще никогда. Пора прекратить страдать по этому поводу. Смирись — эта девушка не для тебя. Она хочет благополучную жизнь, нормальную семью и эту свою непонятную свободу. Катать по парку инвалида — жертва, благотворительность, но уж точно не мечта.
Данила представил на секунду, что Лиза вышла замуж, родила детей и продолжает делать доброе дело — гулять с ним, с Даней по улицам и детским площадкам. Парня затошнило мутной нудной тоской.
— Я хочу домой.
— Мы же только приехали! Смотри, как здесь красиво. Осенью пахнет.
— Лиз, ты должна согласиться. Поезжай с этим Максимом в Испанию и ничего не бойся.
В честных глазах девушки Данила прочитал всё, что творилось в её голове.
— За меня не переживай — с балкона не спрыгну.
Лиза наклонилась и обняла друга за голову. Мокрый как у щенка нос уткнулся парню в щёку.
— Не реви. Ты же вернёшься когда-нибудь. Вот я и буду тебя ждать.
— А если не вернусь?
— Тогда не буду.
Данила отлепил от себя подругу и поехал к выходу из парка ловко маневрируя на новой спортивной коляске с немецкими покрышками.
***
— Бабуль, да не переживай ты! Это Европа — там комфортно и безопасно. Думай, что я в Москву переехала, как ты и мечтала.
— Что за мужик то хоть? Где жена? Почему один с ребёнком? Ой, не нравится мне это. Думаю, что не стоит тебе…
— Мам! Ну что ты начинаешь! Тебя что, просят посоветовать? Пусть едет куда хочет — взрослая уже. Не понравится — вернётся. — Марина, раздражаясь на мать и ругаясь на пыль, достала с антресолей большую дорожную сумку.
— Бери вещей по максимуму, чтобы валюту там попусту не тратить. Куртку возьми. Ну и что, что тепло!
Лиза равнодушно укладывала в сумку всё, что подсовывала под руку мама — спорить не было ни сил, ни желания.
— Я к Даньке сбегаю. Попрощаться надо.
— По телефону попрощайся! Лиза! Чемодан я за тебя собирать буду? — Марина с размаху швырнула в открытую сумку шерстяные носки. — Ну что за бестолочь!
Лиза уныло стояла в прихожей Трофимовых, вспоминая растерянные по дороге правильные слова. Данила пройти не предложил.
— Дань… — Взгляд девушки не смог подняться выше подбородка парня, застряв на верхней пуговице рубашки.
Молодой человек молча, снизу вверх смотрел на муки несчастной. “Зачем пришла? Вчера же всё объяснили друг другу”.
Лиза неуверенно топталась на коврике. “Ну скажи мне… Попроси, чтобы я осталась!”
— Лиз… Посмотри на меня.
Страдающий виной взгляд девушки столкнулся со спокойной уверенностью всё понимающего мужчины. Глаза Данилы отпускали мятущуюся душу подруги.
— Тебе пора. На самолёт опоздаешь.
Закрыв за своей мечтой дверь, Даня остался в прихожей. Сухие колючие слёзы застряли в груди, не сумев прорваться к глазам. Мужество, призвав на помощь разум, в очередной раз победило уныние и жалость к себе.
Лиза с запрокинутой головой стояла посреди двора. Очертание инвалидной коляски на балконе четырнадцатого этажа так и не появилось.
***
Рейс до Барселоны задерживался на час. Максим Леонидович в перерывах между деловыми звонками вёл вежливую беседу с мамой и бабушкой Лизы, приехавшими проводить свою девочку в аэропорт. Марине было стыдно за мать, отвлекающей делового человека глупыми вопросами и тревожно за дочь, провожающую хмурым взглядом взлетающие самолёты.
— Лиза, может ты не хочешь лететь?
— Мам!
— Я просто спросила. Уж больно ты мрачная, как будто… Эй! Лиза, ты меня слышишь?
Девушка стеклянными глазами следила за парой, спешащей на посадку. Высокий, абсолютно седой мужчина в свитере, связанном явно вручную, катил на инвалидном кресле женщину с пледом на ногах. Он что-то говорил, время от времени склоняясь к её уху, а она улыбалась спокойной, счастливой улыбкой.
— Мам, посмотри за Машей, мне надо… — Лиза вложила ладошку девочки в неуверенную руку Марины и растворилась в толпе.
***
Сидя в такси, девушка прислушивалась к ускоренному ритму сердца. Мысли, размазанные по сознанию, пытались собраться и сконцентрироваться хоть на чём-то. “Данька, я еду к тебе”.
Проезд во двор перегородила полицейская машина.
— Я выйду здесь. Спасибо. — Лиза захлопнула дверцу такси.
Возле подъезда, в котором жили Трофимовы, стояла скорая помощь, плотно окружённая толпой. Кровавые пятна издали краснели на простыне, накрывающей тело.
Сердце заколотилось, в голове загудела стремительно нарастающая тревога.
— Надо же — парень молодой совсем! Тётя Нина своими глазами видела — перевалился через балкон и полетел!
— Ужас, конечно… Матери то каково! Да… молодёжь… Совсем про родителей не думают.
Санитары попросили столпившихся расступиться, — носилки с телом погрузили в скорую.
Лиза на слабых ногах зашла в подъезд и остановилась у лифта, не понимая что делать дальше. Подняться в квартиру? Зачем? Там может быть его мама, наверное ей нужна помощь… Пока лифт ехал до четырнадцатого этажа, девушка сообразила, что если Галина Дмитриевна дома, то Лизу видеть она сейчас точно не захочет. Мать знает, из-за чего её сын спрыгнул с балкона. Из-за кого… Не дав мозгу принять обдуманное решение, рука сама нажала на звонок.
Дверь открылась, когда девушка уже собралась уходить.
— Данька!!!
Данила в наушниках и с ноутбуком на коленях сидел в своей спортивной коляске.
— Данька, родной, так это не ты!
— Ну почему же не я... Если родной, то я. Погоди, ты сейчас где-то над Белгородом должна пролетать…
— Рейс задержали. — Лиза прошла на лоджию и посмотрела вниз. Кровь на газоне было не видно, но судя по изрядно истоптанной траве, тело упало аккурат под балконом Дани.
— Это Владик был. Длительное отсутствие дозы сказалось.
— Я думала — это ты…
— Я понял. — Данила отложил ноутбук и поманил Лизу к себе. — Иди сюда.
Девушка села на колени парня, обняла за шею и прижалась своими губами к его.
Затяжной поцелуй прервался неожиданно.
— Ой! — Лиза подскочила. — А у тебя…
— Только ноги.
Сильные руки вернули девушку в прежнее положение.
***
Поженились Лиза и Данила, когда невеста пребывала на восьмом месяце. До этого всё как-то недосуг было. Работа Дани позволяла путешествовать, а заработок — путешествовать с комфортом. Руководство оценило работоспособность программиста Трофимова, изменив ему задачи и повысив зарплату почти в три раза. Посетив за полгода шесть испаноязычных стран, пара решила прерваться на женитьбу и роды.
— А знаешь что? — Счастливая мордашка жены приблизилась вплотную и уткнулись Даниле в шею.
— Что?
— Про свободу настоящую…
— Ну.
— Я раньше такая дурочка была…
— Понимаю.
— И про материализацию мечты тоже ерунда.
— Ну почему же… У меня всё получилось.
Конец рассказа
Навигация по каналу здесь