На эту женщину я обратила внимание, когда она запела песню. Раньше мы с ней не были знакомы, а встретились в городской компании на юбилее у дальних родственников.
Приглашённый гармонист никуда не годился, подвыпившие гости всё хотели и никак не могли начать песню. И вдруг она. Поднялась за столом, поправила блузочку на груди, юбочку одёрнула, я решила, что она хочет выйти из-за стола и тоже поднялась, чтобы пропустить её.
Но она неожиданно для всех запела, да так запела, что мужичок на другом краю стола даже присвистнул. А она плавно вела песню, будто баюкала ребёнка, так ласково, так нежно и в то же время сильно. Потом и гости подхватили, но даже в полусотне пьяных голосов её голос не потерялся. И я с интересом стала присматриваться к ней.
Когда гости вышли из-за стола и начались танцы, моя соседка прошла в соседнюю комнату. Я, под предлогом – подкрасить губы, шагнула за ней. Обратила внимание, что она прихрамывает на одну ногу, потому, видимо, и танцевать не осталась, там, в кругу, уже зажигала другая, которая шла нарасхват, то один мужчина, то другой приглашали её.
Я, посмотрев на певунью, сказала межу прочим, не особо надеясь на ответ:
- Всё в этой жизни зависит от женщины. В каждой есть какая-то изюминка, одна красотой привлекает, другая доступностью, а вы вот – песней…
- Неправильно это, - неожиданно отозвалась она. – Всё зависит от того, какой мужчина рядом с женщиной. Уж я-то об этом могу судить. Три мужа у меня было, я одна и та же, а жизнь была разная. Хотите, расскажу?
- Конечно, хочу. А танцевать вы не пойдёте?
- Какие танцы? Посмотрите на меня, это мой последний меня так угостил, кинул ведром и попал по коленочке… Долго болело да так и не разгибается до конца. Сказал, что невзначай, а мне кажется, что со злости. Да я не о нём хочу сначала рассказать, а о первом… Так будете слушать?
- Буду-буду. Сейчас только мужу скажу, где я есть, чтобы не волновался…
Вернувшись, я села напротив её на стул и приготовилась слушать…
- За первого своего мужа я вышла замуж в восемнадцать лет, - начала она, разглаживая юбку на коленях. - Спросите: почему так рано? А и сама не знаю. Он городской был, гармонист, а я петь любила. Бывало, заиграет и запоёт: «Ох, хороша была Таюша, краше не было в селе…» Девчонки толкают меня локтями: «Таська, Таська, это он тебе поет…»
А я уж и сама замечаю, что он глаз с меня не сводит, а сама боюсь, знаю, что он старше меня на двенадцать лет, мужик совсем, мне тогда ещё мальчишки нравились.
А тут как-то пошла я за маму на покос, и оказались мы с ним в одной бригаде, их тогда с завода к нам шефствовать присылали. Я молодая, тоненькая, в открытом сарафанчике, это уж сейчас себя ту вспоминаю и понимаю, что трудно было мужику устоять, а тогда глупая была, многого не понимала.
В обеденный перерыв все бабы домой потянулись, а он меня не отпустил, сказал, что знает земляничную поляну, мол, там и пообедаем. Вот и пообедали вместо земляничной поляны в сыром овраге.
Помню, откинулся он, смотрит в небо, улыбается и говорит: «Никому я тебя, Тайка, не отдам, хорошо-то как…», а у меня перед глазами тучи чёрные, думаю сама с собой: «А чего хорошего-то? Боль да грязь…»
А через день пришёл он к матери моей, сделал предложение. Мать, конечно, обрадовалась, она болела часто и очень боялась нас с сестрой одних на белом свете оставить. Согласие ему за меня дала.
Так и попрощалась я с молодостью, уехала с ним в город, пришла хозяйкой к ним в дом. Мать у него хорошая была, ничего не скажу, но он… Вы мне не поверите, но я прожила с ним двадцать лет, родила ему троих детей и сделала двенадцать абортов. Думаете, я сумасшедшая? Ни капельки. Это он так любил меня.
В доме никаких условий не было, бабушка да детки малые, так он меня везде ловил, где только можно, в бане так в бане, на чердак полезу бельё развешивать, а он и там уж ждёт, в чулане на полу и то бывало. И только твердит: «Таюшка, как хорошо-то…»
А я так и не испытала этого «хорошо». Только и думала, как от беременности избавиться, конечно, когда можно было, делала аборты в больнице, а чаще – к бабке за лес бегала, а потом уж и сама, бабка научила.
Когда он заболел и уже не мог ничего, всё равно просил хоть полежать рядом с ним. Я лягу, а он шепчет: «Что ты, как мёртвая?» А я и была мёртвая, всю он душу из меня вынул, никогда мне свои грехи не отмолить…
- А почему не ушла от него?
- Куда уходить? Дома своего нет, мама к тому времени умерла, а сестра замуж вышла и в нашем доме поселилась. Деток у меня трое. Сама без профессии, уборщицей работала, невелики заработки. Да и любил он меня, никуда бы от себя не отпустил, везде бы нашёл. Хорошо, что его смерть меня от этой любви избавила.
Прожила я одна четыре года, как раз деток на крыло ставила. Старшая дочка уехала учиться и там замуж вышла, рано, как я, последняя как раз школу оканчивала, тоже к отъезду готовилась, со мной оставался только сын.
А мне сорок два года, я только к этим годам и бабой-то себя почувствовала, окрепла, обида на первого мужа стала забываться, начала я подумывать о том, как бы во второй раз свою жизнь устроить. Без мужика плохая жизнь, а в собственном доме, пусть и в городе, так и вовсе невозможная, то там что-то рушится, то здесь.
А тут стал к моему сыну захаживать парень, моему двадцать два, а тому – двадцать восемь. Телевизор смотрят, в карты играют, хохочут, иногда и я к ним, бывало, пристану. Будто солнышко у нас в доме поселилось. Я знала, что плохо ему дома живётся, отчим вечно пьяный, обижает его, случалось, и схватывались, долго ли до беды?
И сказала я как-то сыну: «Пусть Алёшка у нас живёт. Всё равно всё время у нас ошивается, только ночь глухую дома и проводит. А мне что на одного тебя готовить, что на двоих…» Сын такому предложению обрадовался, а тот и того больше.
Стали мы одной семьёй жить, он ко мне с почтением относился, тётей Таей звал. Но вы сами понимаете, что долго так продолжаться не могло, живые ведь мы. Бывало, прикоснется он ко мне случайно, а я тут же вся и растаю, хоть сама его в постель зови. А он, глупый, догадывался, но долго не решался. Сын стал тоже замечать, думала противиться начнёт, а он, наоборот, поспособствовал, собрался как-то и заявил, что уезжает к сестре погостить, мы только переглянулись с моим синеглазеньким, и я вспыхнула, как девушка.
В первую же ночь всё между нами и случилось. Неловкий он был, неискушённый в этих делах, признался, что я у него первая женщина. Так мне сладко с ним было, что и рассказать невозможно, восторг до звона в ушах. Утром встану, и глядеть на него не могу, стыжусь, не молодая ведь.
А останусь одна, плачу, понимаю, что не пара я ему, состарюсь скоро, вон уж первая седина на висок пробилась, а ему надо нормальную семью создавать. Стал он у меня ребёночка просить, а я и сказать ему боюсь, что всё, не будет у меня больше ребёночка, раньше срока пустая стала.
Так-то мы хорошо, дружно жили, он парень работящий, непьющий, ласковый до невозможности, утро, бывало, наступает, а я прижмусь к нему, и уходить никуда не хочу, так бы век свой одной любовью и занималась.
Да только пришло время, загрустил мой женишок. Семь лет прожили, а всё впустую, ему ребёночка всё хотелось. Собралась я с духом и сказала ему: «Вот что, синеглазенький, уезжай отсюда. Подальше уезжай. Девку тебе в жёны надо, за тебя любая пойдёт, а я как-нибудь переживу. Плохо мне без тебя будет, не скрою, но с тобой ещё хуже. Я в зеркало глядеться боюсь… Старею я, синеглазенький. И ребеночка тебе я уж точно не рожу».
Он не стал меня уговаривать, собрался и в этот же вечер ушёл, а вскоре и совсем уехал. Что я пережила, это одному Богу известно, бывало, уйду в баню и реву там коровой. А ничего уж не вернёшь. Женился он там, и ребёночка ему жена родила, а, похоже, счастья-то большого нет. Как приезжает, так и приходит тайком ко мне. Не гоню его, пусть и грешная, не гоню, таю в его руках, сама не своя делаюсь.
Нажилась я со старым, нажилась и с молодым, а под старость пожила и со своим ровесником. Немного мы с ним прожили, а мне всё казалось, что я не живу, а век доживаю, до того было тягостно. Смеяться будете, но мы с ним соседями жили. Представляете? Рядом, но не вместе. Бывает, бывает и так, не удивляйтесь.
Да мне почему-то кажется, что в старости и многие так живут. Кого из подруг не спрошу, все отвечают, что с мужьями в разных комнатах спят. Разве это любовь? Уж я-то знаю, что такое настоящая любовь.
А у последнего-то моего жена с другим загуляла, а его, бедолагу, начала со свету сживать, а потом и совсем выгнала. Известное дело, явился он к матери. А мы с его матерью дружили, вот она и попросила меня: «Возьми его, Тайка, мужик он неплохой, по хозяйству помогать будет, все тебе легче. А он без бабы пропадёт, сопьётся или ещё чего натворит».
Подумала я, подумала, да и взяла. К тому времени у меня уж и сын женился, осталась я одна в доме, скука смертная, производство моё закрылось, работы нет. Болячки разные начали досаждать, получила я пенсию по инвалидности, небольшую, правда, но жить можно. Так и решила: пережду старость за широкой мужневой спиной.
Как мужчина он мне был совсем не интересен, и помоложе-то вряд ли бы заинтересовал, вместе в молодости гуляли, я никогда даже не глядела в его сторону, а уж теперь и подавно, нечем ему стало баб завлекать. Да он особо-то и не претендовал на моё внимание никогда, шутя, бывало, прижмёт невзначай, ответь я ему тем же, может, чего бы и вышло, а я не хотела. Побесится он, бывало, побесится, да и отстанет. А потом и совсем остыл.
Так и жили, три года жили. У меня бабские заботы по дому, у него – мужские. У него свои два сына и внуки, он им и помогает, у меня – свои. И кошельки у нас разные были, как в общежитии, скинемся на продукты и живём. Обидно иногда бывало, что он себе чего-то вкусненькое купит, а меня даже не угостит. А если бы он ко мне отнёсся по-другому, с лаской да с подходом, может быть, и подымила бы ещё моя труба. Как вы думаете?
- Да вам виднее, какие ещё ваши годы, всё возможно…
- А так, что это была за жизнь? Но жили, а куда деваться? Зато, когда его жена обратно позвала, я так обрадовалась, будто коромысло с плеч сбросила. Так что ещё кому-нибудь не скажите, что всё от женщины зависит, всё зависит от того, какой мужичок лёг под бабий бочок. Уж я-то знаю.