Несколько дней Марина не выходила из квартиры. В основном она лежала в кровати, даже не потрудившись ее застелить. Вылазить из уютной и мягкой пижамы ей тоже было лень. Вставала она только чтобы удовлетворить свои естественные потребности, поесть, умыться. Была б ее воля, она бы совсем из комнаты не вышла.
Когда Марина не встала утром на дежурство в больницу, папа, Владимир Юрьевич, постучался к ней в комнату.
- Маринка, на работу пора!
- Пап, не пора. Меня наша грымза заставила уволиться.
Владимир Юрьевич посмотрел на дочь:
- Понятно. Вечером поговорим. Сейчас некогда, на работу спешу. А мама уже убежала. Отдыхай тогда.
Марина подумала, что ничего нового не произошло. Ее вечно спешащие и занятые родители как обычно все важные разговоры оставляют на потом. А это потом может и не произойти, как уже не раз бывало. Марину немного обижало такое безразличие родителей к ее персоне, словно им не было дела до всего, что с ней происходило в последнее время.
Да она и сама большей частью отмалчивалась. Разве что Ксюша была в курсе, поддерживала ее по телефону, как умела. Ксюша пару раз звала ее в кафе, предлагала прийти к ней в гости, но Марина от встреч с подругой отказывалась, а Ксюша, будучи тактичным и вежливым человеком, не настаивала, ждала, когда Марина немного придет в себя и первой изъявит желание пообщаться.
Вот и сегодня Ксюша снова предлагала развеяться, а Марина, сославшись на плохое самочувствие, в очередной раз отказалась. Она продолжала лежать на кровати в позе зародыша, накрывшись с головой легким пледом. Иногда от мыслей она вслух вздыхала, иногда рычала и стонала, словно раненое животное. Она все никак не могла принять тот факт, что ее обманули. И кто? Человек, которого она любила, которому полностью доверяла, с которым собиралась связать всю свою жизнь!
“Кто же ты на самом деле, Сашка? Или не Сашка? Зачем ты так со мной поступил? Я же тебя так любила-а-а! А, какая же я дура-а-а-а!”
Бессильные слезы сменялись мгновенной злостью на Сашку, Марина обвиняла то себя за неосмотрительность и доверие, то Сашку за скрытность и обман.
“Ну почему, почему ты не сказал мне правду? Да мне все равно было бы, окажись ты хоть чертом рогатым, я бы постаралась тебя понять. Эх, Сашка, Сашка, ты должен, должен был мне все сказа!”
Владимир Юрьевич уже несколько раз заглядывал в комнату к спящей крепким сном дочери. Не выдержав, он зашел и растормошил ее.
- Марина, вставай! Давай, просыпайся. Мама приготовила ужин. Мы тебя ждем.
- Пап, я потом.
Владимир Юрьевич стянул с Марины плед. Марина попыталась схватить плед за краешек, чтобы опять спрятаться под ним, но Владимир Юрьевич, уловив желание и движение Марины, отбросил плед на кресло.
- Я не выйду из комнаты, пока ты не соизволишь поднять свою попу с кровати. Давай, я жду! - не терпящим возражения приказным тоном отчеканил он.
Марине ничего не оставалось, как встать, накинуть на себя халат и пройти за папой на кухню.
Прежде чем начать непростой разговор, папа и мама то и дело переглядывались между собой, словно мысленно решали, затеять этот разговор сегодня или перенести на потом. Затем, после очередного папиного вопросительного взгляда, мама еле заметно сделала утверждающий кивок головой, который не ускользнул от Марины, и она поняла, что снова будет допрошена. Только в этот раз она попадет под перекрестный огонь родителей, а они не следователь, им надо все рассказать, словно духовнику на исповеди. Утаить ничего нельзя, иначе потом проблем не оберешься.
Марина начала рассказывать родителям о следователе, о том, что Сашка оказался не Сашкой, что она ходила в его квартиру, а потом на ее дежурство привезли раненого полицейского, который скончался, что ее обвиняют в том, что этот полицейский умер и вместо того, чтобы написать объяснительную, она написала заявление об уходе.
Родители слушали молча. Исповедь Марины прерывали только вздохи мамы. Когда Марина закончила, в кухне воцарилась тишина. Каждый думал о своем.
Наконец Владимир Юрьевич ее нарушил.
- Я думаю, ты ни в чем не виновата. Мы со всем разберемся. А за работу не переживай, я подниму свои связи. Все будет хорошо!
Марина с благодарностью подняла на папу глаза. Хотела что-то сказать, но вместо этого расплакалась. Она ожидала совершенно другой реакции родителей, думала, что вот сейчас ее опять обвинят, осудят и, словно маленькую, отругают. А вместо этого ей поверили, поддержали и успокоили.
Продолжение следует...
Начало.
Навигация по каналу.