Якутия – гигантская республика размером с две Западные Европы. Вот только дороги в вечной мерзлоте строить сложно, авиаперевозки дорогие, так что основная нагрузка по снабжению поселков ложится на флот. У Ленского речного пароходства 185 судов, ежегодно перевозящих сотни тысяч тонн груза. По большей части, они старые. Для ремонта на суше требовалась бы огромная верфь. Поэтому для экономии тут используют оригинальный способ – зрелищный, опасный, но все же более дешевый.
Осенью флот заводят в широкие затоны, где он с наступлением зимы вмораживается в лед. Бригады специально обученных мастеров продалбливают во льду тоннели к винтам и участкам обшивки, нуждающимся в ремонте.
Работа эта очень тяжелая. В пятидесятиградусный мороз лица мастеров заливает пот. Остановиться и отдохнуть они не могут – иначе взмокшая фуфайка превратится в ледяной панцирь. Максимум – короткий перекур. Близость воды проверяют специальным прибором – шуруповертом с прилаженной к нему дрелью. Когда плотность льда меняется, сверло начинает покручиваться. Впрочем, опытный работник чувствует близость воды и по движению своего бура. Когда до нее остается сантиметров десять, бригада уходит работать на другое судно, потом – еще на одно. За это время речная вода возле стенок успевает замерзнуть, и работу можно продолжить. По сути, мастера создают тонкие ледяные тоннели, уходящие на несколько метров под воду. Чтобы работать непрерывно, бригадир Михаил Клус вместо завтрака употребляет мухоморную настойку. Она дает "заряд", чтобы трудиться до обеда.
Официально зимовка судов называется отстоем. Здесь это слово начисто лишено обидного смысла. Опытный выморозчик гордо говорит: «Я двенадцать лет занимаюсь отстоем!» Четыре крупнейших отстоя находятся в поселке Жатай, рядом с Якутском. Другие, поменьше, разбросаны по всей Якутии. Работы начинаются в конце ноября или начале декабря. За сезон выморозчики вынимают 6 – 7 тысяч кубометров льда. За небольшие суденышки им платят 40 – 50 тысяч рублей. За крупные – значительно больше. Работают бурами и бензопилами, а вблизи винтов, где требуется особая аккуратность, используют кайло. Всего за сезон выморозчики теряют до 16 килограмм веса. Потом, летом, отъедаются.
Лед в затонах неоднородный, трубчатый. Нередко случаются протечки. Если упустить момент, теплая вода размоет отверстие, и результаты многомесячного труда будут уничтожены за считанные минуты. Такие дыры выморозчики затыкают ватой. Но бывают случаи посерьезней.
Михаил вспоминает, как в 2015 году река обмелела. Буксир «Селенга» в затоне у села Мача лег на дно и проломил лед по всей длине вала. Пока товарищ бегал за помощью, двое работников бригады на четырнадцатиградусном морозе по колено в воде боролись с затоплением. Вата быстро кончилась, в щель полетели разрубленные бензопилой фуфайки, варежки и даже носки. Полуодетые люди почти четыре часа вычерпывали воду, дожидаясь подмоги с огнетушителями. Трещину залили углекислотой, и течь прекратилась. Когда в конце сезона спасенную майну сдали комиссии, Михаил вырезал кусок льда со вмерзшей рукавицей и отнес домой – показать жене.
Когда ближе к весне теплеет до минус тридцати, работать становится сложнее. Медленней промерзает лед, сложнее останавливать течь. Тогда бригады привозят к майнам на санках вентиляторы, и ставят их на ночь, чтобы усилилить заморозку. Раньше ледяную крошку в майнах для доступа холодного воздуха сметали специальные работницы, которых здесь звали Снегурочками. Теперь на весь порт Снегурочка одна, она обметает ведущие к реке деревянные трапы. Крошку работники выметают сами.
В конце февраля и начале марта бригады сдают готовые майны. Специалисты осматривают обнаженные винты и корпус судна. Иногда вал приходится выдергивать для ремонта. Для этого его надо разморозить по всей длине. Под валом укрепляют половинки железных бочек, наполняют их дровами и разводят огонь – прямо среди ледяного туннеля. Ревет пламя, со стенок капает вода, ледяной холод от невыносимой жары отделяют считанные сантиметры. И так – много часов, а то и два дня подряд, если вал не оттаял с первой попытки.