Армейская жизнь в войсках, ГСВГ, 1981-83 гг. Я – молодой сержант, служу второе полугодие. Регулярно проводятся занятия в ленинской комнате, частенько переодеваемся в комбезы и идём в бокс, где уже не по картинкам, а воочию знакомимся с нашей техникой БРДМ-2. На одном из таких практических занятий я умудрился себе проколоть палец старым тросом, валявшегося в углу бокса. Ну проколол и проколол! Чего зря из мухи раздувать слона? В жизни подобных неприятностей было уйма и трагедией это никогда не было. Да – больно, но не критично. Подумал, что малость поболит и само пройдёт. Поэтому большого значения не придал, никого из офицеров в известность не поставил.
Но вопреки моим ожиданиям боль в наколотом пальце успокаиваться не желала. Были моменты, когда боль утихала, но спустя некоторое время возобновлялась с новой силой. Однако я нюни не распускал и продолжал надеяться на лучшее. Впрочем, улучшения не наступало ни на следующий день, ни через день. Наоборот, начался абсцесс. Дело – дрянь. После завтрака, посоветовавшись с сослуживцами, иду в канцелярию к офицеру. Объясняю ему свою незавидную участь:
– Два дня назад в боксе палец старым тросом проколол. Думал, что пройдёт, а с каждым днём становится всё хуже. Разрешите сходить в санчасть.
Глядя на мой распухший палец, офицер строго спрашивает:
– Почему сразу не обратился в санчасть?
Я удивлённо переспрашиваю:
– А чего обращаться-то по такой мелочи? Что я, ни разу тросом что-ли не накалывал руки? До армии в автобазе работал, постоянно имел дело с «колючими» тросами. Ни разу к врачам не обращался, само всегда проходило.
Офицер разъясняет:
– Ты гражданскую жизнь с армейской не сравнивай. У вас в Сибири климат один, а здесь – в Германии – совсем другой. Бегом в санчасть, пока в госпиталь не загремел!
Госпиталя мне ещё не хватало! Нет уж, такая перспектива меня ничуть не радует. Скорей-быстрей побежал в санчасть.
Захожу в приёмный кабинет, за столом сидит майор медицинской службы. Бросив беглый взгляд на опухший палец, спрашивает:
– Наколол?
Округлив глаза, отвечаю:
– Так точно, тросом наколол.
Майор сурово говорит:
– Одни солдатики иголкой пальцы прокалывают, другие – тросом. И ждут, когда нарыв начнётся.
Оправдываюсь перед майором:
– Я не ждал... Я не думал, что будет хуже...
Майор склонился над журналом на столе с авторучкой в руке:
– Кто такой, с какого подразделения?
Отвечаю, майор записывает. Затем, внимательно осмотрев мою руку, даёт команду дежурному мед.брату вскрыть нарыв, обработать рану, перебинтовать и гнать меня в три шеи. Надо сказать, майор был человеком грубым и выражения особо не выбирал.
Мед.брат сделал всё как положено и не жалеючи замотал палец в бинт, превратив его в подобие несгибающегося кокона. Майор ставит галочку в журнале, говорит мне:
– Распишись, что был на приёме в санчасти.
Больная рука у меня левая, на почерк она никак не влияет. Ставлю свой вычурный автограф в графе журнала, собираюсь уходить. Майор останавливает меня и даёт чистый лист бумаги. Думаю-гадаю что бы это значило. Майор приказывает:
– Пиши диктант.
И говорит абсолютно ничего не значащую фразу. Похоже, майор сказал первое, что пришло ему в голову. Повинуясь приказу, написал короткое предложение каллиграфическим почерком. Майор оценивающе взглянул на мою писанину, делает вывод:
– С таким почерком ты должен уметь рисовать.
Пока ещё не понимая, в чём дело, уверенно подтверждаю слова майора:
– Так точно, умею.
Майор обращается к мед.брату:
– Оформляй ему госпитализацию. Полежит у нас недельку.
Я протестую:
– Не надо мне никакой госпитализации! Не хочу я оставаться в санчасти, в подразделение пойду...
Майор грубо меня оборвал:
– В армии нет слова «не хочу»! Приказано остаться на неделю, выполняй!
В недоумении показываю забинтованный палец, стараюсь переубедить майора:
– Чё из-за пальца сразу госпитализацию? Автомат держать смогу, управлять ПТУРС'ом тоже смогу.
Майор обводит взглядом приёмный кабинет и наконец-то раскрывает причину моей госпитализации:
– Оформить нам надо красиво кабинет наглядной агитацией, плакаты нарисовать, стенды в коридоре... За неделю сделаешь и пойдёшь обратно в своё подразделение.
Я не соглашаюсь:
– Меня в подразделении потеряют. Ушёл на приём и пропал...
Майор уверенным голосом говорит:
– Не потеряют. Твоего командира я поставлю в известность.
Вижу, что отнекиваться бесполезно. Тяжело вздохнул, спрашиваю у майора:
– За личными вещами в подразделение сходить можно?
Майор кивнул головой:
– Иди.
Понурый прихожу в подразделение и прямым ходом в канцелярию к своему офицеру. Рассказываю про диалог с майором медицинской службы, надеясь, что офицер всё переиначит. Но, видимо, у него уже был разговор по телефону с майором из санчасти. Спокойным тоном говорит мне:
– На полигон поедем ещё не скоро. Иди, оформляй санчасть, а через неделю – обратно в подразделение.
Однако вместо обещанной одной недели я задержался в санчасти вдвое дольше. Но зато после, если возникала необходимость обратиться в санчасть, старался не попадаться на глаза майору медицинской службы. Был у него заместитель – молодой, весёлый парнишка в звании лейтенанта. С ним проще было договориться – и на приёме побывать, и на госпитализацию не угодить.
P.S.
БРДМ – бронированная разведывательно-дозорная машина.
ПТУРС – противотанковый управляемый ракетный снаряд.