Идеальный помощник
— Помните, что сказал персонаж «Двенадцати стульев», когда Остап Бендер спросил его, мол, ваше политическое кредо? «Всегда!» А как, интересно, ответите вы, Константин?
— В политике, театре, жизни — словом, везде, ратую за личную свободу. Надо уметь говорить и делать то, что считаешь нужным. Компромиссы допустимы до определенной черты. Чрезмерная гибкость позвоночника граничит с бесхребетностью…
— Тогда еще цитата: «Хорошими делами прославиться нельзя». Это о вас?
— Может, со стороны все именно так и выглядит, а в действительности... Попробую объяснить. У меня очень хорошие отношения с артистами, они хотят работать со мной. Это моя маленькая слава, и в рамках профессии она значит больше любой другой. Но я понимаю, о чем вы спрашиваете. Стараниями критиков за мной закрепилась репутация специалиста по скандальным, провокационным спектаклям. Не буду спорить или отнекиваться. На мой взгляд, в режиссуре нельзя быть трусливым. В наши дни особенно. И это не вопрос хороших или плохих дел. Если от тебя исходят неуверенность и страх, актеры это почувствуют. На животном уровне. Потом с ними не справиться, не добиться того, чего хочешь. Так и с критикой, и с публикой. Надо быть убедительным, не изменять себе, и тогда тебе многое будет позволено. В любом деле важна энергия заблуждения. Об этом говорил Лев Толстой, а следом и Виктор Шкловский. Можно ошибаться, но все нужно делать с верой и убежденностью.
— Когда заявляете, что театр сдох, тоже верите в свои слова, Константин? Именно сдох, даже не умер, не почил… Дескать, он и на фиг никому не нужен. Собаке собачья смерть?
— Да, звучит не слишком почтительно, но я искренне считаю, что прежнего театра больше нет.
— Репертуарного?
— Дело не в конкретной организации дела. Я-то как раз двумя руками голосую за сохранение репертуарного театра, готов его всячески поддерживать… На мой взгляд, умер миф, живший в головах зрителей, восторженных абитуриентов театральных вузов, части актеров. Мол, театр — это храм, кафедра. Входишь в зал, садишься в кресло и внимаешь, а со сцены люди хорошо поставленными голосами в более или менее модернизированной форме рассказывают какие-то истории. Там существуют свои правила и законы, им надо следовать, их нельзя нарушать. Перед рампой висит занавес, свет стоит так, чтобы лица артистов не попадали в тень, а говорить надо, чтобы слышали сидящие на галерке. Каноны, каноны, каноны… Однако все динозавры когда-то вымирают. Времена меняются. Вырос новый зритель. Он идет не в храм, а на карнавал. На ту территорию, где можно все. Нет, театр не умер как искусство, но он стал другим.
— Вы утверждаете, что из него ушло сопереживание.
ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ НА САЙТЕ!
Автор интервью: Андрей Ванденко.