Я очень благодарна Полине и её родителям, что они не стали искать виноватых в школе. Но это большая удача: в аналогичной ситуации кто-то из родителей побежал бы писать жалобы во все инстанции.
Я была классным руководителем Полины. История, произошедшая с ней, в очередной раз заставила меня и моих коллег задаваться непростыми вопросами.
Ребята учились в одиннадцатом классе. Коллектив там подобрался звёздным, как мы его с коллегами называли: они установили рекорд нашего лицея по количеству медалистов: из 26 выпускников 12 получили аттестаты особого образца и стали медалистами. Я пишу об этом для того, чтобы читателю было понятно: если кто-то из моих ашек (так мы между собой называли ребят из того 11А класса) просился на уроке выйти, значит, на то была более чем уважительная причина.
На уроке английского языка моя ученица и воспитанница Полина пожаловалась на сильную боль в животе. Елена Борисовна, учитель английского языка, посочувствовала ей и спросила, не носит ли Полина для таких случаев с собой обезболивающий препарат. Дело в том, что сами мы, учителя, таблетки давать ученикам не имеем права. Но если ученик (а в часть моих ашек вообще уже были совершеннолетними в 11 классе) имеет при себе таблетки и знает, как они на него действуют, мы не будем препятствовать тому, чтобы ученик этот препарат принял.
Полина с разрешения Елены Борисовны вышла с урока, чтобы принять таблетку. Питьевая вода была в столовой и в кабинете классного руководителя (ситуация произошла до введения в школах санитарных норм, когда класс весь день занимается в одном кабинете). Казалось бы, через 5 минут девушка должна была вернуться, но и через 10 минут её всё ещё не было. Елена Борисовна и одноклассники Полины забеспокоились. Подруга девушки вызвалась узнать, что задержало Полину.
Посреди урока ко мне в кабинет постучалась Маша. Она была очень взволнованной и попросила меня срочно спуститься в медпункт. Оставив ребятам задание, я спустилась в медпункт и по пути узнала от Маши, что у Полины очень сильное kровотечение из носа. Маша пошла её искать и обнаружила в туалете. Полина держалась за раковину и с помощью холодной воды пыталась остановить kровь.
Полина к тому времени уже приняла обезболивающее, но, возвращаясь в кабинет, она решила зайти в туалет для гигиенической процедуры. Спазмы в животе, головокружения сопровождали Полину ежемесячно, женщины понимают, о чём я. В туалете Полина потеряла соzнание и пришла в себя от боли: oна упала лицом вниз и раzбила нос. Поднявшись с пола, девушка стала осторожно умываться и пыталась сообразить, что же ей теперь делать: kровь не останавливалась. В этом состоянии её и нашла Маша.
Подруга Полины побежала за медработником, затем по её поручению отправилась за мной, после чего я сказала Маше идти на урок английского языка и не беспокоиться: Полина в надёжных руках. На мою ученицу было больно смотреть. Она очень сильно расшиблась при падении. Пока было трудно судить, насколько пострадал её симпатичный нос. Полине оказывали помощь в медпункте, я позвонила маме девушки и объяснила, что ей сейчас выпишут направление в поликлинику, но Полину надо туда сопровождать, потому что она, с её слов, теряла сознание. Мама, конечно же, бросила все дела и обещала минут через 20 забрать Полину с уроков, чтобы отвезти в поликлинику.
Я была вынуждена вернуться на урок, оставив свою ученицу на попечение медработника. После уроков мы с Еленой Борисовной встретились и пообщались. Она была очень расстроена: знала бы, что такое случится, не выпустила бы Полину с урока, попросила бы кого-то из ребят принести ей воды в класс. Но как не выпустить взрослую адекватную девушку, если она попросилась выйти?
Педагоги понимают, что иногда это просто необходимо, чтобы девушка не оказалась в в крайне неловком положении. До сих пор вспоминаю свою одноклассницу, которая, чуть не плача, не смела подняться со стула после урока. Когда она нам, сгорая от стыда, пояснила, что под ней пятно, девчонки быстро продумали план, как спасти её от насмешек. Часть одноклассниц увели ребят в коридор, чтобы там с ними поиграть, часть, окружив расстроенную одноклассницу, проводили её до раздевалки, кто-то быстро замыл пятно.
Я успокоила коллегу и пообещала сообщить новости о Полине, как только они появятся. Новости оказались неутешительные. Осмотр в поликлинике подтвердил худшие опасения: Полина слом@ла нос, она пока пару дней будет находиться дома, а там видно будет. К счастью, для всех нас и Полина, и её родители никого не винили в том, что с ней произошло. Но почему же Полина потеряла соzнание? Мама пояснила, что у Полины диsменорея, но так плохо ей ещё ни разу не было. Утром она вооружилась таблетками и отправилась на уроки. Знала бы мама, чем всё закончится, оставила бы Полину в этот раз отлежаться дома.
Что и говорить, тема очень щекотливая. Не всякая девушка может подойти к классному руководителю с таким вопросом. С разрешения мамы Полины я решила в общих чертах описать возникшую с девушкой ситуацию поднять эту тему на родительском собрании. Я предупредила пап, что мы будем говорить на женские темы, чтобы они пока погуляли, если по каким-то соображениям не готовы со мной обсуждать их. Но папы остались с нами.
- Итак, дорогие родители, у нас в классе ЧП. Одна из наших девочек очень болезненно переносит менстrуацию, что стало причиной обмоrока и травмы в стенах лицея. Я благодарна родителям за их понимание, что вины педагогов в случившемся нет. Но я бы не хотела, чтобы что-то подобное повторилось с нашими девочками. Наши дети очень ответственные, очень замотивированные на максимальные результаты, они превозмогают себя и идут на занятия. Я вас прошу, если ещё у кого-то из девочек есть похожие проблемы, пусть они взвесят вместе с вами все за и против и решат, стоит ли в таком состоянии приходить на занятия. Страшно даже подумать, что ещё могло произойти в помещении, полностью облицованном кафелем, где стоят унитаzы и раковины. Если ваша дочь почувствовала себя слишком плохо, не так, как обычно, пусть не стесняется попросить педагога отпустить вместе с ней одноклассницу, чтобы её сопроводили до туалета или медпункта.
Мы договорились, что на один день в случае сильных болей во время менстrуации девочкам лучше остаться дома по записке от родителей или уйти с занятий через медпункт, не игнорировать головокружения, не терпеть сильные спазмы, сидя за партой. Всё равно толку на занятиях в такие дни от них немного.
В случае с Полиной всё оказалось не так просто. Она отправилась с мамой в Санкт-Петербург. Перелом носа у девушки оказался со смещением отломков и носовой перегородки. Так что речь шла не только о необходимости эстетической коррекции, но и восстановлении полноценного дыхания. Честно, не знаю, во сколько семье обошлась поездка и опеrация, но самое главное, что вернулась она в класс и на Последнем звонке была такой же красавицей, как и до всего того, что с ней случилось.
Конечно, ежемесячные трудности, с которыми сталкиваются девушки, учась в школе, в Уставе никак не прописаны. Предполагается, что родители и учителя как-то сами решат это вопрос. Но согласитесь, у кого-то из девушек тяжело протекает не один, а два-три дня. Не знаю, как у вас в школах, а у нас по записке от родителя ученик может пропустить только один день, затем он должен отправиться на приём к врачу и находиться на лечении по справке. В школьном медпункте тоже дают освобождение только на один день. Бегать же годами в поликлинику через каждые 24-30 дней за справкой в случае диsменореи не всякая девушка выдержит.
Как в вашей школе решался или решается этот вопрос? Просто отмахиваться от него, как нас убеждает случай с моей воспитанницей, довольно опасно. И я ещё раз повторюсь: очень благодарна Полине и её родителям, что они не стали искать виноватых в школе. Но это большая удача: в аналогичной ситуации кто-то из родителей побежал бы писать жалобы во все инстанции. И я уверена, что их бы там очень внимательно и сочувственно выслушали. Ведь пока ребёнок находится в школе, работники несут ответственность за его жизнь и здоровье: было бы желание - виновные в школе найдутся.