начало
Прошлое и настоящее. Лагранна
Прогулка ночью в одной легкой сорочке по болотам даром не прошла, наутро девушка проснулась в ознобе. Три дня металась в жару и бреду в покинутой лежке ягодая. Там, за пределами ее импровизированного гнезда, заговорщики искали беглянку, перекрыв все дороги и досматривая даже золотарские повозки.
Над Реналлоном расправила крылья осень и листья почти уже облетели, но дни ещё были теплые. Придя в себя на четвертый день, беглянка выползла из-под обильно нападавшей листвы и, пошатываясь, двинулась на закат. Поселившееся где-то под сердцем неясное беспокойство тянуло её за собой.
***
Дни блуждания по лесам девушка почти не запомнила. Было холодно, голодно, одиноко. Отчего-то она знала, что нужно идти туда, где над краем небосклона по ночам загоралась пульсирующая красная звездочка. И шла, сбивая ноги о корни и сучья лесных троп.
Потеря всего, что её окружало, ввергло девушку в состояние странного безразличия. Ночами она нагребала кучу опавших листьев и забиралась туда. Спать было жестко, но тепло. Ела ли она что-нибудь, Танайя не помнила. Она стала дерганой, пугливой, шарахалась от любых звуков. Все люди сейчас казались врагами.
Домашние туфли, в которых девушка сбежала из охваченного штурмом замка, истрепались через пару дней. Сорочка порвалась и свисала лохмотьями. Какими-то ветхими тряпками ей удалось разжиться во встреченном небольшом селении, прокравшись к тыну в ночи. Удивительно, но деревенские сторожевые не подняли шума при появлении постороннего.
Гордость благорожденной осталась в прошлой жизни, засыпанная пеплом сгоревшего дома. Она таскала плоды и корнеплоды с крестьянских делянок, перестала брезговать копаться в отбросах. Иногда ей казалось, что неведомый голос на грани слышимости зовет: «Иди на закат, ищи Лагранну». Где это, она не знала, просто брела, каждый вечер сверяясь со звездой. Лагранна стала навязчивой идеей . Там, в городе, которого она никогда не видела, но воображала себе сияющим белизной, устремленным в небеса, ее должны были оставить все беды.
***
Лагранна ее разочаровала и напугала. Огромный город, низкой громадой придавившей окрестности, в ворота которого вливались и выливались толпы народа, вызвал у девушки безотчетный страх. Но деваться ей было некуда, ночи становились все холоднее. И Танайя решилась. Спрятав в опавших листьях принесенный через все невзгоды лук, она на закате догнала неспешно ползущую крестьянскую повозку и нырнула под неё, цепляясь за жерди, устилавшие дно и торчащие наружу. Ворота миновала, вжавшись в дно повозки и молясь про себя, чтобы стражник не заглянул под колеса.
Ей в последний раз улыбнулась удача. И окончательно покинула сироту.
Лагранна жила ради Гильдии. Все в городе было подчинено интересам наемников, наемники же поддерживали порядок на улицах, гоняли беспризорников, ловили воров. Глядя на сытых, хорошо одетых гильдейцев, девушке хотелось плакать: подвеска, которая должна была послужить ей пропуском в этот новый, чудесный мир, осталась в замке, на столике у кровати, когда она пошла за своим сном. А с тощей страшной нищенкой стража на входе в гильдейский городок разговаривать не стала. Воровать девушка не решалась, люди её пугали до судорог. Никто из городского дна на грязную замарашку со спутанными волосами, в которых запутались ветки и листья, не покусился. И Танайя снова стала искать пропитание в мусорных ямах. Девушка медленно и неуклонно сходила с ума, оказавшись в кошмарных условиях. И, наверное, погибла бы. Если бы ее не подобрала одна из «ночных пташек».
Такой ее увидела грасса Лезар.
***
По-человечески, Танайя была благодарна содержательнице «веселого дома». Она отъелась, отмыла грязь. Коротко обрезанные после первой ванны волосы снова отросли и медовой волной падали на плечи. Танайя старалась научиться всему, чему учили «жрицы любви», но получалось у нее плохо. А вот старые навыки, любовно привитые отцом, вдруг проснулись. Пальцы скучали по тетиве и даже мозоль на указательном пальце правой руки не проходила, набитая оборотами усердной стрельбы. С каждым проведенным в «веселом доме» днем в ней разгоралось беспокойство, требующее куда-то бежать, что-то делать.
Разговор с Саргом взбудоражил её ещё сильнее, лишив сна и способности хоть какое-то время сидеть на месте. В ней нарастало ожидание перемен.
Но на что могла надеяться «ночная пташка», фактически, собственность грассы Лезар в городе наемников? В Гильдию её один раз не пустили, а больше в городе податься было некуда. Оставалось городское дно, но мысли о нем Танайя категорически гнала прочь.
Визит хозяйки окончательно лишил её остатков рассудительности. Когда за красивой, но пугающей женщиной захлопнулась дверь, девушка, коротко всплакнув о несправедливости жизни, торопливо собралась, краснея от осознания того, что ворует вещи. Но отступать было некуда. Танайя тихонько приоткрыла дверь, убедилась, что в коридоре никого нет и, крадучись и перебегая из тени в тень, покинула «веселый дом».
Оказавшись за дверью хода для прислуги, она задумалась, куда теперь податься. В Гильдию путь был заказан, там её бы вернули хозяйке[95]. В королевствах девушке без защитников и покровителей, в лучшем случае, светил лишь «веселый дом», из которого она сбежала.
О худшем она даже думать не хотела. И тут под сердцем трепыхнулось ощущение, что её ждет лес. Лес безопасен, в нём убежище. И там её ждет… что-то ждёт. Словно в тумане, Танайя зашагала к тому месту, откуда полоборота назад вышла к Лагранне.
По какой-то причине ворота были открыты, так что город она покинула без лишних распросов и препятствий.
Беспокойство становилось сильнее, под конец пути девушка почти бежала, привычно ставя ноги среди корней и сучьев.
***
Рассвет застал её в перестреле от границы леса, вдалеке от протоптанных троп. Танайя огляделась, словно проснувшись. И выругала себя. Сейчас она вообще не представляла, куда идти.
Впрочем, в котомке был запас еды, а в ножнах скрывался подаренный кинжал. Сейчас она сама распоряжалась собой и эта мысль прибавляла уверенности. Кроме того, девушке казалось, что места ей знакомы, но почему — понять не могла.
Лишь когда взгляд зацепился за странную ветку, она поняла, что здесь, именно в этом месте ночевала осенью перед тем, как проникнуть в Лагранну.
Девушка наклонилась и подняла древний лук, когда-то унесенный ею из гробницы горящего замка. Последняя память о доме. Прошедшие обороты безжалостно разрушили оплетку лука, изгрызли клееную середину. Но черные, гладкие плечи были такими же, как эпохи назад. Беспокойство отступило, хоть и не ушло совсем.
— Что же мне с тобой делать? — вслух произнесла Танайя, проводя пальчиком по кавернам клеевого слоя. Лук удобно лежал в руках, девушке даже казалось, что он потеплел.
— Я не умею чинить луки. Отец учил только стрелять…
Она поморщила носик:
— Но ведь не зря ноги принесли меня сюда? Значит, этот лук мне зачем-то нужен. Интересно, зачем? В наемницы мне путь заказан... Хотя... Если попробовать где-нибудь ещё? Ведь не только же в Лагранне есть наемники!
— Ладно, дружок, — обратилась она к луку и вздрогнула. За полоборота в «веселом доме» девушка почти отвыкла говорить и сейчас собственный голос казался ей писклявым. Танайя откашлялась: — Ты пойдешь со мной. Попробуем что-нибудь с тобой сделать.
И она зашагала на юго-восток, подальше и от Лагранны, и от родного, теперь ставшего чужим и опасным, дома.
[95] На самом деле, из Гильдии нет выдачи. Если бы Танайя прошла отбор, она бы стала учеником и никто бы не имел над ней власти. Но грасса Лезар сознательно обманула девушку, а собственного опыта, чтобы отличить ложь от правды в таких вопросах, у нее не было.
продолжение
Рыжий. Том 1
Благодарю за интерес к моей книге и надеюсь на ваши лайки и комментарии.
Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые публикации.