Сидят как-то раз Шаляпин и художники Валентин Серов и Константин Коровин. Мне почему-то кажется, что они выпивали и закусывали.
- Ты слышишь .., – сказал Шаляпин Серову, – Константину не нравится, что я пою. Плохо пою. А кто же, позвольте вас спросить, поет лучше меня, Константин Алексеевич?
- А вот есть. Цыганка одна поет лучше тебя.
- Слышишь .., Костька-то ведь с ума сошел. Какая цыганка?
- Варя Панина. Поет замечательно. И голос дивный.
- Ты слышишь .., Костьку пора в больницу отправить. Это какая же, позвольте вас спросить, Константин Алексеевич, Варя Панина?
- В «Стрельне» поет. За пятерку песню поет. И поет как надо ...
Это фрагмент мемуаров Константина Коровина «Шаляпин. Встречи и совместная жизнь».
Отношения между Коровиным и Шаляпиным были неоднозначными. Советское музыковедение, если не ошибаюсь, никогда полностью не печатало эти мемуары, слишком уж рискованные там были некоторые пассажи. Тем не менее, воспоминания Коровина чрезвычайно интересны.
Варя Панина умерла 28 мая (10 июня – по новому стилю) 1911 года в Москве. Не стало «Цыганской Патти», как называли Панину в дни расцвета ее артистической карьеры, в честь легендарной итальянской певицы XIX века.
Она не заставила себя долго просить и через несколько минут вошла в кабинет, поздоровавшись со всеми за руку, с тою тряскою манерою пожатия сверху вниз, которая, в общем, характерна для малокультурных людей и мужеподобных женщин. Панина была в широкой, очень просторной, вроде пиджака, кофте странного какого-то цвета. Корсета она не носила, да и вообще, в наружности своей – не без расчета, быть может, – подчеркивала пожилой свой возраст и мужскую ухватку. Сев на стул посреди комнаты, она сейчас же закурила. Папиросы у нее были толстые-претолстые, папиросы «пушка», и курила она беспрерывно, несмотря на заметную отдышку. У Паниной была добрая, славная, умная, хотя несколько наигранная, «актерская» улыбка, и глаза у нее, смотревшие с ласковою проницательностью, были прекрасные, с живою искрою в зрачках.
Такой она запомнилась современникам, так писал о ней журнал «Театр и искусство» в 1911 году.
Биография легендарной «любимицы старой Москвы» загадочна, удивительна и неповторима так же, как и ее искусство. В начале ХХ века, когда она жила и творила, никому и в голову не приходило как-то описать ее жизненный и творческий путь. Она вызывала восхищение, восторженное удивление, перед ней преклонялись, ее боготворили, не было только самого главного для артиста – благожелательного внимания к творчеству, заботливого участия, особого, трепетного отношения публики к ее судьбе. Ею восторгался Блок, ее слушали Лев Толстой, Куприн, Чехов и даже особы царской фамилии, но ... Что такое, в конце концов, ресторанная певица, исполнительница «цыганщины»?
Варвара Васильевна появилась на свет в «цыганском» районе старой Москвы – в Больших Грузинах. Известен только год ее рождения – 1872-й. Родители Вари были далеки от музыки, хотя, что говорить – цыгане все равно так или иначе связаны с музыкой, пением, танцами с рождения. И поэтому никого особенно не удивляли невероятные способности маленькой цыганки – уникальная музыкальная память, позволявшая практически с одного прослушивания запоминать модный романс или песню наизусть, потрясающая способность мгновенно схватывать манеру исполнения, услышанную у взрослых опытных певиц. Совсем еще юной четырнадцатилетней девушкой Варя уже пела в ресторанных цыганских хорах и вскоре появилась в знаменитой московской «Стрельне». А спустя несколько лет перешла в легендарный, воспетый во множестве романсов и песен «Яр». Послушать уже знаменитую к тому времени цыганку считали своим долгом знатоки-меломаны, а слава о московской звезде гремела по всей России.
Побудь со мной! Музыка и слова Н. В. Зубова. Поет Варя Панина.
Уникальный голос – низкое грудное контральто почти мужского тембра, как вспоминали современники, своеобразная манера исполнения – сочетание декламационного говорка и широкой напевности, репертуар – разбитое сердце, крушение идеалов, несчастная любовь, трагедия расставания – вот, что заставляло восхищаться ею вместе с торговцами и лавочниками завсегдатаев аристократических салонов. А вместе с ними и крупнейших деятелей российской культуры, художников, литераторов, артистов ...
Ее голос современники называли «Черным бархатом»!
Она пела в тот вечер много, очень много ... Прошло уже немало лет с тех пор, но предо мною все стоит так живо. Желтоватый свет тусклых огней, клубы дыма, стелющиеся в воздухе наверху под потолком, и все, кто тут были, все эти столь разные, столь непохожие друг на друга люди, раскинувшиеся или притаившиеся в истомных, жаждущих, внимательных позах, и ловившие звуки, каждый по-своему, сообразно строю души своей и воспоминаниям пережитого, но все со сладкой тоской, с жаждою страдания ... Она пела голосом почти грубым, напоминавшим бас, совершенно не женским по тембру, но с чисто женскими, удивительными по остроте своей интонациями. Какие-то смутные образы рождались из ее песен и щемили душу. Грусть в ее песнях была бесконечная, безысходная... Что она пела? Не все ли равно?
Я грущу, если можешь понять
Мою душу – доверчиво нежную …
Кто лучше очевидца расскажет о том, что было почти сто лет назад, тем более точен и аккуратен в своих формулировках и впечатлениях Александр Кугель, театральный критик.
Немалую роль в ее популярности сыграл, конечно, и новый модный прибор, последнее слово техники того времени – граммофон. Он донес голос столичной знаменитости до самых отдаленных уголков Империи.
В начале 900-ых годов Варя Панина решается порвать с ресторанными подмостками и начинает выступать с сольными концертами на больших площадках – в лучших залах Москвы, Петербурга и российской провинции. Всюду – огромный успех, восторженный прием. Как ни странно, певица роковых страстей и безысходной печали была наиболее популярна в среде молодежи и студенчества. Интересен уже был, как мы сейчас говорим, сам имидж артистки. На сцену она выходила очень просто одетая, минимум косметики, никаких модных причесок ... Может быть, поэтому – фраза журналиста – «подчеркивала пожилой свой возраст» ...
Ее не стало, когда ей было всего 39!
А теперь представьте, друзья, наш московский Колонный зал, бывший «Дома Союзов», а во времена Вари Паниной - зал Благородного собрания.
Более тысячи посадочных мест, люстры, колонны …
В середине сцены стоит кресло.
Полный зал публики, аншлаг!
Под грохот оваций выходит Варя Панина. Чуть кланяется, подходит к креслу и, не спеша, располагается в нем. Закуривает ... (Сцена!!! Колонный зал Благородного собрания!!!) Появляются два аккомпаниатора и замирают по бокам кресла. Это гитаристы К. Васильев, Н. Шишкин, иногда модный в те годы исполнитель на цитре Ганс. Они впиваются глазами в ее лицо, ожидая сигнала к вступлению. Никаких вам пюпитров, нот, папок – сплошной и непрерывный экспромт! Это дело тонкое. Аккомпаниаторы следят за дыханием певицы, за ее мимикой – им надо не только вовремя вступить, но и вовремя оборвать аккомпанемент. Здесь даже и не скажешь, на что лучше ориентироваться – это результат практики, но все отмечали, что гитаристы, буквально, «дышали» с Паниной!
Чуть заметный кивок головы, первые аккорды гитары и ... зал замирает. «Я ехала домой», «Нищая», «Не уходи, побудь со мною», «Я Вам не говорю», «Дремлют плакучие ивы», «Хризантемы», «Жалобно стонет ветер осенний», «Сердце мое болит», «Я пережил свои желанья» ... Каждый номер сопровождается оглушительными аплодисментами переполненного зала. Публика взволнована, подавлена, у многих на глазах слезы, случались и обмороки, а после концерта к гримерной артистки трудно протиснуться сквозь плотные ряды молодежи, которая буквально осыпает ее цветами.
Черт с тобой! Цыганский романс. Музыка и слова П. И. Вейнберг. Поет Варя Панина.
А вот совсем необыкновенный эпизод: 3 марта 1906 года, когда страна еще не опомнилась от революционных событий, происшедших годом раньше, в Императорской Мариинской опере в Петербурге состоялся концерт с участием (кто бы мог подумать!) бывшей ресторанной певицы! Но, что самое интересное, в царской ложе были замечены Высочайшие Особы, почтившие действо своим присутствием. Интерес к искусству певицы представители правящей династии проявили тогда, когда без крайней необходимости они старались вообще не появляться в присутственных местах.
Было что-то магическое в ее голосе, в самой окраске звука. С точки зрения классической вокальной школы пела она неправильно, не там брала дыхание, неверно расставляла акценты, но, тем не менее, сотни людей обязаны были ей лучшими минутами и сильнейшими переживаниями в своей жизни. Как ей это удавалось, в чем здесь секрет?
Она пела душой, сердцем, пела о том, что понятно и близко всем, что в жизни пережил каждый.
В ее репертуаре были Глинка, Варламов, Алябьев, Пасхалов, Дервиз, Зубов, романсы и песни на стихи Пушкина, Дельвига, Кольцова, Языкова, А. Толстого, Апухтина, Некрасова ...
Что же может быть лучше, выше, светлее? Ее стихией была трагедия в романсе, трагедия ожидала ее и в жизни. Она умерла от болезни сердца.
Одна из газет писала незадолго до смерти певицы:
На единственный концерт Вари Паниной в Дворянском собрании попасть было так же трудно, как на парадный спектакль в честь французских гостей. Роскошнейшие туалеты, прекраснейшие женщины, гвардейцы без конца, бриллианты, золото, кружева ... Десятилетия почти не наложили печати на чудесном в верхних регистрах, грудном, полнозвучном голосе певицы. На узкой полоске эстрады негде разойтись в удалых танцах и неоткуда почерпнуть вдохновение для безумия, когда в экстазе страсти сами собой ходят ноги и рвутся струны сердца. И хочется замереть в неудержном беге, не то кричать, не то плакать, как плакал Пушкин, как рыдала знаменитая итальянская певица Каталани, глядя на цыган.
Газета «Обозрение театров», 10 февраля 1910 года, среда, Санкт-Петербург.
Огромный интерес у многочисленных любителей вызвал уникальный концерт, состоявшийся в зале московского Дворянского собрания в марте 1910 года. Он был необычен, прежде всего, своей программой. Выступали две звезды, два кумира – первое отделение пела «несравненная» Анастасия Вяльцева, «певица радостей жизни», дарившая публике весну, любовь, праздник, второе – Варя Панина, певица роковых страстей и неуемной печали. Трудно было определить, кто пользовался большим успехом. Публика неистовствовала. Концерт удалось завершить только после вмешательства полиции около двух часов ночи.
Уже тогда в одном из изданий промелькнула строчка «... Панина, допевающая свою «лебединую песнь». Никто не мог предположить, насколько близко от истины был в тот момент журналист московской «Рампы и жизни». Варе Паниной оставалось жить чуть больше года, Анастасии Вяльцевой – три.
Родной внук Варвары Васильевны москвич Борис Владимирович Воронов утверждал:
Многие мемуаристы и современные исследователи творчества Вари Паниной неоднократно подчеркивают ее, якобы, мужские привычки, жесты, грубоватую манеру поведения. Ничего подобного ... Мама говорила, что бабушка была очень мягкой, женственной. Это все легенды или выдумки журналистов. Я родился в 1920 году, бабушка же умерла в 1911-ом, я ее не видел, но мама очень часто рассказывала о ней. Говорила, что много раз бабушка возвращалась с концертов в разорванном платье – это поклонники окружали ее со всех сторон, устраивали свалку, давку и, пользуясь случаем, отрывали от концертных нарядов кусочки «на память». Все газеты писали, что она умерла от сердечной недостаточности, но мама считала, что у бабушки не выдержало сердце от сильных постоянных переживаний на сцене – она очень глубоко и трагически воспринимала все то, о чем пела.
Во вторник похоронили Варю Панину, последнюю блестящую представительницу настоящего цыганского жанра, любимицу Москвы,
– писала газета «Театр» в начале лета 1911 года.
На похоронах присутствовали, кроме огромной массы поклонников, представители высшего чиновничества, элита артистического и театрального мира того времени, титулованные особы, столичные аристократы. Гроб некоронованной царицы русского и цыганского романсов, кафешантанной певицы утопал в цветах и венках. Газеты писали, что артистке незадолго до трагической кончины пришлось пережить смерть самых близких людей – сначала мужа, затем матери и брата. Сиротами стали пятеро ее детей. Судьбе было угодно, чтобы потомство осталось только от единственной средней дочери легендарной цыганки. Остальные ее четверо детей, как и многочисленные родные братья и сестры, были бездетны.
Похоронили Варю Панину на Ваганьковском кладбище. В числе многих и многих на ее смерть откликнулся один из провинциальных журналистов. Его пронзительные стихи, как бы от имени певицы, передают атмосферу тех дней:
Я об одном прошу: за Варю помолиться,
Чтобы скорей могла заснуть навеки я;
О, если б знали вы, как трудно примириться,
Что не могу я петь, что грудь мертва моя!..
Незадолго до смерти она как-то сказала: «Я живу, когда пою, буду петь – буду жить».
Из дневника А. Блока от 29 января 1914 года:
Сидели мы с Ремизовым, заводили граммофон, все больше Варю Панину
А вот запись 1913 года:
25 марта. Иду на Английскую набережную,12. ... пел граммофон – Варя Панина и Шаляпин – божественная Варя Панина ...
Обращу ваше внимание, друзья! Блок упомянул два имени – Шаляпина и Панину, и назвал он «божественным» не Шаляпина, хотя, казалось бы – мировая знаменитость, великий актер, великий певец, а назвал «божественной» Варю Панину, ресторанную певицу! Говорит это о чем-то?
Да и в наши дни интерес к этой загадочной певице не пропадает. В 80-ых годах фирмой «Мелодия» была выпущена пластинка-гигант с записями Вари Паниной. Сегодня ее голос с граммофонных пластинок переведен на компакт-диски. Знаменитая артистка – героиня нескольких современных фильмов. И до сих пор на ее могиле – свежие цветы. От тех, «кто пережил многое, у кого сердце надорвано и болит мучительно и глухо», у кого «разрушенные идеалы, мечты, погибающие под давлением безжалостной действительности», над чьими головами «кружатся осенние листья», навевая воспоминания о светлых минутах счастья, «мгновениях, которые никогда не возвращаются ...» От тех, кто помнит «божественную Варю».
Друзья!
Напоминаю о том, что всегда рад вашим впечатлениям, предложениям, вопросам - вашей заинтересованности в том, что я делаю.
Не забывайте, пожалуйста, о лайках!
Кто не подписался на мой блог - это всегда можно сделать!