Отрывок из 3х томника (3 том, часть 3, глава 3).
— Не думала, что будет здесь — прохладно, поёжилась Татьяна. И, как-то сыро. Считала — будет жарко. Придётся, греть тебе — обоих.
Артём смотрел на Таню, удивлённо.
Шутку, не оценил.
— В карьер, галопом?
— Да я шучу.
Она на шею бросилась к нему, обняла и, расцеловала.
— Соскучилась я по тебе, Артёмка.
Знакомься, это Клёпа, точнее — Клеопатра, представила подругу Таня. Мы с ней летаем в одной смене.
Вот, вырвались к тебе, на две недели. Уговорила, еле-еле — эту противную девчонку.
Она ни разу не была в Крыму. Я кстати, так же.
А почему, не знаю.
Я, о тебе, рассказывала раньше, как мы летали в Коста Браву, с террористом. Как были вместе на Баяделле, что ты, — нормальный парень, лишь немного — чокнутый, но без проблем и комплексов.
— Тогда, мне говорить не нужно — о себе, обрадовался он. Поехали.
Где ваши вещи? И это, всё? По, небольшому чемодану? Впрочем, по ресторанам — ходить не нужно. Купальники….
— Зачем? — Татьяна удивилась. Забей на них и, вспомни Баяделлу.
Я в интернете, всё узнала. Здесь рядом, много пляжей — диких. На них, людей простых немало, без комплексов и завихрений — простых нудистов.
— С этим, мы разберёмся — без сомнений, Артём их успокоил и, положив в багажник чемоданы, им — каждой открыл двери.
Я не смотрел ещё. На море, не купался. Только дожди прошли. Поэтому прохладно. Сейчас согреемся за ужином, немного.
— Вас — дамы, приглашаю.
Как раз, собрались ужинать, пришёл сосед и, дочь его. Они ждут, в доме моём — нас.
— Нас, в доме твоём? Или ждут тебя?
Национальность — тюрки крымские.
— Татары крымские? — поправила Татьяна. Я вспомнила о них рассказ.
— Точнее — тюрки крымские.
Я узнавал.
Их связывает — с турками, намного больше — чем с этносом татарским.
Мне, в принципе — до фени, к кому они относятся, должно быть отношение друг к другу — по человечески и уважительным.
По первым впечатлениям — нормальные соседи. Не встретили — враждебно, хотя узнал — дорогу перешёл, непреднамеренно — купив тот дом.
Ты позвонила вовремя, Танюша — не пригубил ещё вина, с бокала. Сумел за вами, сразу же отправиться, — он по дороге, ставил их в известность, что в доме у него остались гости — по его просьбе.
Мы, сильно не проголодались, заверила его Татьяна. Хотя, согреться нам — не помешает. Я выпила бы грамм сто — виски.
— Предупредить, ты не желала? Хотя бы дали — сутки.
А вдруг бы я, куда уехал?
— Да. Был бы — небольшой облом. Но ты же — не уехал и, нас везёшь в свой дом!
— Вино домашнее, немного есть текилы. Завтра куплю вам виски, милая Татьяна.
— Ты представляешь, Клёпа. Он в самолёте говорит — я вас любил, Татьяна.
Я, чуть не села, где стояла. Спросила — Вас я, раньше знала? А он мне….
— Рассказывала мне о нём — неоднократно. Такое впечатление, сюда — к нему летела, а не на отдых. Может быть, в любви признаться захотела?
— Признаюсь, Клёпа. Летела я с тобой — к нему, на отдых. И мы, друзья, лишь только. Моё ты — увлечение любовное!
Артём, скажи моей подруге. — Меня, без повода — к тебе ревнует, хотя прекрасно знает, что девушек люблю я — больше, чем мальчишек. Хотя, себя не ощущаю, только лесбиянкой, скорей всего — бисексуалкой. Но, лесби — мой приоритет!
— Ну всё, приехали! — Артём остановил машину и, выйдя — отворил ворота, затем, во двор заехал. Два чемодана, вытащив — понёс их в дом, словно — пушинки.
Девушки шли за ним — в дом полуосвещённый, робко. Тот, в темноте, казался им — громадным.
Со стороны, казалось — странный дом или — мистический. Таинственный
Горел свет в кухне. А во дворе — сплошная темень. Запахи вкусные витали в воздухе. Стояла девушка — возле плиты, что-то готовила.
— Это соседка? — удивилась Таня.
— А где отец? И, что ты делаешь? — спросил Артём Динару, немного удивляясь.
Боясь, что их Курбан оставил, в этот вечер.
— Готовлю угощение, гостям твоим — с дороги, вполне возможно — угощений нам не хватит.
А хватит, так останется на завтра. Об этом, сильно — не беспокойся.
Отец придёт, ушёл — за марочным вином. Твои друзья — наши друзья. Вот и старается.
— Мне неудобно, перед Вами. — Вас в гости пригласил, а Вы меня, вновь угощаете.
— Готовишь ты неплохо, понравились — котлеты и, баранина, но посмотри — нас пятеро, не трое.
Стесняться будешь пред гостьями, когда закончится еда.
Голодными уложишь спать в кровать, пред ними извинившись?
— Мы не голодные, ответила Динаре — Клеопатра. Мы в самолёте, кушали.
— Тем более, какая может быть еда — в полёте?
Летала я, попробовала. — Гадость, приготовлена.
Смотрела, может — показалось. — Другие, так же — кушать отказались.
— Бывает и такое, — редко, и не на нашей линии.
— Дома, всегда — всё лучше.
Или меня прогоните?
— Ты шутишь? — Артём ей улыбнулся и признался. — Я просто, застеснялся.
Пришёл Курбан с двумя кувшинами вина, по три-четыре литра.
— В одном — сухое, выдержка — полтора года. В другом — креплёное — портвейн «Мадера». Готовил для себя — для праздников больших и, для гостей — особо дорогих, поэтому вино, и не расхваливаю я, особо.
Попробуете сами и, оцените.
— Не знаю, как сказать — благодарю, за Вашу доброту! — Артём, растерянно переводил глаза, с Динары на Курбана.
— Так ты, уже сказал и, хватит. Иначе — будет много.
А перебарщивать, нельзя. Как и расхваливать, без меры — никогда.
Усаживай гостей за стол.
— Сейчас, с дороги отойдут и….
Артём, девчатам показал, где будут спать и туалет. Заправите кровати сами. Не знал ведь, что приедете сегодня. Меня вы — не предупреждали.
— Мы будем — вместе с Клёпой спать? — спросила Таня.
— Хотите спать раздельно?
В другую комнату — тогда, одна из вас. Бельё постельное — в шкафах. Откроете — увидите.
— Сегодня переспим, а завтра — разберёмся, подругу Клёпа успокоила. Душ, туалет, не во дворе — прекрасно.
Нам, можно — переодеваться?
— Конечно, переодевайтесь. И, извините. Из-за вопросов ваших, задержался.
Ждем за столом. нетерпеливо.
— Первых гостей, приезд — отметим, поднял бокал Артём. — Благодаря Курбану, дом, мы снова — обживаем.
— А я, причём? — Курбан, немного удивился.
— Вино и угощение, ваша забота — стоит намного большего, чем только что сказал. Я о таких соседях, не мечтал!
Дороже — отношения порядочности, чести, я ничего не знаю.
Поэтому, за всех — присевших здесь, бокал с вином, и поднимаю.
Гуляли долго — до полуночи, пока Курбан с Динарой не поднялись.
Прощаясь, прежде чем уйти, они договорились, что завтра вечером — встречаются на территории Курбана и Динары.
Артём заметил, что Динара не выпила ни грамма из бокала, лишь пригубила только. Да и Курбан, немного или нисколько.
Девчата помогли помыть посуду, сложить остатки для собаки, затем отправились на боковую. Артём их проводил, лишь взглядом.
Хотя, когда Татьяна уходила, рукою — за собою поманила.
Был выпивши немного — кровь играла, но тут же, пред глазами — Мира встала.
Она, смеялась, радостно и обнимала — Артёма, нежно, ласково. За Таней следовать, желание пропало. Остались мысли. А их Артём отбросил, не без труда — если быть честным.
Утром проснулись поздно. Артём — немного раньше, девчата — позже.
Пока те приводили себя в порядок, Артём им приготовил завтрак.
Погода изменилась и, сразу стало жарко. Испарина, вчера — не вся ушла, после дождя и, было душно.
Увидев — за оградой девушку — соседку, Артём, взяв кости и остатки пищи, как повод — сразу же отправился к Динаре.
Через оградку переставил — угощение собаке, заговорил — после приветствия.
— Перед отцом, мне было неудобно — спросить, вдруг бы подумал, что не так.
Девчата у меня, спросили — ещё вчера, где пляжи — лучшие нудистские, близ нас?
А я, не смог ответить. Не узнавал об этом раньше. О них, и не подумал.
— Их много здесь, Динара улыбнулась. От Феодосии к Орджоникидзе, и далее — к Коктебелю.
Как понимаю, нужно вам — подъехать на машине, а не идти пешком, ноги не бить по бездорожью?
— Наверное. Зачем всё усложнять и, трудности себе искать, если подъехать можно.
— Посередине, меж Коктебелем, Орджоникидзе (мыс Киик-Атлама). Тихая бухта, может не лучшая — туда подъезд есть на машине. Грунтовая дорога, идёт от винзавода «Коктебель» к той бухте — прямо.
Для натуристов, прекрасная обитель. Там, многие любители — живут в палатках, в Крым приезжая — со всей России, Украины, Белоруссии, Сибири и Дальнего Востока.
Сейчас, людей там будет мало, особенно — после дождя. Сезон, лишь только начался.
«Французский пляж» — с востока (слева, если глядеть на море) от Тихой бухты — лишь мысом отделен, со скальными прижимами и выбросами.
Ко всем другим, нужно пешком идти — до получаса, машину, на дороге, бросив.
Рассказывать о них?
— Да нет. Не надо.
— Наверное, Вы с нами не поедите? Имел ввиду, с отцом.
— Ты издеваешься? Хочешь отправиться в дурдом?
— Ты извини. Я так и думал.
Спросил, на всякий случай. Не знаю сам, зачем. Ради приличия.
— Приличия? Я и подумать не могу, об этом.
Хотя, с девчатами — хочу поехать, побольше — пообщаться. — Не на нудистский, где нужно раздеваться.
— А мы не скажем, что бывали там. Ты можешь — с нами, не снимать купальника.
— Да нет, Артём.
Не совращай меня. Ведь я — благовоспитанная девушка.
Не знала бы тебя — немного, восприняла бы — предложение, за оскорбление, что ты желаешь — видеть меня голой. Я знаю, что ты — не бесстыжий.
Мы выбираемся на пляжи, подальше от скоплений отдыхающих.
Рассматривать и находится нам, среди — частично даже обнажившихся — нельзя, ни в коих случаях. Такое святотатство, запрещено исламом.
Ты извини меня. Не знал, что так всё строго. Я бы не спрашивал, не предлагал, такого.
И не хотел тебя обидеть.
Не знаю я законов мусульманства. Поэтому, впросак попал.
— Да ладно, ты не специально. И хорошо, что не спросил вчера. Он бы тебя — ругал.
Курбан, к нудистам и подобным, относится — неоднозначно. Испортился бы вечер. С тобою, мог он распрощаться.
— Как хорошо, что не спросил. Была бы, после этого — беда. Я не хочу — с вами ругаться.
Не буду обсуждать — раскрепощённость, не собираюсь я тебя, нисколько — развращать, но отношусь к нудистам — положительно. Другие взгляды и религия. И, воспитание.
Ведь, не рассматривать — друг друга, люди направляются, когда купаются и загорают — в чём мама родила и, не за блудом. — За единением души с природой.
Блуд тел и, разное…, можно и ночью делать. — У нас и мысли не было (соврал), в другую комнату зайти. По разному воспитаны.
Ведь мы, не только — тело, в нём есть душа и сердце.
Прости, зациклился.
— Наверное — обиделся?
— Нет, что-ты. На тебя, обидеться я не смогу.
— Обидеться, не сможешь, никогда?
Но, почему?
— Я чувствую, что ты — прекрасная душа, такую — мысленно задеть нельзя.
— Мне льстишь. Иди, тебя уже заждались. Выглядывают из окна. Ждут, как наговоришься.
— Ещё раз — извини. Если обидел, то — не специально.
— Понравилась соседка? — спросила Клёпа.
— Хорошая девчонка.
— Он любит всех, кто пахнет женщиной, отметила Татьяна. Я это помню.
— Вчера я это — не увидела, засомневалась Клеопатра. Как поняла — ему я безразлична.
— Девчата, вы мои друзья.
— По дружбе, секса не бывает?
— Наверное, бывает, иногда.
— Довольно часто — сплошь и рядом.
От этого, становится лишь крепче — дружба.
Да не смотри так, на меня. Я просто, пошутила, Татьяна рассмеялась — Она, такая — шутит, разыграет и, с носом оставляет.
— Я знаю, в каждой шутке — есть доля правды, Артём подумав, испугался. — Вдруг, может он — сорваться. Давно, ни с кем ведь — не встречался. Поллюции — ночами, случаются — нередко.
Вдруг опозорится на пляже — увидев, сразу встанет хобот. И будет — очень неудобно.
Быть может, к дуньке кулаковой заглянуть, пока не поздно? — Снять напряжение с него и, с чистой совестью — отправиться на обнажёнку.
— Давайте завтракать — девчата милые.
— Вот это, да! — Клёпа воскликнула. Ещё не чувствовал, а говорит, как знает.
— Возможно, представляет? — Татьяна засмеялась. С кем, чёрт не шутит и, не играет?
Позавтракав, отправились в Коктебель, к винзаводу. Оттуда повернули влево.
Дорога, в ужасном состоянии была, одно лишь — направление, название.
— Благо — на сабурбане, ухабины и ямы — нам нипочём, Артём заметил радостно.
Зато, я думаю — машин там будет мало.
Вообще, там не было машин и отдыхающих. Сезон, лишь начался. И, первый день — после дождя….
— Море, прохладное! Как хорошо! — обрадовалась Клеопатра.
Я вижу, в стюардессы, лишь — девушек красивых отбирают. Завидую пилотам. Те с вами — ежедневно, проводят время.
Бывает и такое, не так и часто, и выбирают, призналась Клеопатра.
— Я не о сексе думал, лишь об общении.
— И я, такого мнения, смеялась Клёпа, радуясь, раскинувшись на гальке — нагая, прекрасная, словно богиня — с формами, как и у Тани — идеальными.
— Красивые вы — девушки. Как хорошо мне с вами.
— И хорошо, что никого здесь нет! — добавила Татьяна, косу небрежно заплетая.
Хотя ты с Никой не стеснялся, на Баяделле.
Длинные волосы распущены, красиво разметались, по телу Клеопатры.
— Словно у Афродиты — сравнил Артём богинь — Татьяну с Клеопатрой.
— Легко ли быть, такой красивой? — спросила, интригующе — Татьяна.
Вгоняешь в краску? Не получится, Артём ответил, улыбаясь. На острове…, я вас любил обоих — Тебя и Нику.
Всё было, так прекрасно! Вы мне дарили нежность. Я счастлив был, неимоверно.
— Какой ты выдумщик! — грустно ответила ему Татьяна. Твои фантазии — не прекращаются? Ты фантазёр, Артёмка? Каким ты был, таким остался.
— Люблю прекрасное.
Руки невольно к ним тянулись, он гладил волосы обоим, плечи, руки. Не удержавшись..., потянулся к ступням.
Таня, немного развернувшись, коленками к нему прижалась…, рукою взяла член.
Тот, сразу встрепенулся и, окаменел.
Татьяна, нежно обняла губами и, языком ласкала. Тот задрожал и, словно по команде — встал.
— Давно, ни с кем я не был, боюсь — не удержусь, Артём шептал. На Баяделле с Никой…, в последний раз….
Не мог сказать он — громче, горло пересохло.
— Не страшно. В первый раз — закончишь быстро. За это, мы тебя…, измучаем, истребуем, возможно — в полной мере для себя.
К ней приползла, словно змея — её прекрасная подруга Клеопатра. Красивые — грудь, бедра — скользили по нему, лаская — возбуждали.
Руки тянулись, искали — плечи, грудь, и всё, что ниже, что было — рядом, близко. Гладил им головы и волосы, и клитор, губы.
Он вспомнил остров — было там не хуже, возможно — ему лучше.
Не смог сдержаться — кончил, слишком быстро.
— Предупреждал, он извинился.
— Я помню, ласково ответила Татьяна, продолжив член его ласкать. И он, не мог остановиться. Их целовал, искал, все — эрогенные места, не пожелав — неблагодарным оказаться.
И, вновь тот задрожал, стал каменным, их чувствовал со всех сторон. Он их хотел неудержимо, страстно — любил всем телом, наслаждался.
На миг лишь задержался, увидел — рядом стоит Мира. Сказал себе — вновь наваждение!
— Я в мире — наслаждения! Мира — прости! Сорвался. Я понимаю — не оправдание — физиология мужская, но я живой. Мне, очень сильно хочется!
— Выходит не дождался, услышал или показалось ему — её прекрасный голос.
Видение исчезло, и отошли — воспоминания, немного в сторону, а вспомнились — метания и ожидание, жизнь в неизвестности, страдания.
Он, с головою окунулся в ласки. Изголодался за два года.
Так продолжалось долго,
Он был в раю. Он понимал, что Миру потерял и, не искал — пути обратно. Ему, было — реального достаточно. Что, может быть, так хорошо — уже забыл, как будто бы, не знал.
— Смотри, внутрь не кончай, будь острожным, Таня предупредила. Чувствуешь — подошло, меняй пространство. Что с Никой, помнишь, произошло — в экстазе подхватила — радость. Назвала её Машенькой любимой.
Просили прекратить. Не прекращали — сами.
Раз восемь кончил, наслаждаясь. И девушки, от счастья — задыхались.
Они ему — страстно шептали, — такого мы ещё не знали. Сил нет. Ты — мерин, неимоверен! Мы от любви, устали — жеребец!
Когда ты успокоишься, наш сластолюбец?
А сами продолжали, любовью заниматься — страстно и, в тоже время — нежно, ласково.
От их прикосновения рук, губ, тот — снова возбуждался и, вновь летели — в ощущениях прекрасных, словно в раю, в нирване, в космосе.
Казалось — силы нет в том мире, что может их заставить, сейчас расстаться и остановиться; друг другу продолжали отдаваться — дарить всё, без остатка, были — одним единым, цельным — сгустком энергии. Словно при замыкании — пылали ярко, будто солнце.
Сеяли счастьем, радостью, отбросив все сомнения и бренности, былого напряжения.
Их колебания совпали.
Когда без сил распались, истомой наслаждаясь — увидели, что девушка — невдалеке сидит, рыдает.
Артёма обожгло! — Явилась всё же Мира? Не наваждение?
Сложила время так, по-своему — лишь для того, чтобы его — по носу щёлкнуть больно?
— Ты плачешь, отчего? — спросила у девчушки Клеопатра.
— И я, любви такой хочу! — ответила красавица. Когда соитие не пошлость — радость.
Меня к себе возьмите — Вас прошу. Хочу познать я сладость — любви и чистоты прекрасной, страстной нежности и ласки.
— Но это — невозможно, ответила той Клёпа. У нас — всех, жизнь своя и, мы — вскоре расстанемся. День, для тебя — решит немного.
Ты просто верь, найдёшь — любимого. Нормального.
— А где они? Без пошлости. От тех, нет радости. Лишь мысли на уме — потрахаться и, думать — только о себе, забыв о нежности и благодарности.
Артём увидел — цвет глаз девушки и, успокоился — не те. У Миры синие, здесь — голубые.
Но, так похожа девушка на Миру! Такие же изгибы тела, грудь.
Она — прекрасная! — он сделал заключения. Мог вечером, невольно — спутать.
Так, странно!
Три девушки — красавицы, чем-то похожие. — Одновременно, разные.
Природой, так устроено, чтобы влюблялись, они — неодинаково?
Полностью книгу можно прочитать на сайте https://ridero.ru/books/bogi_s_rodiny_10/