Физрук.
В каждом здоровом коллективе всегда находится такой человек, который становиться добрым духом, ангелом – хранителем, этаким незримым стержнем, на котором обычно все держится. В детском коллективе таким становится кто-то из опекающих его взрослых. Которого, к тому же любят дети и тянуться к нему за разговором, защитой или советом. У нас это был физрук – Михаил Николаевич Чувалов. Михалниколаич. Я провел с ним большинство своих лагерных сезонов. Это был невысокого роста человек, втихую страдающий алкоголизмом, не сумевший создать семейный очаг, но тонко чувствующий человеческую душу, особенно детскую. Он был худой, но очень напоминал водяного из мультика «Летучий корабль», потому что был блондином с волосами под свободное каре и сизым оттенком носа, заработанным алкоголем. В райцентре он жил в комнате одного из трехэтажных коммунальных бараков и кроме спортивного комплекта одежды не имел почти ничего. Однажды, пару лет спустя, в нашем поселке, стоя в «пионерском карауле» возле избирательной урны, я увидел его при «полном параде». Чувалов был в отглаженных брюках с ремнем и относительно новой спортивной футболке с рукавами по-локоть. Ни рубашки, ни галстука, ни пиджака у него не было. Михалниколаича с его пристастием вряд ли бы оставили при детях, но его опекали и присматривали за ним ответственные люди – семейная пара Сахно. Они летом часто руководили лагерными сезонами в нашем "Орленке".
Виктор Григорьевич Сахно был начальником пионерлагеря, а Нина Григорьевна – старшая пионервожатая. Она была сочетание грома, молнии, инициативы и любви к детям. А он – обстоятельным хозяйственным мужичком. Вдвоем у них прекрасно получалось руководить лагерем, а Михалниколаича эти люди всегда тянули за собой, зная ему истинную цену, как педагогу. В лагере физрук расцветал. Среди детей, особенно младшего и среднего возрастов, он обладал авторитетом и высоким статусом, несмотря на свой внешний вид с вечно выцветшим спортивном комплекте , состоящим из из футболки, олимпийки и трико с пузырями на локтях и коленях. По сути, без него в лагере не проводился ни один поход, ни одно купание , ни одна Зарница или иное мероприятие, где нужно шевелиться и что-то делать руками и ногами. Не считая уже спортивных мероприятий и зарядок. При Михалниколаиче костры открытия и закрытия сезона были такими, которых я не видел ни в одном кинофильме. Складывались они на окраине футбольного поля. В тридцати метрах от него, за дорогой, находился почти обрывистый берег поймы реки Тогузак. А в самой пойме, среди частных картофельных полей было этакое пятно густого леса, состоящего из карагача. Половина этих деревьев засохла, видимо потому, что карагачи - символы засушливых степей, дотянулись корнями до обильной пойменной воды и не выдерживали такого «счастья». Однако, перед этим , на плодородной почве поймы реки они умудрялись вымахать метров до 10-12. Нужно сказать, что карагач часто имеет достаточно правильную вытянутую форму. Прямой ствол и устремленные из него к вершине несколько почти прямых сучьев, и обилие маленьких веточек внутри. Живой карагач напоминает увязанную в кокон новогоднюю сосенку, а сухой – готовую длинную охапку хвороста.
Михалниколаич собирал перед открытием костра всех парней из старших отрядов, вооружал самых надежных пилой и топорами. Во главе с физруком они вырубали сухие стволы. Остальные таскали поваленные деревья серез кусты наверх человек по 6 - 8 на ствол.
Самый большой карагач ставился в стойку, сооруженную из старых автомобильных грузовых шин. Остальные прислонялись к нему пирамидкой или конусом. Мелкими шинами и прочим хворостом забивался низ и, аккуратно по кругу прислонялись остальные колеса грузовиков, штук пяти или больше. К третьему пионерскому сезону, проведенному совместно с Чуваловым, мы уже подружились и он наряду со старшими парнями часто приглашал меня на такие мероприятия. В близлежащей лесополосе у него обычно были заныканы несколько старых огнетушителей , заботливо затаренные соляркой. А пред самым костром доставлялось слитое с лагерного автобуса ведро бензина. В результате мы имели пирамидальную вязанку хвороста, высотой более 10 метров, напичканную для искрометного и продолжительного горения автопокрышками и щедро политое бензино - солярной смесью. Перед зажиганием из района приезжала пожарная машина на дежурство… И какой шлимазл теперь мне скажет, что я таки не знаю, что такое пионерский костер ?!
В этот момент мы особенно четко понимали, как же здорово быть пионером! Костер, как положено, зажигали в вечерних сумерках, после всех официальных мероприятий.
Немного про открытие лагерного сезона.
Сезон начинался с торжественного построения в белых рубашках и пионерских галстуках на специальном плацу с лучевой линейкой, где под барабанный бой и божественные звуки горна происходила передача флага пионерской дружины и отрядных флажков от вожатых к представителям своих отрядов и новых знаменосцев из числа старших отрядов. Выбирался - назначался председатель Совета Дружины – какая-нибудь строгая девочка из старшего отряда. На утренних построениях она теперь будет еждневно стоять рядом со старшей пионервожатой и принимать доклады от командира отряда. Затем старшая пионервожатая заученным текстом докладывала, что лагерь в количестве шести отрядов готов и построен, и начальник торжественно давал добро. Лагерь салютовал подъему Государственного флага СССР. Смена считалась открытой. Под барабаны и горн весь лагерь по периметру линейки двигался с поднятыми флагом дружины и отрядными флажками мимо барабанящих барабанщиков и периодически вступающего горниста. Периодически, потому что горн требовал определенных навыков игры и натренированного губного аппарата, чего у назначенного в горнисты позавчера и не бравшего горн в руки с прошлого года мальчишки, естественно не было. Горнисты, барабанщики и знаменосцы, кроме галстуков имели еще пионерские красные пилотки с желтым бумбенчиком, Стоял горнист в паузах игры в специальной стойке - левая нога – прямая, правая - выдвинута вперед, стоит на носке и согнута в колене. Горнист упирал горн раструбом в правое бедро, инструмент направляя мундштуком вперед и вверх, так, чтоб привязанный вымпел красиво свисел вниз. При начале игры трубач подносил мундштук к губам и направляет горн веред и вверх раструбом. А левая рука упиралась ладонью в левый бок. В общем загляденье и зависть для всех, кто проходил и смотрел на это. Впрочем, о «службе» горниста разговор будет особый…
Завершить открытие должен был тот самый пионерский костер, а в нашем случае язык не поворачивается назвать это файер-шоу просто костром, посмотреть на который специально съезжались люди из райцентра и приходили из близлежащих деревень.
Это происходило уже перед отбоем. Который в этот день традиционно задерживался. Нина Григорьевна своим пронзительным матерым пионерворжатским голосом торжественно перед строем одетых уже не в парадное детей и вожатых давала команду зажечь пионерский костер. И все пели хором несколько переиначенную под местную географию замечательную звонкую песню «Звездопад», написанную для одноименного с нашим всесоюзного лагеря «Орленок» , что в Крыму. Где-то в куплете «Седой Аю-Даг» удачно превратился в «Седой Тогузак», но это никого не волновало. Припев у нее был такой:
Звездопад, звездопад!
«Это к счастью!», - друзья говорят
Мы оставим на память в палатках
Эту песню для новых «орлят»
Михалниколаич сам забрасывал факел на манер городошной биты. Однажды он просто поднес факел к костру. Пыхнули расползшиеся пары бензина, облизав его ноги, но едва не успев поджечь трико и физрук взбрыкнул ногами эффективное па, добавив восторга очарованным детям. Пламя поднималось метров до 20 и выше. Про дым от горящих покрышек я уже не говорю. Думаю, что пол района просто ВИДЕЛИ, что сезон в «Орленке» открыт. Особую пикантность ситуации придавало то, что буквально, метрах в сорока или пятидесяти от очага, проходила на тридцатиметровых опорах ЛЭП 500 киловольт, а собранные в три нити провода у нее провисали в этом месте, метрах на 25.
Иногда порывы ветра наклоняли столб пламени в сторону столбов и мы с восторгом и надеждой замирали - ну хоть бы до них достало! В это время начиналось сперва организованное буйство - дети, во главе с вожатым, взявшись за руки догоняли какого – нибудь интересного им человека - лагерного медика, повара, приехавшего сюда родителя или просто зазевавшегося пионера, заключив его в свой круг, замкнув цепочку. Он должен был отработать – спеть, сплясать или что-нибудь в этом роде. Организованное буйство скоро переходило в неорганизованный шабаш: согласно традиции дети носились друг за дружкой с тюбиками зубной пасты и мазали друг другу лица, зрелище было еще то. И хотя, заблаговременно вожатским составом во главе с Ниной тюбики изымались и временно конфисковывались, старожилы вроде меня, прекрасно знали, где и как хранить «боеприпасы». Ночное мазание друг друга зубной пастой – это самая распространенная шалость пионерлагеря, наряду с прочими – например тайное засовывания горсти живых кузнечиков девочкам под подушки. Мальчики мазали девочек, девочки – мальчиков, просто соседей или пробирались в другие корпуса мазать другие отряды. Высший пилотаж – это когда жертва обнаружила следы диверсии только утром и лучше, чтоб не сразу. С этим явлением педсостав активно боролся с разной степенью успешности и, в целом, загонял это явление в глубокое подполье, откуда оно выскакивало эпизодически.
Пионерская организация – это была замечательная воспитательная структура. Разумеется, ключевую роль в этом играли конкретные люди на местах - вожатые, воспитатели, руководители. Были, например, смены, когда руководство, в отличии от семьи Сахно, было квелым, и это отражалось на качестве смены в целом – физруки,- музыканты смелее пьянствовали, количество мероприятий и качество снижались, дети больше предоставлялись сами себе. Маленькие хулиганы не опасались начальника, который «может выгнать из лагеря».
Но большинство смен прошло удачно. Я много вынес для себя. Легко знакомился с ровесниками, знал кучу разных игр, участвовал в самодеятельности, худо – бедно сам наводил порядок в комнате и на территории, подстирывал белье. Умел оказать первую медицинскую помощь и развести костер с одной спички, научился плавать и был в хорошей физической форме.
А еще я стал горнистом.