Начало повести
здесь!
Глава третья. между молотом и наковальней
Больше в этот день фашисты вперёд не лезли. Поняв, что сходу прорваться к Дону не выйдет, они решили подготовиться, перегруппировать силы и только тогда уже пойти в атаку. Такое поведение врага устраивало советскую сторону. Разбросанные по степи части Красной армии требовалось собрать в единый кулак, чтобы отстоять Город Сталина.
Настало очередное утро, пытаясь убедить людей, что мир волшебен, а жизнь прекрасна. В последнем солдаты не сомневались, но воспоминание о вчерашнем бое быстро выбило из их голов мысли о хорошем. В их реальности всё прекрасное пожирала своей ненасытной пастью война.
Солнце только начало своё извечное шествие по небу, когда Дорохов вновь увидел немецкую "раму". Едва вражеский воздушный разведчик скрылся, послышалось гудение множества моторов. В очередной раз подняв бинокль к глазам, он увидел многочисленные точки, приближающиеся к ним.
- Воздух! - заорал он, - всем укрыться в окопах, там будет шанс уцелеть.
Иван быстро огляделся и увидел Сушкова.
- Сергей, - обратился он к нему по имени, - быстро передай по траншее, чтобы сидели и не высовывались. В окопе шансов остаться в живых будет явно больше, чем вне его. Беги!
Через пару минут "лаптёжники" налетели на советскую роту. Дорохов впервые находился под бомбёжкой на передовой. В городе всё-таки не было так страшно. Там можно было укрыться в убежище, можно было помогать жителям в поисках зажигательных бомб, в общем, заниматься делом, а не лежать в окопе, ожидая решения своей судьбы, когда от тебя ничего не зависит. Будь ты трусом или храбрецом, вопи от ужаса или выкрикивай патриотические лозунги, плач или крой врага последними словами, это ничего не изменит. Он не орал, не матерился, а просто лежал, закрыв голову руками, понимая, что ничего большего он сделать не может.
С неба сыпались бомбы, принуждая землю вздрагивать, словно под ударами электротока. Над головой выли сиренами Юнкерсы, заставляя вжавшихся людей белеть от жуткого страха. Страх, однако, нужно было если не победить, то хотя бы усмирить, ведь он приведёт к панике, к бегству, а на открытом воздухе бегущий человек станет отличной мишенью для пулемётчиков с вражеских самолётов.
Казалось, что это никогда не кончится, что кошмар будет продолжаться вечно. В мире не осталось ничего, кроме жуткого воя, грохота разрывов бомб, дрожащей земли, вони сгоревшей взрывчатки.
"Хорошо, что на свете нет ничего вечного." - была его первая осознанная мысль, когда на мир обрушилась оглушительная тишина. Немцы отбомбились и улетели, сбросив на прощанье, как это было у них принято, дырявые бочки.
Комроты обнаружил, что его довольно прилично засыпало землёй. Откопавшись, он встал на подрагивающие ноги и дрожащими руками ощупал себя. Вроде всё было цело. Обойдя полосу своей обороны, он принял доклады от взводных. Оказалось, что рота потеряла ещё пятерых человек убитыми и семерых раненными. Трое из пятерых, не выдержав такого ужаса, в панике бросились бежать, сами не зная куда. Двоих нашли на краю полузасыпанного окопа. В его роте, которая ещё позавчера была укомплектована почти по штату, осталось чуть менее сотни активных штыков. Кроме того, бомбы уничтожили три из пяти противотанковых 45 ММ орудий.
Было от вражеской бомбардировки и другое последствие. Фашистские авиаторы произвели налёт не только на линию обороны советских войск, но и на тыловые населённые пункты. За спиной стрелковой роты под командованием Дорохова находилась Пятиизбянка. В этой деревне или хуторе (офицер не разбирался в таких вещах) находился их батальонный штаб. В настоящее время Пятиизбянка горела, извергая в летнее небо столбы дыма.
Едва потрёпанная рота пришла в себя, как показались немецкие танки. Сейчас их было 6, а не 8, как вчера, но за боевыми машинами, развернувшись в цепь, бежала пехота. Это было намного опаснее вчерашней атаки.
- К бою! - заорал сорванным голосом Дорохов, отчего его крик стал похож на громкое карканье. - Всем занять позиции! Пришёл наш час, братцы! Кто струсит и побежит, лично расстреляю!
Для достоверности угрозы он вырвал из кабуры свой ТТ, хотя сам не знал, хватит ли у него решимости расстрелять безоружного человека, который, помимо прочего, не враг, а советский человек. Да, он испугался, дачего уж там, струсил, но ведь не каждая психика выдержит такое? В общем, Иван надеялся, что до расстрела своих дело не дойдёт, что трусов в его роте не будет.
Танки приближались, ведя огонь из орудий. Уцелевшие сорокопятки молчали, подпуская врага на минимальную дистанцию. Когда расстояние до машин противника сократилось до трёхсот метров, три уцелевших орудия дали залп.
"Метко бьют!" - восхищённо подумал Дорохов, видя один дымящийся танк, а второй с разорванной гусеницей. Тот, прекратив бестолковое вращение, открыл огонь из орудия и пулемёта, поддерживая огнём атаку своих.
Тем временем из траншеи открыли огонь его пехотинцы, в том числе и пулемётный взвод. Около десятка фашистов упало. вражья пехота залегла, а танки сосредоточили огонь на пулемётчиках. Они продолжали движение, поливая пространство перед собой пулемётным огнём, вспахивая оборону советских солдат снарядами, полосуя плодородную землю звеньями гусениц.
Немецкая пехота вновь поднялась и устремилась вперёд. До советских окопов им оставалось пробежать всего 200 метров. Замолчавшие было пулемёты вновь разродились очередями. Стреляли по врагам, правда, только пять пулемётов из восьми. Три пулемётных гнезда было разворочено прямыми попаданиями танковых снарядов.
Фашистские танки прибавили хода, а за ними ускорилась и пехота. Вот грозные железные машины достигли окопа. Два танка остались крушить гнёзда пулемётного взвода, остальные, преодолев линию траншеи, поехали разбираться с батареей сорокопяток. Внезапно 1 танк, крушивший пулемётное гнездо Мазинцева, вздрогнул и почти подпрыгнул. Из всех его щелей повалил густой дым. Никто не знал, что находившийся в пулемётном гнезде старший сержант Мазинцев сумел подтащить к себе связку гранат и 3 бутыли с зажигательной смесью, которые каким-то чудом до сих пор не разбились. Всё это взорвалось в один момент, уничтожив немецкий танк. О героическом поступке пулемётчика никто и никогда не узнал, но он пожертвовал собой не ради славы, а ради родины.
"Гвозди б делать из этих людей:
не было ы в мире крепче гвоздей.» - написал когда-то популярный в первые годы советской власти поэт Николай Тихонов. Это он о них, о героях, которые совершали свои подвиги и шли на величайшее самопожертвование во имя страны, во имя родины. Как бы ни высокопарно звучали эти слова, они были для этих людей отнюдь не пустым звуком.
Продолжение 26 января в 12:00.
Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки и оставляйте, пожалуйста, комментарии.
Ваш Denis V