Одной из фатальных черт советского проекта, который обусловил его крушение, являлось смешение понятий народной и государственной собственности. Дело в том, что в своей практической реализации это далеко не одно и то же. Если некто осуществляет длительное и монопольное управление какими-либо активами, то есть фактическим капиталом, то рано или поздно он не сможет удержаться от искушения ПРИСВОИТЬ ЭТИ АКТИВЫ. Если вместо народной собственности, гарантируемой государством, становым хребтом хозяйствования становится собственность государственная, то рано или поздно активы присваиваются чиновниками, назначенными эти активы «блюсти». Инструментом против этого может выступать лишь государственный террор, удерживающий от такого искушения. Но всякий террор недолговечен, так как разврат в длинном забеге всегда сильнее страха.
Народная собственность должна быть не номинальна, но реальна и обеспечена действенными механизмами её реализации к с точки зрения получения дохода с неё, так и с точки зрения возможностей управления. И трудовая доходная собственность в этом случае выглядит более чем привлекательной моделью.
Можно ли считать государственную собственность допустимой в новых условиях? Выше мы уже говорили о том, что доля государства в доходных активах может быть крайне полезной во многих случаях, однако слишком высокая степень огосударствления является как раз повторением советской ошибки.
Что касается классической частной собственности на средства производства, то здесь имеется проблема не столько её допустимости, сколько проблема переходного периода. Точно так же, как феодальные элементы изживались чем быстрее, тем кровавее и с большими потерями, точно так же дела обстоят и с элементами капиталистическими. Путь насильственных экспроприаций и революций вполне возможен, а в некоторых случаях и неизбежен в конкретных исторических условиях, но цена его крайне велика.
К огромному сожалению, взгляд на историческую ретроспективу не даёт нам поводов для благодушного романтизма. Переходы такого фундаментального уровня, который назревает сегодня, почти всегда проходят в атмосфере социальных потрясений и бескомпромиссных военных конфликтов. Однако отказ от развития в угоду спокойствия – это путь социальной смерти. Ибо войны страшны и бесчеловечны, но поражения в них страшны значительно более. Как говаривал товарищ Уинстон Черчилль перед Второй мировой войной: «Когда вы, выбирая между войной и позором, выбираете позор, то вы получаете и войну, и позор». Перефразируя, мы можем сказать, что выбирая между развитием и спокойствием, и выбрав спокойствие, мы утрачиваем и развитие, и спокойствие, а в конечном итоге и саму жизнь.