Что нужно делать уже сейчас, чтобы через несколько лет в российских школах сложилась система, в которой буллинг невозможен. Продолжение интервью с конфликтологом из Петербурга Глебом Труфановым.
*В первой части нашего лонгрида, в конце 2021-го, молодой исследователь рассказал о личном опыте школьной травли – как он вышел из ситуации и в чём видит причины скулбуллинга в России и мире. Ссылка на первую часть – в конце этой публикации, а пока – не уходите, пожалуйста, особенно те, в чьём близком окружении есть дети. Спасибо за прочтение и ваши комментарии!
Вместо вакуума – «прыжок веры»
— Глеб, а что вам даёт основание считать, что ситуация со скулбуллингом будет меняться к лучшему?
— Во-первых, в школах России появляются и утверждают своё присутствие новые инструменты. Прежде всего, речь о школьных службах медиации / примирения. Информационный вакуум вокруг этой темы благодаря гласности замещается положительным опытом. Неопределённость и непонимание эволюционируют в новые идеи и смыслы. Появляются исследовательские работы нового качества, с желанием обобщать, систематизировать и применять знания. Эта концентрация положительного имеет высокий потенциал. Да, на это нужно как минимум несколько лет – любой процесс замещения требует времени.
Во-вторых, сама конкуренция идей, способных ответить на вызовы времени, и приведёт к прорыву.
Процесс положительных изменений уже запущен – проблема уже не отрицается, «прыжок веры» уже совершён.
— Сегодня вы что-то можете предложить школе как специалист? Скажем, школу заинтересовали ваши идеи. Образовательная организация может обратиться к вам за конфликтологической помощью?
— Да, я вижу возможность своего участия в решении сегодняшних проблем скулбуллинга в качестве приглашённого эксперта. Это может быть образовательная организация как с уже функционирующей службой медиации, так и школа, которой только требуется создать такую службу.
Любой школе нужен конфликтолог – в штате или нет, чтобы грамотно наладить работу современной школьной службы примирения.
Здесь у каждого свои, специальные задачи: и они разные у медиатора, психолога, конфликтолога – для всесторонней работы с конфликтом требуется не один инструмент.
Посмотреть на работу службы с точки зрения целостности её подхода к школьным конфликтам – интересная и решаемая для меня задача.
Я готов оказать помощь и поддержку любой организации.
От сбора информации и аналитики зависит успех работы с любым конфликтом. К сожалению, немногие из тех, кто работают в школах, это понимают. Что это не просто попытка облегчить ситуацию, снизить насильственность и интенсивность взаимодействия агрессоров и жертв.
Только после квалифицированного сбора наиболее полной информации и аналитики можно приступать непосредственно к действиям.
Вместе с тем в школах обязательно есть люди, которые видят направления работы эффективно. С ними можно и нужно качественно объединять грамотные усилия.
— Вероятно, просветительская работа нужна с теми, кто принимают решения в школах – директорами, завучами – не меньшая, чем с педагогами.
— Обязательно, весь школьный менеджмент и педагогический состав должен быть просвещён. Образовательные семинары и тренинги можно проводить на базе административных центров. Либо в школах, где работа служб медиации и примирения уже налажена хорошо. И хорошо бы, при поддержке муниципальных властей, заинтересованных в доступности урегулирования школьных конфликтов в зонах своего управления. И хорошо бы – с приглашением разных специалистов. Включая конфликтолога, который будет одинаково полезен как педагогам, так и родителям. Представителей школьных родительских комитетов также можно привлечь к совместной деятельности.
Вместо классного – гласный час
— Поговорим об агоральной практике, которую популяризируете в качестве терапевтической. Вы не автор модели, но автор подхода, предлагающего агоральный принцип взаимодействия сторон применить в школьном социуме для урегулирования конфликтных ситуаций.
— Да, демократические формы кажутся мне самыми успешными. Агора может стать в школах отличным фундаментом для проведения классных часов. Когда собираются полукругом, слушая сначала педагога. Он, в свою очередь, работает и со школьным медиатором, и с конфликтологом, – разница между которыми, как я уже говорил выше, существенна, – а также с психологом, встречается с родителями.
И это не просто классные часы, в обычном прошлом и бесполезном формате, когда обсуждают, как заполнить дневник на следующую неделю, потом вместе вклеивают в него бумажки о родительском собрании и проверяют количество ручек в пенале.
А гласные часы, направленные на формирование ментального и эмоционального здоровья.
Ведь почему зачастую назревает конфликт? Потому что ищут выхода, освобождения негативные эмоции. Нужна площадка для вывода этих эмоций наружу в виде легитимного, легального порыва.
Когда это одобряемо, приемлемо. И в той форме, которая никак не повредит ни учебному процессу, ни другим ученикам в ходе взаимодействия.
На взгляд современной конфликтологии, широко распространённое в России мнение «выяснять отношения – только их портить» несостоятельно. Проблемы необходимо обсуждать. И находить точки соприкосновения и расхождения в ценностях, задачах, целях, интересах, позициях. Рассматривать и анализировать их, обнаруживая общую для сторон ценность, на базе которой можно выстраивать отношения дальше.
— Какая главная ценность в основе агоральной практики и терапии?
— Общежитие и установление в этом общежитии толерантных установок.
И ради всеобщего благополучия и дальнейшего поступательного развития учителям нужно будет в каком-то смысле поделиться властью, которая у них сегодня есть.
Несомненно, агоральные практики потребуют больших организационных усилий, чем непродуктивные классные часы.
Но сходства должны преодолевать противоречия. Это значит, что когда большинство осознáет, что с проблемой нужно работать, то найдут и новые подходы к реализации этих практик.
Для чего педагогам и необходимы конфликтологические компетенции, которые они смогут получить на семинарах и тренингах. Так школьная агоральная терапия сможет развиваться устойчиво и поступательно, а не стихийно. Потому что всё, развивающееся стихийно, рискует пойти по деструктивному пути.
— А пока гласные часы ещё не нашли применения в школьной практике, что мы можем сказать об агоральных принципах в контексте школьной конфликтологии? Что нужно понимать об агоральной терапии учителям, ученикам и их родителям? Не зная ваших исследовательских работ по теме (которые, кстати, доступны в Сети), что самое главное они смогут вынести из нашего интервью?
— Нужно вспомнить девиз Великой французской революции: свобода, равенство, братство – он и есть основа школьной агоральной терапии.
Свободы выражения себя, свободы рассказать о своих проблемах и выслушать равного другого, никого не считая жертвой или агрессором – вот чего не хватает современной школе.
В равенстве тоже есть терапевтический эффект. И возможность получить конфликтологическую помощь должна быть у каждого школьника.
Братство исходит из того, что детский школьный коллектив тяготеет к положительному взаимодействию: дружбе, совместным играм и обучению, взаимовыручке.
Этот триумвират – свободы, равенства и братства – применим во многих социальных сферах, где мы хотим достичь положительных результатов.
Вместо правового нигилизма – пусть вынужденный, но прогресс
— Что делать, чтобы учителя не отрицали агоральные принципы школьной конфликтологии, как нежелательные, мешающие учебному процессу? Ведь директивный тон многим из них привычнее модели выслушивать и признавать каждого.
— Правовой нигилизм в России силён во всех сферах. Здесь ещё и неверие, недоверие всему западному: конфликтология как наука – западная дисциплина. Но я думаю, мы уже вышли из советского периода нашей общественной жизни и прошли кризисы перестройки и хаос. И движемся к прогрессу.
Гласность постепенно преодолевает закоренелые установки на замалчивание проблем и заметание их под ковёр. Люди этого типа рискуют быть исключёнными из обновляющегося, более открытого и свободного процесса – а это общемировой тренд развития прогрессивных стран, и школ в частности.
Страшное чувство – оказаться вне контекста, будет вести вперёд, к осознанию собственного места в эволюционирующей образовательной структуре – если нет выбора в пользу отчуждения и неучастия в новой реальности.
В любом случае, с негативными элементами сталкиваться придётся, другой вопрос – как и насколько продуктивно мы будем их преодолевать. Общество, организация – в данном случае образовательная, и отдельный человек.
Только необходимо начинать, а не стоять в стороне.
Вместо рутинизации страданий – разрешение проблем
— С чего начинать?
— Мы, в России, склонны девальвировать проблемы. Чтобы постоянно обращаться к гласности как к инструменту развития, нужно перестать это делать. И особенное внимание уделять ментальному и эмоциональному здоровью.
Вместо этого у нас распространены установки: «это не важно», «потерпи» или «нужно потерпеть», и другие подобные. А девальвация, обесценивание проблем – всегда корень глубокой некомпетентности. С раздевальвации и нужно начинать.
Сегодняшний подход к проблемам ведёт скорее к рутинизации постоянного страдания, мучений, дискомфорта и неудобств. Потому что распространённые в обществе старые нормы и правила предлагают человеку, тем более школьнику, молчать и не выпячивать себя и свои трудности, не веря в то, что решения вообще возможны!
Но решение проблем возможно.
И нужно всеми силами не допускать, чтобы буллинг наносил ущерб здоровью школьника, который в любой момент может стать непоправимым.
© Текст и фото: Ксения Лучкинá | FreeAuthor | Свободный автор
~
*ссылка на первую часть интервью с конфликтологом Глебом Труфановым: >>>Главный враг буллинга